несколько человек, соответствовавших твоим внешним данным, но все они, так или
иначе, уже обнаружили себя: кто-то утонул и был найден в таком-то водоеме,
кто-то стал жертвой мафиозных разборок, а кто-то просто сбежал от сварливой
жены, был вычислен расторопными сыщиками и водворен в лоно семьи. Возникал
вопрос: а не могло ли так получиться, что факт твоего исчезновения в органах
вообще не зафиксирован? Я прикидывал и так, и эдак, и в конце концов пришел к
выводу, что в принципе это возможно, но очень маловероятно. Каждый человек
всегда оставляет какой-то след, и когда след обрывается, это сразу становится
заметным. В конце концов, каждый человек имеет родственников, друзей, знакомых,
где-то работает -- если, конечно, он не бродяга "без определенного места
жительства", к каковым ты явно не относился. Выброси человека из привычного
круговорота событий -- и тут же образуется вакуум, нарушающий сложившиеся связи,
заставляющий окружающих тем или иным образом реагировать. Понимаешь, не мог ты
исчезнуть бесследно, я это нутром своим чуял. Я готов был дать голову на
отсечение, что факт твоего исчезновения где-то зафиксирован, например, в
каком-нибудь районном отделении милиции. Однако на Петровке о тебе никаких
данных не имелось. Где-то цепочка обрывалась, но где? Я был в тупике. И тут мне
на помощь вновь пришел мой знакомый из городского Управления. Желая довести
начатое до конца, он воспользовался какими-то личными каналами -- то ли друг у
него работает на Петровке, то ли дальний родственник -- и послал еще один
запрос, уже неофициальный. И представь себе, на этот раз сработало! Как
оказалось, факт твоего исчезновения, действительно, был зафиксирован в банке
данных на Петровке, но очень скоро, по негласному указанию сверху, эта
информация была из банка изъята. Просто стерта из памяти центрального
компьютера. Однако в архиве одного из периферийных компьютеров, через который
эта информация прокачивалась, сохранился нужный нам след. Тайком, без ведома
руководства вычислительного центра, удалось восстановить потерянные данные. Так
же тайком они были переправлены сюда. В начале марта я уже имел их. Понимаешь
теперь, какому крупному зверю досталась твоя почка? Для того, чтобы осуществлять
контроль над центральным банком данных МВД России, нужно иметь не просто большие
бабки -- нужно иметь огромные бабки. Или огромную власть, что, в принципе, одно
и то же.
Доктор закурил еще одну сигарету, несколько раз прошелся по палате и
остановился. Лицо его было серьезно, скорее даже торжественно, глаза в упор
смотрели на собеседника.
-- Теперь я знаю, кто ты, -- произнес он, медленно проговаривая слова.
Петр улыбнулся и остановил его движением руки.
-- Погоди, не торопись. Дай и мне словечко вставить. У меня ведь тоже есть
для тебя новость.
Доктор удивленно вскинул брови.
-- Ну, выкладывай.
-- Я тоже знаю, кто я.
Доктор вытаращил глаза.
-- Вспомнил?! -- воскликнул он. -- Сукин сын! И ты... ты молчал!
-- Да ты мне рта не дал раскрыть, -- рассмеялся Петр.
-- Рта не дал раскрыть! И он еще оправдывается! -- Доктор подскочил к
нему, схватил за плечи и с силой тряхнул. -- Ну, говори! Как тебе это удалось?
-- Да я и сам не знаю. Как пришел в сознание, так сразу и сообразил: все
теперь на своих местах. Словно какая-то стена рухнула.
Доктор хлопнул себя ладонью по лбу.
-- Понял! -- заорал он. -- Все понял! Это тот тип с монтировкой тебе мозги
вправил! Помнишь? Гудзон, кажется. Которого полковник завалил.
-- Выходит, добрую службу мне Гудзон сослужил.
Доктор вскочил и быстро заходил по палате.
-- Вот так-так! Бывают же чудеса на свете!
Он снова остановился.
-- Что ж, будем знакомиться.
-- Будем, -- улыбнулся Петр. -- Думаю, время пришло. -- Он протянул руку.
-- Сергей Ростовский, помощник генерального директора по экономическим вопросам
одной из московских фирм.
Доктор ответил крепким рукопожатием и в свою очередь представился.
-- Николай. Осипов Николай, хирург Огневской городской больницы.
-- Что ж, официальную часть церемонии можно считать законченной.
Петр, вернее, Сергей Ростовский, внезапно расхохотался.
-- Ты чего, мужик? -- уставился на него доктор.
-- Да понимаешь, -- сквозь смех отвечал Сергей, -- я ведь до сих пор
понятия не имел, что тебя Николаем зовут. Все доктор да доктор. Даже неудобно
как-то.
Доктор открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но не удержался -- и
тоже расхохотался.
Когда на шум прибежала дежурная медсестра, она решила, что и у доктора, и
у пациента поехала крыша. Причем, капитально.
Глава четырнадцатая
До прибытия поезда оставалось десять минут. Сергей Ростовский и Николай
Осипов стояли на платформе и молча курили. Говорить ни о чем не хотелось.
-- Не люблю провожать, -- нарушил молчание доктор. -- Нудное это занятие,
словно клещами душу из нутра вытаскивают.
Стояло начало июня. Сергей к этому времени окончательно поправился и даже
успел загореть. Его неудержимо тянуло домой, к жене и дочке, которых он не видел
уже около года. Да, почти год минул со дня его исчезновения. Как они его примут?
Наверное, уже давно вычеркнули из списка живых. Сердце бешено колотилось в
груди, когда он представлял, как входит в подъезд своего дома, как поднимается
по лестнице, как нажимает до боли знакомую кнопку звонка, как дверь
открывается... Дальше его воображение буксовало. Сотни раз он прокручивал в
голове эту картину, но так и не мог решить, кто же ему откроет дверь -- дочь или
жена? А если дома никого не окажется? Ведь у него даже ключа от собственной
квартиры нет.
Где-то пробило двенадцать пополудни. Сергей очнулся от своих дум.
Поезд опаздывал.
Доктор был мрачен и печален, в глазах, предательски блестевших, таилась
тоска. Сергей прекрасно понимал состояние своего друга и от души жалел его. Ему
и самому было жаль расставаться с этим чудаком, но он знал -- впереди его ждала
встреча с самыми родными, самыми близкими ему людьми.
-- Не горюй, Николай, -- похлопал он доктора по плечу, -- не на век
прощаемся. Свой московский адрес я тебе оставил, приезжай, как только выберешь
время. Надеюсь, не заплутаешь в Москве-то?
-- Я, к твоему сведению, мединститут в Москве кончал, целых шесть лет
оттрубил, от звонка и до звонка. Так что столицу как свои пять пальцев знаю.
Наконец послышался шум приближающегося поезда.
Доктор встрепенулся.
-- Ну все. Поезд уже на подходе. -- Он стоял, не отрывая преданного
взгляда от Сергея. -- Ты только одно помни, мужик -- у тебя здесь есть верный
друг. Если честно, Бог меня в этой жизни друзьями обидел. Не было у меня
настоящих друзей. И еще: найди того мерзавца. Из-под земли достань! Понял?
Сергей кивнул.
-- Найду, -- твердо сказал он.
Поезд остановился. От него пахнуло жаром раскаленного металла.
-- Остановка поезда -- две минуты, -- сонно-монотонным голосом объявил
диспетчер.
-- Давай, что ли, обнимемся, -- смущенно предложил доктор.
Друзья крепко обнялись.
-- Ну будет, будет, -- мягко отпихнул он Сергея. -- А то опоздаешь.
Поезд уже тронулся, когда Сергей вскочил на подножку.
-- Если что, бей телеграмму! Примчусь! -- крикнул вдогонку доктор.
Сергей лишь кивнул: комок, застрявший в горле, мешал говорить.
Поезд быстро набирал скорость. А на платформе таяла одинокая фигурка
доктора с поднятой в прощальном жесте рукой.
* Часть вторая. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ *
Глава первая
Москва встретила его духотой и жаром плавящегося асфальта. Июнь в столице
выдался жарким, знойным, сухим, последняя гроза прогремела в московском небе уже
более двух недель назад, и с тех пор ни единой дождевой капли не упало на
раскаленную землю.
Сергей ничего этого не замечал. Одержимый одной только мыслью, прямиком с
вокзала он помчался домой. Доктор снабдил его небольшой суммой денег, и поэтому
он смог себе позволить взять такси. В кармане его лежал паспорт на имя Петра
Суханова -- документов, удостоверяющих его личность как Сергея Ростовского, он
не имел. Ну ничего, успокаивал он себя, восстановление имени Сергея Ростовского
-- это лишь дело времени, здесь проблем быть не должно.
Объявлять заранее о своем приезде он не стал. Он и сам не знал, почему не
отбил телеграмму Ларисе, смутно сознавая, что так будет лучше. Предпочел
объявиться внезапно, свалиться, так сказать, словно снег на голову. Он нервно
улыбнулся. Да, пожалуй, Лара скорее ожидает снега в эту июньскую жару, чем его
появления.
Была суббота, и он надеялся застать семью дома. Лишь бы они не уехали на
дачу!
Он нетерпеливо ерзал на заднем сидении такси, то и дело поглядывая на
пробегавшую мимо нескончаемую череду домов, изредка рассекаемую широкими
современными магистралями либо узкими старомосковскими улочками. Огромные
рекламные щиты и электронные табло заметно разнообразили городской ландшафт,
однако Сергей не любил этого агрессивного, чисто западного облика новой Москвы.
Не хватало во всем этом чего-то исконно русского, самобытного, своего.
Такси мчалось сквозь душный город, неся Сергея навстречу его судьбе.
Сердце глухо бухало в его груди, готовое разорвать тесную грудную клетку и
вырваться наружу. Внезапно им овладел страх и не оставлял его уже до самого
конца пути.
Он жил в Отрадном, на Станционной улице, в двух шагах от метро
"Владыкино". Они занимали трехкомнатную квартиру -- он сам, жена Лариса и их
десятилетняя дочь Катя. Жили в достатке, имели двухэтажную дачу в Пушкинском
районе, новенький "фольксваген", счет в одном из солидных российских банков.
Подумывали купить еще один автомобиль -- лично для Ларисы. Оба работали вместе в
одной компании, он -- помощником генерального директора, она -- руководителем
группы инновационных проектов. Оба имели прекрасное образование, целую кучу
разных дипломов, сертификатов, аттестатов. Учились в Германии, Англии, проходили
стажировку в Штатах. А познакомились они еще в те далекие годы, когда оба грызли
гранит науки в Плехановском институте, или "Плешке", как обычно именуется это
учебное заведение в определенных студенческих кругах. Потом -- свадьба, рождение
дочери, блестящая карьера и не менее блестящие виды на будущее... Словом, все у
них складывалось прекрасно, пока...
Пока не случилось то, что случилось.
x x x
Уняв дрожь в руке, он коснулся пальцем кнопки звонка. Звонок отозвался
мягким мелодичным звоном. Сейчас, сейчас дверь откроется, и...
Послышался звук отпираемого замка. Они дома! Воодушевленный удачей, Сергей
собрался с духом и улыбнулся. Тяжелая металлическая дверь наконец мягко
распахнулась.
Улыбка медленно сползла с его лица. На пороге стоял Павел, его старый друг
и сослуживец. В его домашнем халате, его шлепанцах, с его электробритвой в руке.
Мертвенная бледность разлилась по холеному лицу Павла.
-- Ты!.. -- полушепотом выдохнул он.
-- Я, -- внезапно спокойным, каким-то бесстрастным голосом отозвался
Сергей. -- Войти разрешишь?
-- Да-да, конечно, -- вдруг засуетился Павел, неуклюже пряча за спину руку
с бритвой. -- Лара! -- крикнул он. -- Ты только не волнуйся...
-- Кто там? -- донеслось откуда-то из недр квартиры, и от звука этого
голоса у Сергея внезапно сжалось сердце.
Он бесцеремонно отстранил Павла и вошел в квартиру.
-- Я вернулся.
Лариса стояла у зеркала в одном нижнем белье и собиралась примерять новый
костюм. Костюм, которого раньше он у нее не видел.
Она заметила его отражение в зеркале и резко обернулась.
-- Сережа...
Ни криков радости, ни слез облегчения, ни распростертых объятий -- ничего
за этим не последовало. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Она была
страшно бледна, и даже ровный густой загар (когда это она успела загореть?) не
