туда, где стоял его компьютер. Уже год, как он не включал его. За это время в
его электронном почтовом ящике наверняка скопилось немало корреспонденции.
Возможно, среди массы электронных посланий окажется несколько действительно
достойных внимания. Он включил компьютер, однако удаленный доступ к сети
установить не удалось: его счет был "заморожен". Звонок провайдеру и обещание
внести на их счет требуемую сумму в ближайшую же пару дней решил проблему: уже
через пять минут доступ был восстановлен. Войдя в сеть, он принялся скачивать на
свой компьютер скопившиеся в почтовом ящике письма. Писем оказалось около
трехсот, и весь процесс перекачки корреспонденции занял около часа.
За это время он успел выкурить три сигареты и позавтракать. "Фирменным
блюдом" Катюши оказалась все та же яичница, однако на этот раз с жареной
колбасой и помидорами. Катюша была деловито-суетлива, с отцом держала себя на
равных, по-взрослому: теперь, после отъезда матери, она осталась в доме за
хозяйку, и эта роль, роль хозяйки, явно была ей по вкусу.
После завтрака она отпросилась у отца погулять и, получив его согласие,
радостная и счастливая, выпорхнула за дверь.
А Сергей вновь сел за компьютер. К этому времени процесс перекачки
электронной корреспонденции уже был закончен. Он принялся бегло просматривать
пришедшие в течение года письма, однако ничего интересного для себя так и не
обнаружил. Приглашения на какие-то презентации, уведомления о приемах,
совещаниях, официальных встречах, формальные поздравления с Новым годом и
двадцать третьим февраля от коллег и деловых партнеров, плановые сообщения от
провайдера и так далее, и тому подобное. Основная масса писем пришлась на лето и
осень прошлого года, к зиме поток корреспонденции заметно ослабел, а начиная с
февраля и по сей день письма шли только от одного человека, некоего Германа
Свирского. Этого типа Сергей помнил довольно-таки смутно, а его облик в памяти
не зафиксировался и вовсе. Что-то скользкое, улыбчиво-слащавое,
безлико-бесформенное... Это-то и было странным: Сергей отличался прекрасной
памятью на лица. Знакомство с ним было шапочным, да и знакомством-то,
собственно, это назвать было нельзя: так, два-три раза пересекались они на
каких-то официальных встречах и пресс-конференциях -- и все. Никаких деловых
отношений у Сергея со Свирским не было и быть не могло. Свирский работал в
какой-то крупной корпорации, однако Сергей так и не понял, в каком качестве.
Письма Свирский слал с завидным постоянством. Один раз в неделю, в
понедельник, в почтовый ящик Сергея "падало" очередное послание. Таких посланий
скопилось уже около пятидесяти, и все они были как две капли воды похожи одно на
другое. Свирский интересовался его здоровьем, предлагал услуги в качестве
делового партнера, порой отпускал пару плоских шуток, выражал уверенность в том,
что... и так далее в том же духе. Чисто формальное послание, ни к чему не
обязывающее.
Все это показалось Сергею весьма странным. С какой стати Свирскому писать
ему, Сергею, которого он практически не знал, такую уйму писем? Да еще на
протяжении целого года? Зачем? Объяснения такому странному постоянству Сергей не
видел. Однако и голову ломать над этой загадкой не стал. Есть проблемы и
поважней, чем какой-то там Свирский с его почтово-маниакальным синдромом.
Тем не менее, отписать ему он все-таки счел желательным. Хотя бы затем,
чтобы пресечь в дальнейшем ненужный поток писем. Что Сергей и сделал, на скорую
руку набросав ответ и "кинув" его в сеть. Письмо благополучно улетело.
Отправив послание, он снова принялся обдумывать свое положение. К трем
часам пополудни у него созрел план.
Сняв телефонную трубку, он набрал номер Николая Ивановича, своего шефа.
Глава четвертая
Николай Иванович Алексеев возглавлял компанию, в которой работал Сергей,
уже более пяти лет. Он же был ее основателем и фактическим владельцем. С
Николаем Ивановичем Сергей познакомился лет пятнадцать назад, когда тот был еще
студентом института электронного машиностроения, а сам Сергей заканчивал
десятилетку. Потом пути их разошлись, а шесть лет назад, когда будущий
генеральный директор вел активную деятельность по созданию собственной фирмы, их
дороги вновь пересеклись. Сергей к тому времени был уже дипломированным
специалистом и как раз подумывал о женитьбе. Алексеев предложил ему приличное
место в создаваемой фирме. Сергей согласился. А спустя месяц после регистрации
компании в штат была зачислена и его молодая супруга, Лариса. Все складывалось
для молодоженов просто великолепно, будущее казалось им светлым, ясным и
безоблачным. Следует отдать должное Николаю Ивановичу: покровительствуя
супругам, он всячески способствовал их продвижению по служебной лестнице; он же
отправил их учиться за границу, причем расходы на обучение компания взяла на
себя.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что первым, к кому решил
обратиться Сергей за помощью, оказался Николай Иванович Алексеев.
Это был номер мобильного телефона. Сергей не знал, где Николая Ивановича
застанет его звонок. Сегодня воскресенье, и шеф мог быть где угодно.
Спустя несколько секунд на том конце линии раздался четкий голос:
-- Алексеев.
-- Здравствуйте, Николай Иванович. Это Сергей Ростовский.
Трубка долго молчала, наверное, секунд пятнадцать. Сергей уже было
подумал, что связь прервалась. Но вот наконец в трубке раздался глухой голос
шефа:
-- Я слушаю.
-- Николай Иванович, мне необходимо встретиться.
И снова долгое молчание.
-- В восемнадцать ноль-ноль за тобой приедет машина, -- сухо произнес шеф
и положил трубку.
Сергей был несколько обескуражен официальным тоном Алексеева, однако не
стал придавать этому значения. Мало ли какие у него могут быть проблемы...
До шести было еще более двух часов. Вполне достаточно времени, чтобы
подготовиться к встрече, от которой Сергей ожидал слишком многого. И тут
внезапно мысли его приняли другое направление.
Он вспомнил о матери.
Уже полтора года, как он не виделся с нею. Надо отметить, отношения с
матерью у Сергея складывались весьма прохладные. Они практически не общались и
находились в состоянии своего рода "холодной войны". Впервые тень легла между
ними со времен женитьбы Сергея: она была категорически против кандидатуры
Ларисы, имея на примете свою собственную кандидатку на роль будущей супруги
сына. Однако Сергей пошел против воли матери и настоял на своем; между ними
произошла бурная сцена, закончившаяся полным разрывом и уходом Сергея из дома.
Ростовская, женщина властная и своенравная, не смогла смириться со столь дерзким
и откровенно вызывающим поступком сына и затаила на него обиду.
Отец Сергея был человеком слабым, безвольным, полностью находящимся под
властной пятой супруги, и потому права голоса в семье фактически не имел. Мать
вершила все семейные дела, строила планы, привлекала нужных людей для их
реализации, -- словом, осуществляла внутреннюю и внешнюю политику семьи
Ростовских. Уход Сергея из дома был ее первым крупным поражением, срывом
намеченных ею планов, крушением возлагаемых на сына надежд. И несмотря на то,
что Сергей быстро пошел в гору, он для нее так и остался ослушником, а, значит,
неудачником. С годами, правда, обида на сына несколько поутихла, отношения
восстановились, хотя и оставались натянутыми.
Иногда, хотя и редко, она звонила -- правда, разговаривала в основном с
Катюшей, своей внучкой. Порой, если к аппарату подходил Сергей, говорила с ним,
однако диалог длился не более двух минут и сводился, как правило, к обмену
сухими фразами о здоровье. И совсем уж редко перебрасывалась парой слов с
Ларисой, которой так и не смогла простить похищение единственного сына.
Сейчас Сергею важно было знать, известно ли матери что-либо о его
исчезновении, и если известно, то что именно. Однако ей он звонить не стал, а
набрал номер Павла.
Трубку снял сам Павел.
-- Ларису позови, -- кратко, без лишних предисловий, потребовал Сергей.
-- А, это ты... -- проворчал Павел. -- Одну минуту.
По голосу жены Сергей понял, что она чем-то расстроена; возможно, решил
он, только что выясняла отношения со своим новым "спутником жизни". На вопрос
Сергея о матери ответила, что та, действительно, звонила пару раз, однако Лариса
сумела убедить ее, что ее сын уехал в длительную загранкомандировку, в Штаты, и
что поездка затянется на год, а то и на два.
Сергей вздохнул с облегчением. Значит, с этой стороны у него проблем не
будет. Согласно "легенде", он только что вернулся из Америки -- об истинных его
злоключениях матери знать не следует.
Пришла Катюша -- радостная, веселая, оживленная -- и тут же скрылась на
кухне. Разогрев вчерашние щи, она поела сама и накормила отца. Сергей с улыбкой
наблюдал, как она "по-всамделишнему" играет роль взрослой хозяйки.
Полшестого он позвонил Тамаре Павловне, соседке, и, сообщив о неотложных
делах, которые ждут его, попросил ее приглядеть за Катюшей. Та с готовностью
согласилась.
-- Езжай, Сережа. Катеньку я покормлю и уложу у себя; это на тот случай,
если ты задержишься.
Ровно в шесть к подъезду подкатил черный "БМВ". Сергей уже ждал его внизу.
Глава пятая
Алексеев ждал его на своей даче.
Дача Алексеева находилась примерно в сорока километрах от Москвы по
Минскому шоссе. Сюда он наезжал редко: дел в городе было невпроворот, постоянно
требовалось его присутствия то в компании, то на каком-либо совещании, то на
презентации или пресс-конференции. Выходных для него не существовало, и это
знали все сотрудники фирмы. Он работал на износ, в очередной раз развеивая
пропагандистский миф о том, что "капиталист" занят исключительно эксплуатацией
мирового пролетариата, подсчетом бесчестно нажитых миллионов и прожиганием своей
никчемной жизни где-нибудь на Багамах, Карибах, Канарах или, на худой конец, в
Испании. Нет, Алексеев был трудягой до мозга костей; пожалуй, никто не вкалывал
в компании столько, сколько вкалывал он. Работая с ним бок о бок в течение
нескольких лет, Сергей прекрасно знал это.
Знал он также и то, что раз уж шеф в выходные скрылся у себя на даче,
значит допекла его работа, так допекла, что дальше уже некуда. Отрешиться от
всех насущных проблем, в полном одиночестве, на лоне природы -- что может быть
лучше для укрепления расшатанных нервов и мобилизации сил для очередных трудовых
свершений? Даже если эта идиллия длится всего пару дней.
Около восьми Сергей был доставлен в загородную резиденцию своего шефа.
Особняк был небольшой, даже скромный, однако и в отделке, и в убранстве
помещений, и в неброских архитектурных изысках чувствовалось изящество и тонкий
вкус хозяина. Охраны видно не было, однако Сергей знал: все подступы к дому
находятся под бдительным оком двух крепких парней, бывших спецназовцев.
Охране своей персоны Алексеев стал придавать особое значение года полтора
назад, когда оказался жертвой похищения. Он как раз возвращался домой со своей
дачи. В машине он был один. Километров за пятнадцать от Москвы его остановил
гаишник и потребовал предъявить документы. Будучи законопослушным гражданином,
Алексеев поспешил выполнить требование. Однако гаишник не торопился. Усевшись в
автомобиль "задержанного", он начал скрупулезно изучать водительские права
Алексеева. А потом... Николай Иванович плохо помнил, что было потом. Перед
глазами мелькнул одноразовый шприц, что-то больно кольнуло в правое бедро... Он
тут же отключился, а когда пришел в себя, то обнаружил, что находится в
незнакомом помещении, привязанный к стулу. Дом где-то за городом, догадался он.
Здесь же, в комнате, два человека в масках апатично передвигали фигуры по старой
шахматной доске. Алексеев не стал привлекать их внимание, продолжая играть роль
бесчувственного тела. Потом похитители вышли, оставив его одного. Каким образом
