дома? На охоте на него набросились экхи. Он был храбрым дворянином и
метким стрелком, и с ним была женщина. Он уложил, помнится, трех хищ-
ников из того самого автомата, который так понравился вам, дорогой
посол. Остальные экхи бежали: они умны и они трусливы, бегут при ма-
лейшей опасности - но ее нет, этой опасности.
- Что же произошло с Лучезарным дальше?
- Он был признан виновным в попрании веры. Он не запирался, да и
показания были налицо. Нет, не убитые экхи, конечно: их ведь не су-
ществует! Егеря, слышавшие, как он кричал: "Берегись! Экхи!" Затем его
отправили на ферму. Суд на Синере далеко не всегда беспристрастен, но
лишь пока дело не заходит об основах веры. Когда речь идет о вере, да-
же Ослепительные не могут чувствовать себя в безопасности.
- И надолго его?..
- Наивный вопрос. Там тоже есть экхи, но там у него не будет ору-
жия. Так что ненадолго. Но вы о чем-то спросили? Ах да - экха на ко-
рабле... Вы хотите сказать, что нам не сбежать от экхи, что мы, так
сказать, носим ее в себе? Да, парадокс: наша вера обернулась чем-то
таким, что пожирает нас самих. И все же если даже выхода нет, то таким
способом мы погибнем медленно; стоит же нам нарушить веру, позволить
кому-то усомниться в полном единстве этого - нашего и того - высшего
мира, - а единство это достигается непрерывностью линии императоров -
богов, - стоит нам позволить это, и мы начнем рушиться немедленно. И
все же, посол... там у нас будет хоть какая-то надежда.
- Да почему вы думаете, - сказал Федоров сердито, - что Синера
погибнет, если обрушится ваша вера? Вдумайтесь - и поймете, что наобо-
рот, снятие всяческих традиционных ограничений...
- Ах, дорогой мой коллега, легальный шпион! Скажите это не мне, а
императору, который есть и Великий Отец веры. Если я даже решусь
выступить с такой идеей - кто услышит меня, кроме скотины на ферме,
куда я сразу же после такой попытки попаду? На скотину, кстати, прок-
лятая экха не нападает: у тех рога, и зубы, и копыта, и скотина не чи-
тала Кодекс. Нет, скажите императору! Но не забывайте, что столетиями
императоры, вся аристократия Империи пеклись об одном: о сохранении
того, что есть. А пекущиеся лишь о сохранении боятся любых изменений -
потому что не представляют, что тогда надо будет делать. И понимают,
что вместо них придут другие. Ну-ка, предложите императору подписать
отречение!
- Да, насчет скотины, - сказал Федоров. - Почему бы вам не выд-
рессировать собак... стаи этаких волкодавов...
- Не годится, - прервал его Изнов. - С таким зверьем собакам без
людей не сдюжить, экха ведь почти с медведя. Да и как натаскивать?
Нужны хотя бы чучела экх.
- Да, вы собачник, я и забыл.
- Идиотизм, махровый идиотизм, - хмуро проговорил Изнов. - Послу-
шайте, Меркурий... Друг мой! Лучезарность!
- Спит, - сказал Федоров. - Удивляюсь, сколько он продержался.
Крепкий мужик.
- Давайте перенесем его на диван.
- И накроем чем-нибудь. Надеюсь, он не отравился... Дышит хорошо.
Идиотизм, вы говорите? Да нет, коллега, это хуже. Это рабовладель-
ческое общество, где в первую очередь порабощается не тело, а дух. И
это опасно не только для них самих, потому что порабощенный дух жаждет
насадить свои законы везде, где их еще нет - из-за подсознательной за-
висти к тем, кто еще не порабощен.
- Вот так мы и доложим.
- Если удастся. Я отношусь к предупреждениям нашего друга серьез-
но.
- Я не менее. С утра надо будет как следует поразмыслить над
проблемой связи. А сейчас - умираю спать. Спокойной ночи.
- И вам по возможности. Пусть всё остается на столе до завтра.
Итак, до утра?
- До утра.
*
Проспать до утра не удалось. Была, пожалуй, середина ночи, когда
Меркурий разбудил их. В его глазах стыл ужас.
- Пропало! Всё пропало! Зачем вы это сделали?
- Что? Не понимаю...
- Не столько вы, посол, но ведь вы позволили! Он напоил меня, и я
наговорил... Великий Кодекс, чего я только не наговорил! Клянусь ве-
рой, я пропал - да и вы тоже. Но вас вышлют - и вы погибнете в пути, а
мне обеспечена ферма, или того хуже - лесные работы! Лучше уж прямо
броситься в пасть экхе.
- Меркурий, дорогой, ну ладно, поболтали, с кем не бывает. Но не побе-
жим же мы доносить на вас - и на себя заодно! Может быть, у вас так
полагается, но мы придерживаемся своих обычаев.
- Не будьте ребенком. При чем тут вы? А роботы? каждый из них за-
писал до последнего слова всё, что было здесь сказано. А прослушива-
ние? Да я сам готовил всю сеть, знаю, куда засунут каждый клоп... Но
ведь я был пьян, я отвык от такого состояния, и всё вылетело из головы.
Да, записано каждое слово. Будите вашего друга, предупредите его -
пусть тоже готовится к неприятностям.
- Ерунда. Ну, свалите на нас, скажете - подпоили, или же - вы
притворялись, хотели выяснить наши планы и цели...
- И вы хотите, чтобы Трибунал Веры этим удовлетворился? Смешно!
Не забывайте: я тридцать лет прожил на Терре. Уже по одному этому я -
под вечным подозрением, хотя, клянусь верой и Ослепляющим, действовал
там лишь в интересах Великой Империи. Но кто теперь поверит?
- Сейчас разбужу советника. Подумаем вместе.
Федоров проснулся сразу и понял всё мгновенно.
- Вот идиот! - сказал он с досадой.
- Но я же был...
- Да не ты, Меркурий. Я. Я понимал, конечно, что вы не поскупи-
лись на микрофоны. Но решил, что ты отключил их, чтобы дать волю языку.
Ты уверен, что сеть сработала?
- Я сам ее испытывал!
- Сколько сейчас? Ого, мы проспали три часа. В таком случае, кол-
лега, почему мы еще здесь? Почему за нами не пришли?
- Потому что еще рано.
- А по ночам навещать у вас стесняются?
- Нет, конечно. Но запись до восьми утра ведется автоматически. И
только тогда прослушивается, когда соответствующие отцы веры являются
в свои канцелярии.
- Тогда у нас еще бездна времени!
- К чему оно нам? Мы ничего не сможем ни придумать, ни предпри-
нять. Мы - преступники против веры, и всякая попытка к сопротивлению...
- Ну, рыть себе могилу я не нанимался. Четыре с лишним часа - это
много. Слушай... Нет ли у тебя укрытия? Какой-нибудь загородной виллы,
что ли?
- На Синере есть города, фермы и леса. Ничего другого.
- И везде экхи? Весело живёте. Гм... Ну, а если... Ты упоминал о
группах, объединяющихся против зверья.
- Так бывало раньше. Давно не слыхал ни о чем подобном.
- Ясно. Отпадает. А ты не сможешь за оставшееся время добраться
до записей?
- Вся аппаратура - в Департаменте Веры. Меня и близко не под-
пустят. Отцы веры охраняют свои права.
- Да, задачка...
- Нам негде спастись. Нет такого места на планете.
- Стоп! А вне её?
- Ты о чем?
- Меркурий, ты говорил, что у тебя есть корабль, и что он готов к
старту. В любую минуту, и так далее. Болтал спьяну?
- До последнего слова всё правда. Но корабль на космодроме, а мы
- здесь.
- Но если доберемся до него - он взлетит?
- До восьми утра я еще сановник, а не преступник. Но нам не доб-
раться. Машину я отправил, охрану отпустил. Вокруг дома каких-нибудь
десять-двенадцать сторожей, но они не имеют права оставлять посты - да
и не захотят. Они вообще не подчинены мне.
- Ну и чёрт с ними. До космодрома далеко?
- На машине...
- Машины нет. Пешком мы доберемся до восьми?
- Пешком? Ночью?
- Почему бы и нет?
- Экхи! Они не спят по ночам. Древний инстинкт.
- Боишься?
- Конечно. Еще как!
- А Трибунала веры?
- Великий Кодекс...
- Отцы веры могут не сработать? Прошляпить?
- Не слыхивал о таких случаях.
- Значит, из двух зол выбирают меньшее. Как вы считаете, посол?
- Вы правы. Но без Меркурия нас даже не подпустят к кораблю.
- Мы без него и не тронемся. Собирайся, Лучезарность!
- Нас сожрут.
- Это еще бабушка надвое сказала. Посол, я слышал, вы восторга-
лись в охотничьей комнате. Будьте добры, выберите там что-нибудь пона-
дежнее. В трёх экземплярах. И побольше патронов.
- Я вас понял, советник.
- Господа, что вы собираетесь...
- Меркурий, вы охотник?
- Как и всякий дворянин, посол.
- Верно, вы даже обещали пригласить нас на охоту, чуть не забыл.
Вот и пригласили. А мы с благодарностью принимаем приглашение. Прек-
расная ночная охота.
- К делу! - сказал Федоров. - Корабль быстрый?
- Стоит нам нырнуть в сопространство - и мы недосягаемы. А где мы
оттуда выскочим - заранее никому не узнать. Но мы не доберемся до ко-
рабля. Экхи нас растерзают.
- Ага, вот спасибо, посол. Три автомата. Какой вы предпочли бы
для охоты, ваша приятная лучезарность?
- Вот этот. Мне приходилось им пользоваться. Но вы что, собирае-
тесь стрелять по экхам?
- Если они нападут.
- Они-то нападут...
- Будем стрелять.
Меркурий сделал шаг назад, спрятал руки за спину.
- Только не я.
- Честное слово, глупо.
- Может быть. Но я - подданный Империи, один из ее сановников.
Пусть я всё прекрасно понимаю. Пусть нимало не симпатизирую экхам, мо-
жете мне поверить... Но стрелять в них - значит, стрелять в веру, в
которой я родился, вырос и живу, в Империю, во всё, чем гордился и
клялся - даже поняв... Это было бы изменой. А я не изменник.
- Федоров напрягся, сжал кулаки - Изнову показалось, что в следу-
ющее мгновение советник бросится, нанесет удар... Посол торопливо про-
говорил:
- Хорошо, Меркурий. Мы не собираемся склонять вас к измене че-
му бы то ни было. Понимаю: это противоречит вашим понятиям о чести.
Но, друг мой, ведь не кто иной, как вы сами поставили моего коллегу и
меня на край гибели. Вы прекрасно понимаете, что и нас не пощадят. И
если вы согласны пожертвовать своей жизнью, то мы вовсе не считаем
своим долгом умирать за вашу Империю. Мы не настолько любим ее. Не
диктует ли вам ваша честь необходимость сперва спасти нас, а уж потом
распоряжаться собой так, как вы сочтете нужным?
Меркурий ответил не сразу:
- Вы правы, посол. Моя честь требует спасти вас.
- Вот и прекрасно, - молвил Федоров. - Еда на корабле есть?
- На какое-то время хватит.
- Остальное возьми со стола. Начатые не бери, только полные. Я
хватаю передатчик. Посол, вы?
- Шифры. Уничтожать некогда.
- Мир дому сему. Идемте. Меркурий, я все же беру автомат и для
вас. Но лучше будет, если вы понесете его сами.
- У ворот нас обязательно спросят...
- Так и скажешь: отправились на ночную охоту. Вернемся часам к
девяти.
- Поверят ли?
- Не поверят - тем хуже для них.
*
Они вышли. Прохладный ветер скользнул по лицам, по телу пробежал
мгновенный озноб. Предрассветные облака, выше - оранжевые, ниже - зе-
леновато-серые, слоями лежали на краю неба, похожие на обрыв, на кото-
ром чётко различаются слои залегающих пород. Над головой мерцали неп-
ривычные звезды. Солнце отсюда не было видно, оно находилось в другом
рукаве, по ту сторону центра Галактики.
- Куда нам, Меркурий? Смелее, смелее!
- Я не боюсь. Просто непривычно: много лет не ходил пешком, без
охраны... Налево. Выйдем на проспект. Час ходьбы до загородной магист-
рали. Там, если повезет, встретим какую-нибудь машину.
Они шли быстро, гуськом, Федоров впереди, Меркурий вторым. Изнов
сзади спросил:
- А если машины не будет?
- К восьми можем успеть... если не очень задержимся.
- К восьми отцы придут на службу, - не оборачиваясь, вслух считал
Федоров. - Минут в десять девятого начнут работать...
- Общая молитва - пятнадцать минут, - подсказал Меркурий.
- Ещё лучше. Затем перемотка пленки. Пока прослушают. Потом еще
