это делают другие специалисты. Благодаря лишь одному умению писать они прочно
интегрированы общей системой рыночного общества.
В докапиталистический период писательство было неприбыльным делом. Заработать
на жизнь могли кузнецы и сапожники, но не писатели. Писательство было
свободным искусством, увлечением, а не профессией, благородным занятием
богатых людей, королей, грандов, государственных мужей, аристократов и других
джентльменов с независимым доходом. В свободное время писали епископы и
монахи, преподаватели университетов и военные. Человек, не имеющий средств, но
испытывающий неодолимую потребность писать, должен был прежде обеспечить себе
источник дохода и лишь потом браться за перо. Так, Спиноза шлифовал линзы.
[Спиноза Бенедикт (Барух) (1632--1677) -- известный философ. Унаследовав от
отца купеческое дело, он вследствие преследований за свои убеждения со стороны
религиозной общины Амстердама оказался без средств к существованию и вынужден
был зарабатывать на жизнь шлифовкой оптических стекол.] Оба Милля, сын и отец,
работали в лондонском офисе Ост-Индской Компании. [Милль Джеймс (1773--1836)
-- английский философ, экономист и историк. Происходивший из семьи сапожника,
он стал пастором, но, по убеждениям, отказался от сана и был вынужден в 1819
г. поступить на службу в Ост-Индскую Компанию, занимавшуюся к тому времени не
столько торговлей, сколько управлением английскими владениями в Индии. Там же
с 1823 до ликвидации Компании в 1858 г. служил его сын, Джон Стюарт Милль
(1806--1873) -- известный экономист, философ и общественный деятель.] Но
большинство неимущих писателей существовали благодаря щедрости богатых
покровителей искусства и науки. Короли и принцы соперничали друг с другом в
том, кто щедрее одарит поэта и писателя. Двор был прибежищем литературы.
Установлено, что система покровительства предоставляла писателям полную
свободу самовыражения. Покровители не навязывали своим подопечным собственную
философию, свои вкусы или эстетические взгляды. Они даже часто защищали их от
преследования церковных властей. Наконец, если писателя изгоняли из одного
места, у него всегда оставалась возможность найти приют при дворе монарха,
соперничающего с его бывшим патроном.
Однако положение философов, историков, поэтов, вынужденных передвигаться от
одного двора к другому и зависящих целиком от милости тирана, было не очень
приятным. Либералы с самого начала приветствовали развитие рынка литературной
продукции как неотъемлемую часть процесса, который освободит человека от опеки
королей и аристократов. Отныне, думали они, решающим будет мнение образованных
людей. Перспективы казались весьма радужными. Казалось, что вот-вот наступит
новый расцвет.
Успех на книжном рынке
ОДНАКО и здесь все оказалось не столь уж безоблачным.
Литература -- это не конформизм, это всегда несогласие с общепринятым.
Писатели, которые повторяют лишь то, что одобряют и ожидают услышать все,
никому не нужны. Ценится только новатор, бунтарь, глашатай еще неведомых
истин, человек, отрицающий традиционные нормы и стремящийся заменить прежние
ценности и идеи новыми. Уже только поэтому он настроен против авторитарности и
против правительства, непримиримо противопоставлен большинству современников.
И именно его книги большая часть публики не покупает.
Что бы ни говорили о Марксе или Ницше, нельзя отрицать, что посмертный успех
их работ был небывалым. Однако они оба умерли бы от голода, если бы не имели
других источников дохода, кроме гонорара. [Сам Маркс иронически замечал, что
доходы от издания "Капитала" не покроют даже затрат на сигары, выкуренные им
при работе над книгой. Для Маркса систематическим источником доходов были
денежные субсидии, предоставляемые Энгельсом. Ницше был профессором
Базельского Университета.] Бунтарю и новатору не приходится мечтать о сбыте
своих книг на обычном рынке.
Королем на книжном рынке является беллетрист, пишущий для масс. Было бы
ошибкой утверждать, что покупатель неизменно предпочитает плохие книги
хорошим. Он не особенно разборчив и, следовательно, готов проглотить иногда и
хорошую книгу. Безусловно, большая часть романов и пьес, печатаемых сегодня,
это просто чтиво. Да и чего еще можно ожидать, если каждый год пишутся тысячи
томов? И все же наш век тоже можно было бы со временем назвать веком расцвета
литературы, если бы хоть одна из тысячи издаваемых книг смогла сравниться по
качеству с великими произведениями прошлого.
Многие критики обвиняют капитализм в упадке литературы. Скорее им следует
пенять на свое неумение отличать белое от черного. Да и могут ли они считать
себя более проницательными, чем, скажем, их предшественники сто лет назад?
Сегодня, к примеру, критики очень высоко отзываются о Стендале. Но в 1842 году
он умер, так и оставшись неизвестным и непонятым современниками.
Капитализм сумел сделать массы достаточно состоятельными, чтобы они могли
покупать книги и журналы. Но он не вправе требовать от них утонченности вкуса,
какой обладал Меценат и подобные ему. [Меценат Гай Цильний (около 70 гг. до н.
э.) -- приближенный римского императора Августа. Прославился как просвещенный
покровитель Вергилия, Горация и других деятелей литературы и искусства, что
сделало его имя нарицательным.] В том, что обычный человек не способен оценить
необычную книгу, капитализм не виноват.
Заметки о детективных историях
ВЕК, в котором радикальное антикапиталистическое движение достигло невиданной,
казалось бы, силы, породил новый литературный жанр, -- детектив. Поколение
англичан, которое своими голосами привело лейбористов к власти, восхищалось
такими авторами, как Эдгар Уоллес. [Уоллес Эдгар Ричард (1875--1932) -- один
из наиболее плодовитых английских мастеров детективной литературы, автор свыше
150 романов и 300 рассказов, многих пьес и киносценариев.] Один из известных
британских писателей социалистов Дж. Коул [Коул Джордж Дуглас (1889--1959) --
английский историк, экономист и социолог, теоретик лейбористского социализма]
не менее известен как автор детективов. Последовательный марксист назвал бы
детектив -- быть может, вкупе с голливудскими лентами, комиксами и стриптизом
-- художественной надстройкой эпохи профсоюзов и социализации.
Многие историки, социологи и психологи пытались объяснить популярность этого
странного жанра. Наиболее глубокие исследования принадлежат проф. В. О.
Эйделотту. Он совершенно справедливо утверждает, что историческая ценность
детективов в том, что они описывают мечты наяву и, таким образом, очень много
говорят о людях, увлекающихся этим жанром. Верна и его мысль о том, что
читатель отождествляет себя с детективом, а значит, как бы делает его
продолжением своего Я <см. Willam О. Aydelotte, The Detective Story as a
Historical Sourse (The Yale Review, 1949, Vol. XXXIX, pp. 76--93)>.
Допустим, что читатель -- это индивидуум, не сумевший осуществить то, к чему
его побуждало честолюбие и поэтому человек разочарованный. Как уже говорилось,
он сможет утешиться, обвинив несправедливость капиталистической системы. Он
потерпел поражение, потому что был честен и законопослушен. Его более
удачливые соперники выдвинулись благодаря своей бесчестности, они прибегли к
грязным махинациям, которые он, сознательный и непогрешимый, даже не мог бы
вообразить. Если бы только люди знали, как бесчестны эти зазнавшиеся выскочки!
К несчастью, их преступления скрыты, и сами они пользуются незаслуженной
репутацией. Но день расплаты придет! Он, наш неудачник, сам сорвет с них маску
и разоблачит все их грязные дела.
Обычный ход событий в детективе следующий: человек, считающийся
респектабельным и, казалось бы, неспособным на неприглядный поступок,
совершает страшное преступление. Он вне подозрений. Но проницательного сыщика
не проведешь. Тот все знает о подобных волках в овечьей шкуре. Он собирает
улики против истинного виновника. Благодаря ему, правое дело, в конечном
счете, торжествует.
Разоблачение негодяя, выдающего себя за респектабельного гражданина, часто с
подспудной антибуржуазной направленностью, являлось темой произведений и более
высокого литературного уровня: например, у Г. Ибсена в "Столпах общества". [В
драме "Столпы общества" (1877) норвежского драматурга Генриха Ибсена
(1828--1906), обошедшей сцены многих стран мира, всеми почитаемый как
гражданин и семьянин крупный делец оказывается мошенником, лжецом, ни перед
чем не останавливающимся во имя своего благополучия.] Детектив снижает сюжет и
вводит в него опошленный образ самодовольного сыщика, который находит
удовольствие в том, что унижает человека, которого все считали безупречным
гражданином. Побудительный мотив действий сыщика -- подсознательная ненависть
к удачливому "буржуа". Его коллегами-конкурентами выступают следователи из
государственной полиции. Они все слишком неповоротливы и самовлюблены, чтобы
решить задачку. Часто даже подразумевается, что они невольно симпатизируют
виновнику. Детектив успешно преодолевает препятствия, которые ставит на его
пути их нерасторопность. Его торжество -- это поражение властей, принадлежащих
к слою буржуазии и имеющих своими ставленниками нерадивых полицейских.
Вот почему детективы столь популярны у людей, страдающих от неудовлетворенного
честолюбия (есть, конечно, и читатели другого сорта). Их тайная мечта -- взять
реванш над своим более удачливым соперником. Они мечтают дождаться, когда "на
руках преступника защелкнутся наручники и полицейские уведут его". Это
удовольствие доставляет читателю кульминация истории, в которой он
отождествляет себя самого с детективом, а своего более удачливого соперника --
с разоблаченным преступником. <Показательна также необычайная популярность так
называемых разоблачительных журналов, самое последнее изобретение американской
прессы. Эти журналы целиком посвящены выявлению тайных пороков и неблаговидных
проступков высокопоставленных лиц, особенно миллионеров и знаменитостей
экрана. По данным "Ньюсвик" (11 июля 1955), один из этих журналов определил
количество проданных за сентябрь 1955 г. экземпляров в 33 миллионов. Не
подлежит сомнению, что средний человек с удовольствием читает о подлинных иди
вымышленных грехах тех, кто выше его в социальной иерархии.>
Свобода прессы
СВОБОДА прессы -- одна из основных черт нации свободных граждан. Она относится
к главным пунктам в политической программе классического либерализма. Никому
еще не удавалось выдвинуть убедительные возражения против выводов,
сформулированных в двух ставших классическими трудах -- Джона Мильтона
"Ареопагитика" (1644) и Джона Стюарта Милля "О свободе" (1859): вольная печать
-- живая кровь литературы. [Мильтон Джон (1608--1674) -- английский поэт и
публицист. "Ареопагитика" -- его остро полемическое по форме выступление в
защиту свободы печати.]
Свободная пресса может существовать только при условии частного контроля над
средствами производства- При социалистическом укладе, где все издания
находятся в руках правительства, о свободной прессе не может быть и речи.
Только правительство решает, кто имеет право писать и что должно издаваться.
По сравнению с тем положением, которое наблюдается сейчас в Советской России,
даже царская Россия покажется страной свободной прессы. Публично расправляясь
с неугодными книгами, нацисты воплощали в жизнь одну из идей великого
теоретика социализма Кабе <см. Cabet, Voyage en Icarie, Paris, 1848, p. 12>.
[Кобе Этьен (1788--1856) -- французский социалист-утопист. Свои представления
о коммунистическом обществе он изложил в социальной утопии "Путешествия в
Икарию" (первое издание -- 1840 г.). В ней, в частности, говорится, что при
коммунизме книги издает и распределяет среди народа исключительно государство.
Естественно, утверждает Кабе, что печатаются только книги, одобренные
специальным комитетом. Существуют лишь государственные газеты и журналы,
редакторы которых -- должностные лица республики. Эта система
противопоставляется "лживой свободе" печати при буржуазном строе.]
