до н. э.) -- древнегреческий философ. В своих работах, особенно позднего
периода, выступал с восхвалением мощного государства. В идеальном обществе, по
Платону, нет места частной собственности, а государство должно взять на себя
даже регулирование браков, воспитание детей и т. п.] Но основное содержание
греческой идеологии составляло осуществление принципа свободы. Греческие
полисы, если их сравнивать с современными социально-политическими институтами,
были олигархиями. Свобода, которую государственные деятели, философы и
историки воспевали как высшее благо человека, была привилегией меньшинства.
Отказывая в свободе метекам и рабам, греки, по существу, выступали за деспотию
наследственной касты олигархов. [Метеки -- жители древнегреческих полисов
(городов-государств) лично свободные, платящие налоги, обязанные нести военную
службу, но лишенные политических и гражданских прав. Метеками были, в
основном, переселенцы из других полисов и отпущенные на волю рабы.] Однако
было бы серьезной ошибкой считать, что их дифирамбы были неискренними. В
восхвалении свободы и борьбы за нее они были не менее бесхитростны, чем те
американские рабовладельцы, которые две тысячи лет спустя совершенно искренне
и с готовностью поставили свои подписи под Декларацией Независимости.
[Декларация Независимости была принята 4 июля 1776 г. Конгрессом
представителей английских колоний, восставших против английского владычества.
Декларация провозглашала не только образование суверенного государства -- США,
но и право всех людей на жизнь, свободу, равенство. Однако под давлением
рабовладельцев не прошел пункт проекта Декларации, осуждавший рабство.] Именно
политическая литература Древней Греции породила идеи тираноборцев, философию
вигов, учения Альтузия, Греция, Дж. Локка, создателей современных конституций
и биллей о правах. [Виги -- политическая партия, существовавшая в Англии в
XVII--XIX вв. Виги выступали против королевского абсолютизма, за верховенство
парламента. Альтузий Иоганн (1557--1638) -- нидерландский политик, теоретик
права. Провозглашал идеи суверенитета и верховенства народа, ответственности
правительства перед народом. Граций Гуго де Гроот (1583--1649) --
нидерландский юрист, обществовед и государственный деятель. Один из
основоположников учения о естественном праве, основывающемся на природе
человека, стремящегося к мирному общению. Локк Джон (1632--1704) -- английский
философ, развивавший, в частности, идеи общественного договора как источника
власти, обязанной охранять естественные права людей на личную свободу и
собственность.] Именно изучение классического наследия, основная отличительная
черта образования в эпоху либерализма, не давало выветриться духу свободы в
Англии времен Стюартов, во Франции времен Бурбонов и в Италии, раздираемой
междоусобными распрями. [Королевская династия Стюартов правила в Англии с 1603
по 1649 гг. и с 1660 по 1714 гг. Династия Бурбонов занимала французский
престол с 1589 по 1792 гг. и с 1814 по 1830 гг. Италия была раздроблена на
протяжении многих веков, вплоть до 1870 г.] Никто иной, как Бисмарк,
являвшийся вместе с Меттернихом самым заклятым врагом свободы среди всех
государственных деятелей XIX века, признается, что даже в Пруссии
Фридриха-Вильгельма III гимназия, в которой образование основывалось на
грекоримской литературе, была оплотом республиканцев <см.: Bismarck, Gedanken
und Erinnerungen, New York, 1898, Vol. I, p. 1>. [Фридрих-Вильгельм III
(1770--1840) -- король Пруссии с 1797 г. Проводил, особенно после крушения
Наполеона, реакционную внутреннюю политику, направленную на подавление
демократического движения и укрепление военщины.] Отчаянные попытки исключить
классические штудии из программ либерального образования и таким образом
уничтожить сам его дух явились одним из проявлений возрождающейся рабской
идеологии.
Еще каких-нибудь сто лет назад очень немногие представляли себе, какую мощную
силу приобретут вскоре идеи, направленные против свободы. Казалось, идеалы
свободы так прочно укоренились в сознании людей, что никакое движение вспять
не смогло бы их уничтожить. Конечно, было бы бесполезно нападать на свободу
открыто, призывать к возвращению в рабство. Но антилиберализм завладел умами
людей, будучи загримирован под сверхлиберализм, то есть осуществление и
воплощение самих идей свободы. Он пришел под личиной социализма, коммунизма,
планирования.
Любому здравомыслящему человеку с самого начала было ясно, что цель апологетов
социализма, коммунизма, планирования состоит в уничтожении свободы индивидуума
и установлении всемогущества государственной власти. Однако большинство
интеллектуалов, примкнувших к социалистам, было убеждено, что, выступая за
социализм, они борются за свободу. Они называли себя "левым крылом" и
"демократами", а в настоящее время они претендуют еще и на определение
"либеральные".
Мы уже упоминали о психологических факторах, которые помешали интеллектуалам и
следующим за ними массам правильно оценить ситуацию. Они -- хотя
подсознательно -- явственно ощущали, что если не смогли выполнить свои далеко
идущие честолюбивые планы, то лишь по собственной вине. Они просто оказались
либо недостаточно умны, либо недостаточно изобретательны. Однако им очень не
хотелось сознаваться в собственной бездарности ни себе самим, ни своим
товарищам, лучше уж найти козла отпущения. Они убедили самих себя и попытались
убедить других в том, что причина их неудач лежит не в них самих, а в
несправедливости экономической организации общества. При капитализме,
утверждают они, только очень немногие имеют возможность самореализоваться. "В
обществе, живущем по принципу "laissez faire", свободы могут добиться только
те, кто в состоянии ее купить" <Н. Laski, article "Liberty" in the
"Encyclopaedia of the Social Sciences", IX, p. 443>. [Laissez faire -- часть
выражения "Laissez faire, laissez passer" (фр.) -- "позволяйте делать (что
хотят), позволяйте идти (куда хотят)". Впервые прозвучало в 1758 г. на
ассамблее физиократов из уст французского экономиста Ж. К. Гурне для
обозначения политики свободного, ничем не регламентируемого развития рыночного
хозяйства.] Следовательно, заключают они, государство должно вмешиваться в
жизнь общества, чтобы вершить "социальную справедливость", то есть, по их
представлениям, чтобы давать неудовлетворенной своим положением
посредственности "по потребностям".
До тех пор пока вопрос о социализме оставался лишь предметом теоретических
споров, люди, не способные мыслить здраво и ясно, могли всерьез поверить, что
при социалистическом режиме сохранение свободы возможно. Но эти иллюзии
развеялись, когда опыт СССР показал всем, каковы условия жизни при
социалистической системе. Отныне апологеты социализма вынуждены извращать
самоочевидные факты и манипулировать словами, силясь доказать совместимость
социализма и свободы.
Покойный ныне профессор Ласки -- при жизни знаменитый член и председатель
Лейбористской партии, называвший себя "некоммунистом" и даже
"антикоммунистом", -- заявлял нам, что "в Советской России коммунист,
несомненно, вполне ощущает свободу, но так же ясно он сознает и то, что в
фашистской Италии у него этой свободы не будет". Действительно,
русский имеет право подчиняться приказам своего начальства, но стоит ему хоть
на одну сотую отклониться от "правильного" образа мысли, который определили
власть предержащие, он подвергается безжалостному уничтожению. Все политики,
чиновники, писатели, музыканты, ученые, оказавшиеся жертвами "чистки", не были
-- строго говоря -- антикоммунистами. Напротив, они были ярыми коммунистами,
старыми членами партии, которым в знак признания их верности советской
идеологии верховное руководство доверило высокие посты. Их единственная вина
состояла в том, что они не успели мгновенно подстроить свои идеи, политические
взгляды, содержание своих книг и симфоний к идеям и вкусам Сталина. Трудно
поверить, что все эти люди "вполне ощущали свободу", если только не придать
слову свобода смысл, прямо противоположный тому, в котором оно обычно
употребляется.
В фашистской Италии, конечно, никакой свободы не было вовсе. Она переняла
пресловутый советский образец "однопартийности" и в полном соответствии с ним
уничтожила всякое инакомыслие. Но даже в осуществлении этого принципа между
большевиками и фашистами все же огромная разница. Так, например, жил в
фашисткой Италии бывший член парламентской группы депутатов-коммунистов
профессор Антонио Грациадеи, оставшийся до смертного часа верным своим
коммунистическим убеждениям. [Грациадеи Антонио (1873--1952) -- итальянский
экономист, член компартии с 1921 г. В 1928 г. как один из лидеров "правого
крыла" был исключен из компартии. После освобождения Италии от фашизма вновь
стал членом Итальянской компартии.] Как почетный профессор он получал
правительственную пенсию и имел возможность публиковать в самых известных
итальянских издательствах свои труды, являющиеся образчиками ортодоксального
марксизма. Его несвобода была, по-видимому, менее жесткой, нежели свобода
коммунистов в России, которые, по выражению Ласки, "несомненно, вполне ощущали
свободу".
Профессор Ласки с особым удовольствием несколько раз повторяет известный
трюизм о том, что свобода на практике означает всегда лишь свободу в рамках
закона. Закон же, продолжает он, стремится "обеспечить незыблемость того
образа жизни, который признается желательным теми, кто управляет
государственной машиной" . Именно так функционируют законы
свободной страны: они защищают общество от попыток разжигания гражданской
войны и насильственного свержения правительства. Но Ласки делает серьезную
ошибку, заявляя, будто в капиталистическом обществе "стремление бедных
радикально изменить имущественные права богатых сразу же ставит под угрозу все
перспективы свободы" .
Возьмем, к примеру. Карла Маркса, который, кстати, является кумиром самого
профессора Ласки и его единомышленников. Когда в 1848--1849 годах он принимал
активное участие в организации и проведении революции (сначала в Пруссии,
потом в других германских государствах), то -- являясь по существу иностранцем
-- он был выдворен и переселился с женой, детьми и своей служанкой в Париж, а
позже в Лондон. <О деятельности Маркса в 1848--1849 гг. см.: Karl Marx,
Chronik Seines Lebens in Einzeldaten (Карл Маркс, Хроника жизни в датах), изд.
Института Маркса, Энгельса и Ленина в Москве, 1934, с. 43--81.> Некоторое
время спустя после того, как неудавшиеся революционеры были амнистированы, ему
разрешили вернуться в любое место Германии, и он неоднократно пользовался этим
разрешением. Отныне он не был изгнанником и добровольно избрал местом
жительства Лондон. <В 1845 г. Маркс добровольно отказался от прусского
гражданства. Позже, в начале шестидесятых годов, он собирался начать
политическую карьеру в Пруссии, но просьба о возвращении ему гражданства не
была удовлетворена, и, таким образом, карьера стала невозможна. По-видимому,
именно это побудило его остаться в Лондоне.> Никто не препятствовал ему при
основании Международной Ассоциации Рабочих (1864 г.), организации, целью
которой, как он сам признавался, была подготовка великой мировой революции.
Никто не мешал ему в интересах этой организации ездить по европейским странам.
Он преспокойно писал и издавал книги и статьи, которые, если использовать
выражение Ласки, откровенно призывали к "радикальному изменению имущественных
прав богатых". Маркс мирно почил в Лондоне, в своей квартире на Мэйтленд
Парк-Роуд 41, 14-го марта 1883 года.
Или возьмем Британскую партию лейбористов. Их попытки "радикально изменить
имущественные права богатых" -- как хорошо известно самому Ласки -- никогда не
встречали противодействия, несовместимого с принципом свободы.
Маркс, будучи оппозиционером, мог преспокойно жить, писать и призывать к
