миссис Тьюмалти, итальяшек можно было отличить от евреев только по име-
нам. Да это и не нужно.
С точки зрения миссис Тьюмалти, страну заполонили неамериканцы. К ним
она относила и протестантов-янки, в которых тоже усматривала мало истин-
но американского.
Имелись у нее жалобы и на католическую церковь, где было слишком много
итальяшек. Священники-итальянцы всегда казались ей ненастоящими. По ра-
зумению миссис Тьюмалти, терпимость и взаимопонимание заключались в том,
чтобы удостоить беседой людей, чьи родители приехали из Корка или Майо,
не лучших среди графств Ирландии, даже если это давалось ей через силу.
Ведь родители этих людей - ей это доподлинно известно - держали на кухне
кур!
Когда всех сковал ужас перед людоедами, когда пошли разговоры об изме-
нениях в человеческом организме из-за хромосом или еще чего-то, миссис
Тьюмалти сразу смекнула, что телевидение водит всех за нос.
Иностранцы всегда так поступают! Разве не об этом она всегда твердила?
Иностранцы с крючковатыми носами. Смуглые иностранцы. Даже светловолосые
шведы - самые отъявленные дегенераты, каких только носит земля.
Однако непобедимый соблазн выманил миссис Тьюмалти из окружения досто-
йных соседей по Саут-энду и заставил ступить на враждебную территорию.
Прошел слух, что кое-какая информация может принести немалые денежки.
Слухи - вот единственное, что свободно перемещалось среди разных наро-
дностей, населяющих Бостон. Слухи о том, что сообщившему о месте, где
спрятан украденный сейф, назначена награда. Слухи, будто счастливчик,
купивший розовый "линкольн-континентал" последней модели, огребет пять
тысяч долларов. Слухи, будто за информацию о скрывающемся убийце местно-
го ростовщика обещано пятьсот долларов.
Слухи служили в Бостоне тем барабаном-тамтамом, который сплачивал раз-
розненные племена, населившие город.
В тот день по Бостону пронесся слух, что обещана уйма денег за ранен-
ного мужчину, тяжело раненного, почти как жертва человека-людоеда, док-
тора Шийлы Файнберг - еще одной иностранки.
Насчет этого раненого миссис Тьюмалти было известно все. Накануне тще-
душный старикан-китаец притащил в ее дом молодого окровавленного мужчи-
ну. Сделал он это как-то странно: глядя на китаезу, трудно было себе
представить, чтобы у него хватило силенок приподнять с земли крупную ка-
ртофелину, однако раненого он нес на плече, как младенца, небрежно под-
держивая рукой. Раненый стонал. На старом китайце была смешная одежда.
Он сказал миссис Тьюмалти, что увидел на ее двери объявление о сдаче
квартиры.
Миссис Тьюмалги сказала, что ей не нужны неприятности, но старый ки-
таец с несколькими седыми волосками вместо бороды все равно добился
своего.
Конечно, он хорошо заплатил, причем вперед, однако вскоре он занялся
своими сильно пахнущими травами.
Тут-то и коренилось самое странное. Раненый был при смерти, когда его
приволок к ней этот иностранец. Вечером он не мог произнести внятно и
двух слов. К утру у него открылись глаза. Его рана заживала гораздо быс-
трее, чем у нормального человека.
Миссис Тьюмалти осведомилась, не занимаются ли в ее доме черной ма-
гией. Однако слишком настаивать не решилась: жильцы с последнего этажа
хорошо ей заплатили.
Правда, вонь оттуда шла нестерпимая. Она увеличила цену, сославшись на
необходимость впоследствии чистить занавески и прочее, чтобы вывести за-
пах. Не проходило дня, чтобы она не пыталась заглянуть в квартиру, но
старому китайцу неизменно удавалось загородить ей обзор. Впрочем, она
заметила там пузырящиеся горшки. Она знала, что в квартире происходит
нечто странное, потому что видела, что представляла собой шея раненого в
первый день. Когда китаец нес его по ступенькам, как спящего ребенка,
это была не шея, а сплошное кровавое месиво. Спустя два дня ей удалось
снова увидеть его шею - теперь на ней виднелся разве что старый ожог.
Миссис Тьюмалти знала, что так быстро раны не заживают.
Она упорно подслушивала у дверей. Сперва ей просто хотелось узнать,
что там происходит, потому что вокруг только и говорят, что об извраще-
ниях и безумном сексе. Китаец чаще всего пользовался какой-то своей аб-
ракадаброй, но иногда переходил на обычный, цивилизованный английский
язык. Она подслушала, как он говорил раненому, что его сердце должно де-
лать одно, селезенка другое, печень третье, как будто человек в сос-
тоянии подчинить организм своей воле.
Была фраза, которую он повторял все время:
"Боль никогда не убивает. Она - признак жизни".
Очень странно! Раненый отвечал, и китаец опять переходил на свой ки-
тайский.
Может статься, ее раненый и есть тот самый человек, за которого, судя
по слухам, сулят такой большой выкуп?
Именно этот вопрос задала Беатрис Мэри-Эллен Тьюмалти иностранцу с че-
рными иностранными усиками. Для встречи с ним она и явилась в этот прок-
лятый итальянский квартал. Во время разговора она изо всех сил прижимала
к животу сумочку.
Кто знает, на какие сексуальные безумства способны эти мужчины, когда
их собственные женщины после двадцати становятся жирными и усатыми? Са-
мой миссис Тьюмалти было уже пятьдесят три, и для нее не составляло сек-
рета, что и она с возрастом не похудела, но в свое время она была красо-
ткой, и следы былого сохранились до сих пор.
- Миссис Тьюмалти,- сказал человек, ради которого она забралась в
Норт-энд,- вы сослужили самой себе добрую службу. Думаю, это тот самый
человек, из-за которого город потерял покой. Мы надеемся, что вы не ста-
нете распространяться об этом другим.
Он извлек из кармана толстую пачку двадцатидолларовых банкнот. "Святые
угодники!" - подумала миссис Тьюмалти. Усатый отделил от пачки первую
купюру. У миссис Тьюмалти разгорелись глаза. Две, три, четыре, пять...
Купюры были такие новенькие, свеженькие, так ладно ложились одна на дру-
гую! Рука снова принялась отсчитывать купюры. Шесть, семь, восемь, де-
вять, десять. Неужели он никогда не остановится?
У миссис Тьюмалти помутилось в глазах от восторга. Когда на столе пе-
ред ней выросла стопка из двадцати хрустящих купюр, она испустила радос-
тный вопль.
- А теперь окажите нам небольшую услугу,- сказал усатый.
- Все, что угодно!- пообещала миссис Тьюмалти, пребывавшая в расслаб-
ленном состоянии теперь, когда свежие хрустящие купюры перекочевали в ее
сумочку.
- Прошу вас, наведайтесь вот по этому адресу. Там вы повстречаетесь с
Джеймсом Галлаханом из Федерального бюро расследований. Вам ничего не
угрожает. Просто расскажите ему то же самое, что рассказали мне.
- Непременно,- ответила она, в порыве благодарности вскочила со стула
и поцеловала усатому руку, поскольку ей было известно, что у итальянцев
так принято. Словно он кардинал или еще почище.
Она догадывалась, что для своего народа этот человек все равно, что
кардинал. Лидер общины, уважаемый гражданин, которому она выказывает
должное почтение.
Охрана прервала акт поклонения руке. Уходя, миссис Тьюмалти поклялась
благодетелю в вечной преданности.
Так судьба свела ее с Сальваторе Бензини, по прозвищу "Бензин". Проз-
вищем он был обязан не только фамилии, но и тому обстоятельству, что лю-
бил устранять несправедливость и разрешать споры с помощью бензина. Он
выливал его и поджигал. Иногда он поступал так с постройками, иногда - с
людьми, отказывающимися от сотрудничества.
Впрочем, таким он был в молодости. Теперь ему редко приходилось подно-
сить к кому-либо спичку или плескать бензином в салон машины. Теперь он
стал разумным, уважаемым человеком.
Он позвонил в местное отделение ФБР, Джеймсу Галлахану. Он отлично
знал, что телефон прослушивается. Ему доносили, что прослушивается любая
контора ФБР. Кроме того, осторожность подсказывала ему, что эти люди за-
писывают голоса звонящих.
- Так,- начал Сал Бензини разговор.- Мы нашли того, кто тебе нужен.
Может, теперь немного ослабишь хватку?
- Ты уверен, что это он?
- У тебя скоро будет посетительница. Не знаю, у скольких человек в Бо-
стоне разорвали за последнюю неделю животы и глотки, но этому парню здо-
рово досталось, Галлахан. Так что теперь уйди с нашей дороги, о'кей?
- Если это он, то так и будет. Но мне нужно еще кое-что.
- Господи, Галлахан, что это с тобой творится? Мы не нарушали феде-
ральных законов, а ты все равно с нас не слезаешь. Брось, Джим. Хоро-
шенького понемножку.
- Еще одна просьба. Совсем маленькая.
- Какая?- спросил Бензини по кличке "Бензин".
- Ты знаешь Жирдяя Тони?
- Конечно, знаю. Кто же не знает Жирдяя Тони!
- Позади Альфред-стрит на Джамайка-Плейнс есть большой двор. Пришли
его туда завтра в четыре утра.
- В четыре утра? Жирдяя Тони?
- Его. Парня с жирком,- подтвердил Джим Галлахан.
- Ладно, только Жирдяй Тони ничего не знает. Он просто на подхвате. Он
ни с кем не связан.
- Все равно пришли.
- Идет.
Бензини повесил трубку и пожал плечами. "С жирком"? Так, кажется, го-
ворят про бифштексы. Впрочем, какая разница? Весь мир сошел с ума. Хоро-
шо хоть, что Норт-энд остается прежним. Здесь все пока в своем уме.
А остальные съехали с катушек. Сегодня ФБР подавай сведения об ученой-
-еврейке, которая, по их мнению, ест людей. Назавтра они ничего не хотят
знать. А ведь он лично звонил Галлахану, чтобы убедить его перестать ра-
зыскивать одного человека, а искать по меньшей мере четверых-пятерых.
Это безумие с выгрызанием животов - дело рук (и зубов) нескольких чело-
век. Слишком в разных концах города это происходило, и слишком близко по
времени. Его версия - не меньше 4-5 человек.
А что ответили эти психи из ФБР? Да они слушать об этом не захотели,
не сойти ему с места! Сегодня подавай им все, завтра - ничего. А потом -
давай ищи парня с разодранной глоткой... Или гони Жирдяя Тони в 4 утра
на Джамайка-Плейнс. Джиму это все равно, что заказать ужин в ресторане.
"Мы так много работаем на федеральные власти, что впору получать за
это зарплату",- говаривал Сал Бензини, хотя ему было вовсе не смешно.
Нужного ей человека миссис Тьюмалти увидела за рулем машины. Она и не
думала беспокоиться за свою безопасность. Это была степенная, достойная
черная машина, а управлял ей никто иной, как человек по фамилии Галла-
хан, а его все знают: его мать происходила из Керри, лучшего графства во
всей Ирландии, хотя в отце было что-то от уроженца Корка. Но нельзя же
ожидать от одного человека сразу всех достоинств!
Всем известно, что он проработал в ФБР много лет и достиг видного пос-
та, из чего следует, что даже безбожники-протестанты, заправляющие в
стране, не могут удержать внизу славного потомка выходцев из Керри.
- Только мы едем не в отделение ФБР.
- Дорогой мой, куда бы мы ни ехали, с сыном женщины из графства Керри
я чувствую себя совершенно спокойно. О, вы просто не знаете, что творит-
ся в Бостоне из-за этих иностранцев! Даже в моем доме их уже двое. Один
- китаец. А я сдаю ему квартиру, беру у него деньги. Он бы поступил со
мной так же или еще хуже, если бы я попала в Китай, верно?
- Конечно,- ответил Джим Галлахан.
Он уже чувствовал запах жирного пряного соуса. Он узнал ее домашний
адрес и получил полные объяснения насчет квартиры на верхнем этаже: куда
выходят окна, где стоит кровать с раненым, что за дома вокруг и нас-
колько шумный у нее район.
- Шум есть - от выходцев из Майо,- сказала она, имея в виду графство,
не идущее ни в какое сравнение с графством Керри.
Славный ирландский парень действительно привез ее не в отделение ФБР,
а на какой-то старый склад, где даже средь бела дня царил сумрак. Она
поежилась, по коже у нее побежали мурашки. Он и впрямь облизывается или
у него на губах лихорадка?
На складе она увидала людей, которые явно не имели отношения к феде-
ральным властям. Она почувствовала себя первой христианкой, брошенной на
глазах у публики на римскую арену. Наверное, здесь все страдают лихорад-
