люди. История с агентом ФБР Галлаханом - наглядное тому свидетельство.
Днем, перед попыткой убить Римо и Чиуна, он прилежно трудился за своим
рабочим столом.
Если их не остановить, причем скоро, угроза перекинется с Бостона на
другие города. На автомобиле или самолете они способны добраться куда
угодно, и не только в стране, но и во всем мире. Нельзя же объявить
военное положение на всем земном шаре!
Даже если бы это было осуществимо, это вряд ли дало бы результат.
Главное - обезвредить Шийлу Файнберг. Тогда появлению новых монстров
будет положен конец. Существующих на данный момент можно будет извести -
нескоро, но до последней твари.
- Вы собираетесь возобновить преследование?- спросил Смит у Римо.- Вы
в состоянии это сделать?
- Что?
Вместо того, чтобы слушать Смита, Римо наблюдал, как поднимается к по-
толку дымок от тлеющей сигареты, и наслаждался вкусом табака.
- Я говорю, вы сможете опять приняться за Файнберг?
- Не знаю,- сказал Римо.- Я здорово ослаб и, кажется, утратил форму.
Не думаю, чтобы Чиун дал добро. Он сильно напуган одной легендой.
- Чиун всегда встревожен той или иной легендой,- возразил Смит.
- Даже если я ее снова выслежу, ума не приложу, что с ней делать. Один
раз мне уже не удалось ее схватить.
- Можете позвать подмогу,- сказал Смит.
Римо сердито уставился на него, словно Смит усомнился в его способнос-
тях. Потом он поостыл. В конце концов, почему бы действительно не поз-
вать на помощь? Если он снова повстречается с Шийлой, без помощи ему не
обойтись.
- Не знаю, Смитти,- сказал он.
- Почему, собственно, они пришли за вами?-спросил Смит.- Вряд ли они
сочли, что вы представляете для них какую-то особенную угрозу, даже пос-
ле того, как вы ранили Файнберг. Почему бы просто не оставить вас в по-
кое? Если они настоящие звери, они не должны мстить. Месть - занятие для
людей, а не для животных. Животные бегут от опасности. Они не возвра-
щаются, чтобы расквитаться.
- Может, я им просто приглянулся? С моими-то замашками!- предположил
Римо.
- Сомнительно, весьма сомнительно,- сказал Смит, глядя на Римо, кото-
рый в последний раз набрал в легкие дыму, понаблюдал за тем, как огонек
дошел до пластмассового фильтра, который превратился от смолы из белого
и волокнистого в коричневый и липкий, и раздавил окурок в пепельнице.
- А теперь я должен вас покинуть,- сказал Смит.
- Не забудьте про пачку сигарет,- сказал Римо ему вдогонку, но Смит не
услышал.
Он размышлял над задачкой, ответ на которую был ему заранее известен.
Просто он не торопился взглянуть правде в глаза.
Он охотится на стаю Шийлы Файнберг, а стая охотится на Римо. Значит,
чтобы схватить их, надо использовать Римо в качестве приманки.
Все было ясно и безупречно логично. Альтернатив не просматривалось.
Либо рискнуть Римо, либо поставить под удар всю страну и остальной мир.
Смит знал, что ему делать. Он решил действовать так, как действовал
всегда, то есть выполнять свой долг.
Ловушкой стало платное объявление в бостонской "Таймс": "Пациент Ш.Ф.
в Фолкрофте, Рай".
Капкан торчал на виду. Стоило одному из стаи показать объявление Шийле
Файнберг, как она поняла, что оно значит.
- Ловушка,- сразу определила она.
- Тогда не будем обращать на нее внимания,- сказала другая женщина,
пышногрудая брюнетка с узкими бедрами и длинными ногами.- В Бостоне и
без того хватает мяса.
Однако вековой инстинкт выживания уступил у Шийлы Файнберг не менее
древнему инстинкту - продолжения рода. Она ласково улыбнулась брюнетке,
демонстрируя длинные белые зубы, отполированные благодаря частому раз-
грызанию костей, и ответила:
- Нет, наоборот. Отправимся туда. Он мне нужен.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Римо задрал голову к высокому потолку гимнастического зала санатория
Фолкрофт, обвел взглядом переплетение канатов для лазания, напоминавшее
паутину телефонных проводов на станции, и провел носком мокасина из ита-
льянской кожи по зеркальному полу.
- Здесь мы впервые встретились,- сказал Чиун.
На Чиуне было желтое утреннее кимоно, и он оглядывал гимнастический
зал, как творение собственных рук.
- Да,- ответил Римо.- Тогда я попытался тебя убить.
- Верно. Именно тогда я понял, что в тебе есть что-то такое, что я го-
тов тебя переносить.
- Чего нельзя было сказать обо мне, поэтому ты меня здорово отделал,-
сказал Римо.
- Помню. Это доставило мне удовлетворение.
- Могу себе представить!
- А потом я научил тебя приемам каратэ, причем так, чтобы они смотре-
лись устрашающе.
- Я так и не понял, зачем это тебе понадобилось, Чиун. Какая связь ме-
жду каратэ и Синанджу?
- Никакой. Просто я знал, что эти психи никогда не предоставят мне до-
статочно времени, чтобы я научил тебя чему-нибудь толком. Поэтому я и
выбрал каратэ, решив, что эти приемы ты запомнишь. Но если бы я сказал
тебе, что с помощью каратэ бесполезно нападать на противника, если это
не мягкая сосновая палка, ты бы стал меня слушать? Нет. Человек всегда
должен быть уверен, что подарок имеет какую-то ценность. Поэтому я ска-
зал тебе, что каратэ - это чудо, что с его помощью ты станешь непобеди-
мым. Потом я привел доказательства, сокрушая доски и показывая разные
фокусы.
Только таким способом я мог добиться твоего внимания на те пять минут
в день, которые были необходимы, чтобы ты освоил игру. Как другие учили
тебя, раз ты все моментально забываешь?
- Прекрати, папочка. Потом я оставил тебя и отправился убивать вербов-
щика. Чиун кивнул.
- Да. Макклири был славный малый. Храбрый, умный.
- Он завербовал меня,- сказал Римо.
- У него почти хватило храбрости и ума, чтобы исправить эту ошибку,-
сказал Чиун.
- И с тех пор мы вместе, Чиун. Сколько это лет?
- Двадцать семь,- ответил Чиун.
- Только не двадцать семь! Десять-двенадцать.
- А мне кажется, что двадцать семь. Или тридцать. Я начал молодым. Я
отдал тебе свою молодость, свои лучшие годы. Они ушли, унесенные раздра-
жением, волнением, отсутствием истинного уважения, они были растрачены
на субъекта, питающегося мясом и стреляющего сигаретки, как ребенок.
Римо, для которого оказалась сюрпризом осведомленность Чиуна о его ку-
рении, быстро ответил:
- Всего-то две штучки! Мне захотелось попробовать, как это будет после
стольких лет.
- Ну и как?
- Чудесно,- сказал Римо.
- Ты отказался от дыхательных упражнений, чтобы вдыхать частицы горе-
лого конского навоза? Ведь эти штуки делают из коровьего и конского на-
воза.
- Из табака. А от дыхательных упражнений я не отказываюсь. Разве
нельзя сочетать одно и другое?
- Как же ты теперь будешь дышать? Для дыхания нужен воздух, а твой бе-
лый рот теперь занят втягиванием дыма. Это только так говорится, что на
сигареты идет табак. На самом деле это испражнения. Так поступают у вас
в Америке, это дает большие прибыли, благодаря которым работает вся ваша
страна.
- Ты говоришь, как коммунист.
- А они курят сигареты?- осведомился Чиун.
- Да. И у них они точно из дерьма. Я пробовал.
- Тогда я не коммунист. Я просто бедный, непонятый наставник, которому
недоплачивают и который не смог добиться уважения от своего подопечного.
- Я тебя уважаю, Чиун.
- Тогда брось курить.
- Брошу.
- Вот и хорошо.
- Завтра.
Перед Чиуном свисали с потолка гимнастические кольца. Не поворачиваясь
к Римо, он потянулся к ним. Кольца рванулись в направлении головы Римо,
как боксерские кулаки в перчатках. Первым Римо заметил кольцо, подлетав-
шее справа. Он отскочил влево, чтобы миновать встречи с ним, и получил в
лоб кольцом, настигшим его слева. Пока он выпрямлялся, правое кольцо,
возвращавшееся обратно, угодило ему в затылок.
Чиун взглянул на него с отвращением.
- Кури, кури. За тобой придут и сделают из тебя свиную отбивную.
- Ты так уверен, что за мной придут?- спросил Римо, потирая голову.
- Обязательно придут. Ты безнадежен. И не проси меня о помощи: я не
могу вытерпеть запаха у тебя изо рта.
Он проскочил мимо Римо и покинул гимнастический зал. Римо, продолжая
потирать голову, уставился на покачивающиеся кольца, удивляясь, что так
быстро потерял сноровку.
Смит усилил охрану палаты Римо и раздал фотографии доктора Шийлы Фай-
нберг, велев повесить их на стене сторожки при въезде в санаторий. Жен-
щину было приказано пропустить, но немедленно уведомить о ее появлении
Смита.
Смит подумывал, не приставить ли к Римо неотлучного телохранителя, но
потом спохватился: Чиун счел бы это оскорблением. Приставить к Римо те-
лохранителя в присутствии Чиуна было все равно, что влить в Седьмую ар-
мию для усиления ее огневой мощи звено бойскаутов.
Теперь оставалось только ждать. Смит занимался этим в своем кабинете,
читая последние сообщения о двух убийствах, случившихся в Бостоне за
ночь. Губернатор ввел военное положение, что означало, что покой жителей
будет охраняться почти так же ревностно, как до того, как полицейским
было вменено в обязанность заниматься психиатрией, социальным вспомощес-
твованием и спасением заблудших душ. Смит думал о том, что если бы был
жив Достоевский, он бы назвал свой шедевр просто "Преступление". "Прес-
тупление и наказание" было бы для читающей публики пустым звуком: кто
слышал о наказании?
Смит ждал.
На протяжении девяти лет она только и делала, что принимала трудные
решения. Настало время пожинать плоды. Сейчас, когда тяжелые годы оста-
лись позади, Джекки Белл никак не могла решить, что надеть: коричневый
костюм, достоинство которого состояло в том, что женщина выглядела в нем
профессионально, или желтое платье с глубоким круглым декольте, у кото-
рого тоже было свое преимущество: в нем она выглядела сногсшибательно.
Она выбрала последнее и, одеваясь, размышляла о своей удаче. Ей повез-
ло, что она покончила с изнурительным замужеством, повезло, что она не
осталась на мели за годы учебы, повезло, что она оказалась неглупой и
упрямой и в конце концов стала Джекки Белл, бакалавром гуманитарных
наук, Джекки Белл, магистром, и наконец Джекки Белл, доктором философии.
Доктор Жаклин Белл!
Удача не оставляла ее: ей попался "Американский психоаналитический жу-
рнал", в котором она нашла предложение работы в санатории Фолкрофт. Же-
лающих было много, но ей и тут повезло: доктор Смит взял ее.
Если бы ее спросили, кому, по ее мнению, следовало бы стать ее первым
пациентом в Фолкрофте, она без колебаний назвала бы самого Харолда В.
Смита.
За всю беседу он ни разу не поднял на нее глаз. Говоря с ней, он читал
сообщения на компьютерном дисплее, гипнотизировал телефонный аппарат,
словно тот мог взвиться в воздух и начать его душить, барабанил по столу
карандашами, пялился в свое дурацкое коричневое окошко, а в итоге, задав
одни и те же вопросы по три раза, сообщил, что она принята.
Изучая свое отражение в большом зеркале, висевшем на двери спальни в
удачно снятой трехкомнатной квартире, она пожала плечами. Наверное, на
свете есть случаи и посерьезнее, чем доктор Смит. По крайней мере у него
хватило здравого смысла взять ее на работу.
Она попыталась выяснить, чему была посвящена его диссертация, пос-
кольку в табличке на двери не было указано, что он доктор медицины. Од-
нако он никак не удовлетворил ее любопытство, а всего лишь сказал, что
она будет работать самостоятельно. Он не станет донимать ее мелочным
контролем, не будет ставить под сомнение ее профессиональные решения и
вообще будет только счастлив, если им не придется больше разговаривать.
Это ее тоже устраивало. Он останется доволен. Одним словом, она счита-
ла, что ей очень повезло с работой.
Прежде работу гарантировала степень бакалавра. Потом аудитории коллед-
жей превратились в площадки, на которых давали "уместное образование", и
это все больше походило на курсы по "мыльным операм" для безграмотных
