трите, чем вы можете помочь, хотя вы ни на что не годитесь. Роза!- вдруг
закричала она, словно забыв о Римо.- У тебя есть список активистов Севе-
рного избирательного округа? Ну так торопись! Надо скорее запустить это
дело!- Она вновь обернулась к нему: - После сорока лет в меховом бизнесе
я преподам вам хороший урок. Такой, что вам и не снилось. Чего вы
стоите? Доложитесь отцу и подумайте, чем вы можете ему помочь! Бедняжка!
Вам должно быть стыдно, что вы повесили на него эту работу в последний
момент. А он так расстроился из-за того, что у вас могут быть неприятно-
сти. Милый мистер Полани, надо же ему было связаться с таким ничтожес-
твом вроде вас!- Вновь зазвонил телефон, и она сняла трубку на первом
гудке.- Штаб "Свет солнца приятней" слушает.- С минуту она молчала, по-
том рявкнула: - Меня не волнует, что вы обещали! Машины с громкоговори-
телями должны быть здесь через час! Да, один час! Правильно. Ах, нет? А
теперь слушайте сюда! Вы знаете судью Мандельбаума? Так вот, ему будет
интересно узнать, что вы отказываетесь предоставить машины обычным
клиентам. Разве вам неизвестно, что это грубейшее нарушение федерального
закона о свободных выборах?- Она дернула плечом в сторону Римо.- Да, все
верно, и судья Мандельбаум прекрасно об этом знает, а он муж моей
двоюродной сестры Перл. Так что стоит вам забыть, что кровь не вода...-
Закрыв рукой лубку, она сделала Римо знак головой и прошипела: - Идите
же туда. Помогите отцу!- и вновь продолжила разговор.
Римо потряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. В штабе
находилось уже не менее пятьдесяти женщин, но с каждой минутой прибывали
новые, толкая Римо и резко бросая на ходу: "Освободите проход". Зашвыр-
нув куда попало свои украшенные цветами шляпки, они усаживались за столы
и без каких-либо указаний принимались за работу. По всей видимости, сей-
час они составляли списки избирателей.
Миссис Хиршберг повесила трубку.
- Я выгнала всех трех ваших цыпочек,- заявила она.- Для настоящей из-
бирательной кампании они просто нуль! Может, после выборов удастся прис-
троить их в какой-нибудь массажный кабинет.
Наконец Римо отошел от двери и направился в дальнюю комнату, где обыч-
но сидела Тери Уокер. Но на ее месте за столом восседал Чиун. Подняв
глаза, он улыбнулся Римо.
- Сын мой,- сказал он вместо приветствия.
- Папочка,- почтительно кланяясь, проговорил Римо.- Мой находчивый,
удивительный, хитрый, беспокоящийся обо мне злодей!
- Надеюсь, на этот раз ты не забудешь, что я для тебя сделал,- сказал
Чиун.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
К полудню на улицы города вышло около трехсот женщин. Они ходили по
домам, распространяя рекламные брошюры, оккупировали торговые центры.
Время от времени они начинали петь: "Свет солнца приятней. Голосуйте за
Полани".
К тем, кто отказывался взять рекламку или недружелюбно высказывался по
поводу Полани, применялись уговоры. Грубость и резкость, допустимая в
штабе, на улицах уступала место совершенно другому обхождению. Здесь,
под руководством миссис Хиршберг, дамы были сама любезность.
- Ну, разве вам трудно проголосовать за Полани? Что плохого, если для
разнообразия мэром у нас будет такой славный человек? Я понимаю, что вы
должны чувствовать, будучи сестрой мэра Картрайта, но почему бы не дать
честному человеку шанс? Мистеру Полани можно полностью доверять.
К полудню агитационная кампания была в самом разгаре. В 12.01 о проис-
ходящем стало известно в штабе Картрайта. В 12.35 были предприняты отве-
тные шаги.
Все очень просто, объяснил Картрайту маршал Дворшански. Этим добро-
вольцам результаты выборов на самом деле абсолютно безразличны, так что
преподайте паре-тройке из них наглядный урок, и остальные тут же найдут
достаточно причин, чтобы вернуться к своей игре в маджонг.
Эти слова тут же передали Теофилу Педастеру и Гумбо Джексону, которые
и должны были преподать женщинам наглядный урок.
- Женщинам, говорите?- хихикнул Педастер.- Старым или молодым?
- Пожилым.
Казалось, Педастер разочарован, но Гумбо Джексона это не смутило. Он
был посообразительнее дружка и уже успел спрятать в карман четыреста до-
лларов, причитающихся им за работу.
- Старые, молодые, какая разница?- сказал он.- Всего-навсего небольшой
урок,- и ухмыльнулся, потому что ему заранее объяснили что к чему.
К сожалению, они забыли столь же доступно объяснить все маленькому
старичку-азиату в оранжевом кимоно, который сопровождал группу активис-
ток, первой столкнувшуюся с Педастером и Джексоном.
- А ну, давайте сюда ваши листовки,- потребовал Педастер.
- По одной в руки,- ответила полногрудая дама в голубом, возглавлявшая
отряд.
- Мне нужны все,- повторил громила.
- Нет, только одну.
Педастер достал из кармана нож.
- Вы меня плохо поняли: я прошу все.- И он посмотрел на Гумбо Джексо-
на, который тоже стоял с ножом в руках.
- Спасай Чиуна!- завопила полногрудая предводительница и, замахнувшись
сумочкой, больно стукнула Педастера по голове. К ней присоединились еще
трое, размахивая увесистыми ридикюлями. Это было достаточно неприятно, и
в конце концов Педастер решил пустить в ход оружие.
Но это ему не удалось. Он увидел, как в клубке тел, рук и дамских су-
мочек мелькнула высунувшаяся из оранжевого кимоно рука и нож исчез. Но
что еще хуже, рука перестала действовать, 0бернувшись к Гумбо, он успел
заметить, как оранжевый рукав глубоко вошел тому в живот. Гумбо растекся
по тротуару, как сырое яйцо.
Педастер взглянул на друга детства, распластавшегося по земле, на жен-
щин, склонившихся над ним, и сделал то, чему его учили с младых ногтей,-
дал деру.
А сзади доносились женские голоса:
- С Чиуном все в порядке? Он не пострадал? Эти черные не ранили вас?
Только оказавшись за три квартала от места происшествия, Педастер
вспомнил, что те четыре сотни остались у Гумбо. Ну и черт с ним, решил
Педастер. Если останется жив, считай, он их заслужил. Педастеру они ни к
чему, потому что он едет в Алабаму, к семье. Прямо сейчас.
К вечеру каждый житель города получил листовку, брошюру или буклет с
призывом голосовать за Полани. На следующий день команда женщин обошла
все дома, объясняя, почему честные, уважающие себя люди должны голосо-
вать только за Полани. На улицах было столько активистов, агитирующих за
Полани, что агитаторы Картрайта начинать чувствовать себя белыми ворона-
ми. Они крались вдоль стен, ныряли в бары и предпочитали лучше выбросить
остатки рекламной литературы в сточную канаву, чем попасться под горячую
руку острым на язычок женщинам, почему-то поддерживающим Полани.
По всему городу ездили грузовички с громкоговорителями, из которых до-
носилось: "Свет солнца приятней. Голосуйте за Полани".
А в кабачках и гостиных, где шум кондиционеров заглушал уличные гром-
коговорители, реклама лилась из телевизоров и радиоприемников, заполняя
Майами-Бич. "Голосуйте за Полани!"-требовала она.
Через установленный в каюте радиоприемник она долетела и до серебрис-
то-белой яхты, мягко покачивающейся на волнах в полумиле от берега.
Маршал Дворшански с разлаженном выключил приемник и повернулся к доче-
ри, казавшейся невозмутимой в безупречном брючном костюме из отбеленного
льна.
- Я такого не ожидал,- сказал маршал и принялся расхаживать по каюте,
играя мощными мускулами плеч, рельефно выделяющимися под облегающей си-
ней тенниской.
- Чего именно?
- Что Полани сможет развернуть такую мощную агитацию. Не ожидал,-
произнес он, и в голосе его прозвучал упрек,- что твоя работа принесет
такие плоды.
- Я сама ничего не понимаю,- откликнулась Дороти Уокер.- Я лично утве-
рдила рекламу на телевидении и в газетах - потому что в жизни не видела
ничего хуже. Я считала это лучшим способом впустую истратить их деньги.
- Впустую? Ха,- сказал старый маршал, который в этот момент вдруг пре-
вратился в злобного старикашку.- Эти деньги помогут им выиграть выборы.
Мы должны придумать что-то еще.
Дороти Уокер встала и оправила пиджак.
- Отец, полагаю, это должна сделать я. Мы узнаем, есть ли у этого Римо
слабое место.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
- Мне нужно, чтобы в каждой пачке было по сотне штук,- заявила Римо
миссис Этель Хиршберг.- Не девяносто девять, не сто одна, а ровно сотня,
так что потрудитесь пересчитать.
- Сами считайте,- ответил Римо.- В этих пачках ровно по сотне штук.
-- Как вы можете это утверждать, если не пересчитали их?! Сделали все
кое-как, наспех, а теперь говорите, что здесь сто штук. Слава Богу, я не
так легкомысленна в делах.
- Здесь сотня,- упрямо повторил Римо.
Вот уже час, как Этель Хиршберг пристроила его к делу,- он должен был
распаковывать большие коробки, битком набитые рекламной литературой, и
увязывать брошюры в пачки по сто. Для Римо это было не сложнее карточно-
го фокуса - пробежав пальцами по пачке, он мог точно сказать, сколько в
ней штук.
- Здесь сотня,- снова произнес он.
- Нет, вы сосчитайте,- не унималась Этель Хиршберг.
Тут из кабинета Тери Уокер вышел Чиун. На нем было тяжелое кимоно из
черной парчи, и от него исходила вселенская безмятежность.
- Чиун!- взмолился Римо.
Чиун обернулся, бесстрастно взглянул на ученика, а затем расплылся в
улыбке, увидев миссис Хиршберг.
- Прошу тебя, подойди сюда!- попросил Римо.
Миссис Хиршберг покачала головой.
- Это ваш отец, а вы говорите с ним в таком тоне. "Подойди сюда!" Ни-
какого уважения к старшим!
Чиун приблизился к ним. Римо и Этель, перебивая друг друга, попытались
изложить ему суть спора.
- Мне нужны пачки по сто штук,- говорила Этель.
- Здесь в каждой по сто штук,- перебивал Римо.
- Разве трудно их пересчитать? Хотя бы чтоб убедиться, что мы не рас-
ходуем лишнего!
- Зачем мне их считать, если я и так знаю, что их там сто?!
Наконец Римо взмолился:
- Скажи сам, сколько здесь штук?
Кореец перевел взгляд на пачку брошюр, взвесил ее на руке и авторитет-
но произнес:
- В этой пачке сто две штуки.
- Вот видите,- воскликнула Этель.- Сейчас же все пересчитайте!
Когда она ушла, Римо спросил:
- Зачем ты это сделал, Чиун? Ты же знаешь, что здесь ровно сто!
- Откуда такая уверенность? Что, непогрешимый не может ошибаться?
- Нет, я могу ошибаться, но в данном случае я прав. Здесь ровно сто
штук.
- Ну и что? Из-за каких-то двух брошюрок ты ссоришься с нашей активис-
ткой! Разве можно выиграть войну, проиграв все сражения?
- Черт побери, Чиун, я не в силах терпеть, чтобы эта женщина все время
мной командовала. Кажется, я уже целую вечность ишачу на нее. Сотня есть
сотня. Зачем мне их считать, если я могу по весу определить, сколько их?
- Потому что в противном случае все наши дамы уйдут. Что ты тогда ста-
нешь делать? Вернешься к своему глупому ребяческому плану применять про-
тив врага ограниченное насилие? К плану, который, скорее всего, приведет
тебя к самоуничтожению? А как насчет твоего мистера Полани? Он что же,
должен снова смириться с мыслью о поражении?
- Честно говоря, мне больше нравилось, когда мы проигрывали.
- Проигравшим всегда нравится проигрывать. Победа требует не только
дисциплинированности, но и высокой нравственности.
- По-твоему, нравственно заявлять, что в пачке сто две брошюры, когда
их там ровно сто?
- Даже двести четырнадцать, если это необходимо.
- Чиун, ты возмутителен.
- А ты самонадеян, что еще хуже. Даже если в этой пачке сто штук, то
вон в той всего девяносто девять.- И он указал на пачку брошюр, лежащую
чуть поодаль на столе.
- Ошибаешься. Ровно сотня.
- Девяносто девять.
- Вот увидишь, сто.- Он нагнулся, схватил пачку и принялся громко счи-
тать вслух: - Один, два, три.
Пока он считал, Чиун вышел в приемную и подошел к столу миссис Хир-
шберг.
- Он все понял,- ласково сказал Чиун.- Видите ли, он не такой уж пло-
