- Каждый раз, как поднимается свет, гора будто движется, - сказал я.
- Что она удерживает, Старр? Она заставляет меня думать о замороженной
облачной руке, которую Шан Надур установил перед Воротами Призраков, чтобы
удержать их в логове, высеченном для них Эблисом.
Он поднял руку, прислушиваясь.
С севера и высоко над головой донесся шепот. Не шорох северного
сияния. Этот шепот напоминал призрачный ветер, дувший во время сотворения
в листве древних деревьев, укрывавших Лилит. В этом шепоте слышалось
требование. Он был нетерпелив. Призывал кого-то туда, где начинался столб
света. Привлекал к себе. В нем была неумолимая настойчивость. Он касался
сердца тысячью холодных пальцев, наполнял страстным желанием бежать вперед
и смешаться со светом. Наверно, так чувствовал себя Одиссей, привязанный к
мачте, когда стремился повиноваться хрустально сладкому пению сирен.
Шепот становился громче.
- Что с собаками? - воскликнул Андерсон. - Ты только посмотри на них!
Лайки с воем устремились к столбу света. Мы видели, как они исчезают
за деревьями. До нас донесся их вой. Потом он стих, и не осталось ничего,
кроме настойчивого шепота наверху.
Поляна, на которой мы остановились, выходила прямо на север. Мы ушли,
вероятно, на триста миль от первого большого поворота Коскоквима к Юкону.
Это нехоженая дикая местность. Мы вышли из Даусона в начале весны в
поисках пяти вершин, за которыми, как говорил нам знахарь атабасков,
золото выходит густо, как замазка сквозь сжатые пальцы. Никто из индейцев
не согласился идти с нами. Земля вокруг горы Руки проклята, сказали они.
Мы увидели вершины накануне, они слабо вырисовывались на фоне
пульсирующего света. А теперь мы увидели и свет, который привел нас к ним.
Андерсон застыл. Сквозь шепот доносился странный топот и шорох. Как
будто к нам подбирается небольшой медведь. Я бросил в костер охапку дров
и, когда поднялось пламя, увидел, как что-то пробирается сквозь кусты.
Двигалось оно на четвереньках, но на медведя не похоже. В голове мгновенно
промелькнуло - как ребенок, ползущий вверх по лестнице. Одновременно
поднялись передние лапы - как у ребенка. Нелепо и одновременно страшно.
Существо приближалось. Мы потянулись к оружию... и опустили руки.
Неожиданно мы поняли, что к нам ползет человек!
Да, это был человек. По-прежнему на четвереньках он приблизился к
костру. Остановился.
- Я в безопасности, - прошептал ползущий голосом, который эхом
повторил шепот над головой. - Здесь я в безопасности. Они не могут
выбраться за пределы голубого. Не могут схватить вас, если вы сами не
придете к ним...
Он упал на бок. Мы подбежали к нему. Андерсон наклонился.
- Боже милостивый! - воскликнул он. - Фрэнк, ты только посмотри на
это!
Он указал на руки. Они были обмотаны обрывками толстого свитера. Сами
руки напоминали обрубки. Пальцы изогнулись и впились в ладони. Плоть на
них стерлась до кости. Они похожи были на ноги маленького черного слона!
Глаза мои обежали тело. Вокруг пояса толстая полоска из желтого металла.
От нее отходит цепь в десяток звеньев, цепь тоже металлическая, но металл
белый, блестящий.
- Кто он? Откуда он? - спросил Андерсон. - Посмотри, он спит, но даже
во сне пытается ползти, подтягивает руки и ноги. А колени - как он мог на
них ползти!
Он сказал правду. Человек крепко спал, но его руки и ноги продолжали
двигаться. Руки и ноги двигались независимо от неподвижного тела. Это было
ужасно! Движения семафора. Если вы когда-нибудь видели, как поднимается и
опускается семафор, вы поймете, что я имею в виду.
И вдруг шепот над головой стих. Огненный столб опустился и больше не
поднимался. Ползущий человек застыл. Вокруг нас все начало мягко
освещаться. Рассвет после короткой летней ночи Аляски. Андерсон потер
глаза и повернулся ко мне осунувшимся лицом.
- Ну и ну! - воскликнул он. - Ты как будто тяжело переболел!
- Ты тоже, Старр, - ответил я. - Что ты обо всем этом думаешь?
- Думаю, что единственный ответ лежит здесь, - ответил он, указывая
на неподвижную фигуру под одеялами, которыми мы ее укрыли. - Что бы это ни
было - это из-за него. И это совсем не северное сияние, Фрэнк. Похоже на
отблеск адского пламени, которым нас пугают проповедники.
- Дальше мы сегодня не пойдем, - сказал я. - Я не стал бы его будить,
даже если там за вершинами все золото мира и все дьяволы, которые гнались
за ним.
Ползущий человек лежал со сне, глубоком, как Стикс. Мы промыли и
перевязали ступни, в которые превратились его руки. Руки и ноги его
застыли, как костыли. Он не шевелился, пока мы работали над ним. Лежал,
как упал: руки слегка приподняты, колени согнуты.
- Почему он полз? - прошептал Андерсон. - Почему просто не шел?
Я распиливал полоску вокруг его талии. Золото, но не похоже на
золото, к которому я привык. Чистое золото мягкое. Это тоже мягкое, но оно
нечистое, в нем какая-то собственная вязкая жизнь. Оно липло к напильнику.
Я разрезал его, разогнул, снял с тела и отбросил в сторону. Оно -
отвратительно!
Он спал весь день, Спустилась тьма, он продолжал спать. Ночью не было
ни столба света, ни рыщущих огней, ни шепота. Какое-то ужасное очарование,
казалось, было снято с местности. В полдень ползущий человек проснулся. Я
подпрыгнул, услышав приятный тягучий голос.
- Долго ли я спал? - спросил он. Он посмотрел на меня, и в его
бледно-голубых глазах появилась усмешка.
- Ночь - и почти два дня, - ответил я.
- А ночью были огни? - Он кивком указал на север. - И шепот?
- Нет, - ответил я. Откинув голову, он взглянул на небо.
- Значит, они все-таки сдались, - сказал он наконец.
- Кто сдался? - спросил Андерсон.
- Жители пропасти, - спокойно ответил ползущий человек.
Мы уставились на него.
- Жители пропасти, - повторил он. - Существа, сотворенные дьяволом до
потопа. Они каким-то образом избежали божьей кары. Опасности они не
представляют, если только не ответить на их призыв. Они не могут выйти за
голубой туман. Я был их пленником, - просто добавил он. - Они пытались
вернуть меня!
Мы с Андерсоном переглянулись, у нас появилась одна и та же мысль.
- Вы ошибаетесь, - сказал ползущий человек. - Я не сошел с ума. Дайте
мне немного воды. Я скоро умру, но хочу, чтобы вы как можно дальше отнесли
меня на юг, а потом сложили бы костер и сожгли меня на нем. Не хочу, чтобы
эти адские духи могли утащить мое тело. Вы тоже этого захотите, когда я
расскажу вам о них... - Он колебался. - Кажется, вы сняли с меня цепь?
- Я ее срезал, - коротко ответил я.
- Слава Богу и за это, - прошептал ползущий.
Он отпил воды с коньяком, которую мы поднесли ему ко рту.
- Руки и ноги не чувствую, - сказал он. - Мертвы, как и я сам скоро.
Ну, они мне хорошо послужили. А теперь я скажу вам, что находится за этой
Рукой. Ад!
- Теперь слушайте. Меня зовут Стентон, Синклер Стентон. Выпуск Йела
1900 года. Исследователь. Я вышел из Даусона в прошлом году в поисках горы
с пятью вершинами, похожей на руку. Мне сказали, что там много золота. Вы
за тем же? Я так и думал. Осенью мой спутник заболел. Я отправил его назад
с несколькими индейцами. Немного погодя все индейцы убежали. Я решил, что
застрял, построил себе убежище, запас пищи и залег на зиму. Весной я
двинулся дальше. Немного менее двух недель назад я увидел пять вершин.
Впрочем, не с этой стороны, с противоположной. Дайте еще немного коньяка.
- Видите ли, я сделал слишком широкий обход, - продолжал он. -
Слишком далеко зашел на север. Повернул назад. С этой стороны до самого
основания горы Руки только лес. А с другой стороны...
Он немного помолчал.
- С другой стороны тоже лес. Но он не заходит так далеко. Нет! Я
вышел из него. Передо мной на многие мили протянулось ровное плато.
Изношенное и древнее, как пустыня вокруг руин Вавилона. За ним вершины.
Между ними и мною, довольно далеко, что-то похожее на скальную насыпь. И
тут я увидел дорогу!
- Дорогу! - недоверчиво воскликнул Андерсон.
- Дорогу, - повторил ползущий. - Прекрасную ровную каменную дорогу.
Она шла прямо к горе. Да, это была дорога, и очень изношенная, как будто
за тысячи лет по ней прошли миллионы и миллионы ног. По обе стороны от нее
песок и груды камней. Потом я присмотрелся к этим камням. Они обтесанные,
и форма груд давала возможность предположить, что сотни тысяч лет назад
это были дома. Я чувствовал за ними людей, и в то же время они производили
впечатление невероятной древности. Да...
- Вершины приближались. Груды камней лежали все теснее. Какое-то
ощущение невероятной опустошенности нависало над ними; что-то касалось
сердца, как прикосновение призрака, такого древнего, что это мог быть
только призрак призрака.
- Теперь я увидел, что то, что принял за каменную насыпь у основания
горы, на самом деле было еще большим нагромождением руин. А гора Руки
оказалась гораздо дальше. Дорога проходила мимо двух высоких скал,
вздымавшихся, как ворота.
Человек смолк.
- Это и правда были ворота, - продолжал он. - Я дошел до них. Прошел
между скалами. И тут же упал, вцепившись в землю в абсолютном ужасе. Я
находился на широкой каменной платформе. Передо мной начиналась пропасть.
Представьте себе Большой Каньон, в пять раз шире настоящего, и с дном
бесконечно более глубоким. Вот на что я смотрел. Как будто смотришь с края
расколотого мира в бесконечность, где вращаются планеты. На дальней
стороне пропасти видны были пять вершин. Они походили на гигантскую руку,
предостерегающе поднятую в небо. По обе стороны от меня простирался край
пропасти.
- Я мог смотреть вниз примерно на тысячу футов. Дальше видимость
закрывал густой голубой туман. Словно голубоватая дымка, собирающаяся над
холмами в сумерки. А пропасть - она была ужасна, ужасна, как Раналакская
пропасть маори, которая отделяет мертвых от живых, и только недавно
освобожденная душа имеет достаточно сил, чтобы преодолеть ее, но на
обратный путь сил никогда не хватает.
- Я отполз от края и встал, испытывая сильную слабость. Руками я
держался за один из столбов ворот. На столбе есть резьба. Все еще хорошо
заметные очертания героической человеческой фигуры. Человек стоит,
повернувшись спиной. Руки его вытянуты. На голове необычная остроконечная
шапка. Я посмотрел на другой столб. На нем такое же изображение. Столбы
треугольные, и изображения размещены на стороне, обращенной от пропасти.
Казалось, фигуры что-то сдерживают. Я присмотрелся внимательней. Мне
показалось, что за вытянутыми руками видны какие-то смутные формы.
- Я попытался прощупать их. И неожиданно ощутил необычное отвращение.
Что-то напоминающее гигантских стоящих вертикально слизняков. Раздутые
тела едва намечены, отчетливо прощупываются только головы, определенно
шарообразные. Они... невероятно отвратительны. Я повернулся от столбов к
пропасти. Вытянулся на каменной плите и заглянул вниз.
- И увидел лестницу, ведущую в пропасть!
- Лестницу! - воскликнули мы.
- Лестницу, - повторил человек так же терпеливо, как и раньше. - Она,
казалось, не высечена из скалы, а встроена в нее. Ступени шести футов
длиной и трех шириной. Лестница уходила от платформы и скрывалась в
голубом тумане.
- Но кто мог построить такую лестницу? - спросил я. - Лестницу,
встроенную в стену пропасти и ведущую в бездонную яму?
- Не бездонную, - спокойно ответил человек. - Дно там есть. Я
добрался до него.
- Добрались? - повторили мы.
- Да, по лестнице, - сказал он. - Понимаете, я спустился по ней.
