четыре части. Эти четыре части неподвижно лежали на полу корабля.
Одна из закутанных фигур произнесла:
- Хотите дальнейших демонстраций или пойдете за нами?
Роботы сдвинули головы, пошептались. Потом один из них сказал:
- Мы пойдем за вами.
Роботы прошли в туннель, не сопротивляясь и не пытаясь убежать. Снова
послышался вздох, и скалы закрыли вход в туннель. Они оказались в
помещении, пол которого стал опускаться, пока не опустился до уровня
пещер. Машины послушно пошли дальше. Из-за смеси любопытства с презрением
к этим людям, чьи хрупкие тела так легко сломать одним ударом
металлических рычагов, которые служили им руками? Возможно.
Они пришли в пещеру, где их ждали Народный и остальные. Маринов
подвел их и остановил. Это были роботы, которые используются в летающих
кораблях, с цилиндрическими головами, четырьмя руками, треножником ног и
стройным торсом. Следует знать, что роботы очень различаются в зависимости
от своего предназначения. Народный сказал:
- Добро пожаловать, роботы! Кто у вас старший?
Один ответил:
- У нас нет старшего. Мы действуем как один.
Народный рассмеялся.
- Но говоря от имени всех, ты показал себя старшим. Подойди ближе. Не
бойся - пока.
Робот сказал:
- Страх нам неведом. Чего нам бояться? Даже если вы уничтожите нас,
тех, что здесь, вы не справитесь с миллиардами на поверхности. И
размножаться достаточно быстро вы не можете, чтобы сравняться с нами. А мы
появляемся на свет сильными и полностью укомплектованными.
Он протянул к Народному руку, и в его движении была надменность. Но
прежде чем он смог ее опустить, кольцо зеленого пламени охватило руку у
плеча. Оно вылетело из маленького предмета в руке Народного, как брошенное
лассо. Рука робота, отрезанная, со звоном упала на пол. Робот недоверчиво
смотрел на нее, потом протянул остальные три, чтобы поднять отрезанную. Их
опять окружило зеленое пламя, отрезав заодно и ноги у второго соединения.
Робот упал вперед, крича что-то остальным высоким голосом.
Зеленое пламя быстро поиграло среди них. Безногие, безрукие,
некоторые безголовые, все роботы, кроме двух, упали.
- Двух достаточно, - сказал Народный. - Но руки им не нужны, только
ноги.
Сверкающие зеленые браслеты охватили руки роботов и отрезали их.
Роботов увели. Тела остальных были разобраны, изучены, и под руководством
Народного были проведены разнообразные эксперименты. Музыка заполнила
пещеры, странные аккорды, необычные прогрессии, рассыпающиеся арпеджио и
грандиозные вибрации звуков, которые не могло воспринять человеческое ухо.
И наконец последняя вибрация стала слышна как глубокое гудение, она
поднималась все выше и выше в урагане хрустальных хрупких нот, потом
опускалась, снова переходила в резкий высокий писк, и снова продолжалась
неслышимой, как прелюдия к гудению. И снова назад, вернулись писк и
хрустальная буря, снова гудение и тишина, и опять и опять.
Разбитые тела роботов задрожали, как будто каждый их атом ускорил,
усилил свое движение. Музыка взлетала вверх, опускалась - снова и снова. И
закончилась неожиданно, на одной сокрушительной ноте. Разбитые тела
перестали дрожать. В их металле появились звездообразные трещины. Снова
прозвучала нота, и трещины расширились. Металл раскалывался.
Народный сказал:
- Ну, что ж, мы нашли частоту, соответствующую ритму роботов.
Разрушительную гармонию. Надеюсь ради блага внешнего мира, что эта частота
не совпадает с частотой их зданий и сооружений. Но в конце концов в любой
войне жертвы должны быть с обеих сторон.
Лао сказал:
- Земля будет захватывающим зрелищем в ближайшие несколько дней.
Народный ответил:
- И очень неудобным для жизни местом. Несомненно, многие погибнут или
сойдут с ума. Но есть ли другой выход?
Ответа не было. Он сказал:
- Приведите двух роботов.
Их привели.
Народный сказал:
- Роботы, был ли среди вас когда-нибудь поэт?
Они ответили:
- А кто такой поэт?
Народный рассмеялся.
- Неважно. Пели ли вы когда-нибудь... сочиняли музыку... рисовали?
Снились ли вам сны?
Один робот ответил с холодной иронией:
- Сны? Нет, мы не спим. Это мы оставляем людям. Поэтому мы и покорили
их.
Народный ответил, почти мягко:
- Еще нет, робот. А приходилось ли вам когда-нибудь... танцевать?
Нет? Ну, этому искусству вам предстоит научиться.
Началась неслышимая нота, поднялась вверх, взлетела до урагана и
снова вниз. Вверх и вниз, вверх и вниз, хотя и не так громко, как раньше.
И неожиданно роботы начали переступать ногами, двигаться. Их ножные
соединения сгибались, тела раскачивались. Нота, казалось, перемещается по
помещению, и роботы гротескно следовали за ней. Двигались за ней, как
огромные металлические марионетки. Музыка кончилась сокрушительной нотой.
И тут как будто все вибрирующие атомы тел роботов наткнулись на
непреодолимое препятствие. Тела их задрожали, из голосовых механизмов
послышался крик, в котором отвратительно смешивались бездушность машин и
жизнь. Снова гудение и неожиданная остановка, и снова, и снова. Послышался
треск - от голов роботов, от их тел. Появились звездообразные трещины.
Гудение раздалось снова, но два робота стояли неподвижно, они уже не
отвечали. Потому что их внутренние сложные механизмы тоже раскололись.
Роботы были мертвы!
Народный сказал:
- Завтра мы усилим звук и сделаем его эффективным в окружности в три
тысячи миль. Используем, конечно, верхнюю пещеру. Разумеется, это
означает, что мы должны снова поднять наш корабль. В три дня, Маринов, вы
сможете накрыть остальные континенты. Проследите, чтобы сам корабль был
абсолютно непроницаем для вибраций. За работу. Мы должны действовать
быстро, прежде чем роботы узнают, как нейтрализовать звук.
Ровно в полдень на следующий день над всей Северной Америкой
послышалось необъяснимое гудение. Казалось, оно доносится не только
глубоко из-под земли, но со всех сторон. Оно быстро поднималось к урагану
звенящих хрустальных нот, переходило в резкий писк и исчезало... потом
возвращалось от писка до гудения... потом снова вверх и вниз... опять и
опять. И по всей Северной Америке роботы прекращали свои занятия.
Останавливались... и начинали танцевать. Танцевали в воздушных кораблях, и
десятки этих кораблей разбились, прежде чем люди сумели взять управление
на себя. Тысячами танцевали на улицах городов - гротескный ригодон,
причудливую сарабанду, подпрыгивали и переминались, а пока они танцевали,
люди в панике бежали, и в этом паническом бегстве сотни были раздавлены и
погибли. На огромных заводах, в подземных туннелях городов, в шахтах -
везде слышался этот звук... и везде танцевали роботы... музыка Народного,
последнего великого поэта, последнего великого композитора.
Затем послышалась сокрушительная нота - и по всей стране танец
прекратился. И снова начался... и прекратился... и снова начался...
Пока все улицы, подземные туннели, шахты, заводы, дома не были усеяны
неподвижными металлическими телами, покрытыми звездообразными трещинами.
Люди в городах укрывались, не знаю, откуда ожидать удара... или
собирались обезумевшими от страха толпами, и многие еще умерли...
И вдруг ужасное гудение, разрывающий ураган, невыносимый высокий писк
- все кончилось. Люди повсюду падали и засыпали среди мертвых роботов,
набирались во сне сил и постепенно приходили в себя.
Америка будто исчезла. Она не отвечала на телеграфные запросы,
прекратилась всякая коммуникация в пределах обширного круга звука.
Но в полночь гудение послышалось над Европой, и европейские роботы
начали танцевать свой танец смерти, а когда он кончился, необычный
молчаливый ракетный корабль, который висел высоко в стратосфере над
Европой, почти со скоростью света перелетел в Азию, а на следующий день
гудение услышала Африка, и туземцы отвечали ему своими тамтамами... потом
гудение услышала Южная Америка и наконец далекая Австралия... и всюду люди
впадали в панику, и безумие снимало свой урожай...
Пока на всей земле из всей неисчислимой орды ожившего металла не
осталось несколько сотен роботов, уцелевших из-за отклонений в своей
конструкции. И, просыпаясь от быстрого сна, по всей Земле те, кто боялся и
ненавидел роботов и свое рабство у них, поднимались против тех, кто
порождал металлическое господство, и фабрики, изготовлявшие роботов,
превращались в пыль.
Снова раскрылся холм над пещерами, мелькнул, как призрак, странный
торпедообразный корабль, беззвучно влетел в туннель, и скалы сомкнулись за
ним.
Народный и остальные стояли у гигантского телевизионного экрана,
переносясь из города в город, из страны в страну, по всей поверхности
Земли. Лао, китаец, сказал:
- Многие умерли, но многие выжили. Они могут не понять, но дело того
стоило.
Народный прошептал:
- То, за что человек не платит, он не ценит. Думаю, наши друзья
вверху теперь не встретят сопротивления.
Он с сомнением покачал головой.
- Но мне по-прежнему не нравится этот Исказитель Пространства. Я не
хочу, чтобы он опять портил мне музыку, Лао. Выбросить Луну из нашей
вселенной, Лао?
Лао рассмеялся.
- Из чего тогда будет у вас лунная музыка?
Народный сказал:
- Верно. Ну, что ж, посмотрим, что смогут сделать люди. Время всегда
есть - возможно.
Трудности, ожидавшие человечество, не интересовали поэта Народного.
Тем временем реорганизовывались земные правительства, заводы переходили на
изготовление космических кораблей, люди учились управлять этими кораблями,
собирались запасы, совершенствовалось оружие, и когда пришло сообщение с
Луны, содержавшее точные указания курса, флот Земли был готов.
Народный смотрел, как стартуют корабли. Он с сомнением покачал
головой. Но скоро в большой пещере вновь зазвучали гармонии, и нимфы и
фавны начали танцевать под благоухающими цветущими деревьями, и Народный
снова забыл о мире.
ОБИТАТЕЛИ ПРОПАСТИ
К северу от нас в зенит уходил луч света. Он начинался за пятью
вершинами. Луч пробивал столб голубого тумана с такими резкими границами,
как дождь, идущий из тучи с четкими краями. Похоже на луч прожектора в
ажурной дымке. Теней он не отбрасывал.
На его фоне четко видны были черные вершины, и я понял, что вся гора
по форме напоминает руку. Она силуэтом отразилась на светлом фоне, с
вытянутыми пальцами; казалось, рука протянулась вперед. Точно такое
впечатление, как будто она что-то отталкивает. Сверкающий луч мгновение
стоял неподвижно, потом разбился на мириады маленьких блестящих шаров,
которые двигались во всех направлениях, постепенно опускаясь. Казалось,
они что-то ищут.
Лес затих. Все лесные звуки затаили дыхание. Я чувствовал, как жмутся
к ногам собаки. Они тоже молчали, но каждая мышца их тел была напряжена,
шерсть стояла дыбом, а глаза, устремленные на опускающиеся огни,
остекленели от ужаса.
Я взглянул на Андерсона. Он смотрел на север, где снова поднялся луч.
- Это не может быть северным сиянием, - сказал я, не шевеля губами.
Рот у меня пересох, как будто Лао Цзай насыпал мне в горло свой порошок
страха.
- Во всяком случае я такого не видел, - ответил он таким же тоном. -
К тому же кто слышал о северном сиянии в такое время года?
Он высказал мою собственную мысль.
- Мне почему-то кажется, что там идет охота, - сказал он, - какая-то
нечестивая охота... и хорошо, что мы далеко от нее.
