что Ву-Синга нельзя назвать интеллигентно выглядящим. Но тут что-то как
будто прошло по его лицу, слегка изменив его. Глупое выражение исчезло,
будто его стерли губкой. Он не поднял взгляда, но сказал - обратите
внимание - на превосходном английском: "Хозяин подумал о стоимости своего
приобретения?"
- Я молча смотрел на него.
- Может быть, - продолжал он, - хозяин никогда не слышал о знаменитом
Хао-Цзане? Ну, он услышит.
- Уорд, я не мог ни шевельнуться, ни заговорить. Но теперь я знаю,
что удерживало меня не просто изумление. Я слушал, а Ву-Синг гладкими
фразами излагал ту самую легенду, которую я слышал в Тибете, только там
героя звали Рак, а не Хао-Цзан. Но легенда была та же самая.
- И перед отправлением в далекий путь, - закончил он, - знаменитый
Хао-Цзан сотворил великое чудо. Он назвал его Вратами. - Ву-Синг указал на
драконье стекло. - Это чудо теперь у хозяина. Но посмеет ли тот, кто
увидел Врата, войти в них? Не лучше ли оставить Врата - кончено, если он
не решится в них войти?
- Он замолчал. Я тоже молчал. И мог думать только о том, откуда у
этого парня вдруг превосходное знание английского? И тут Ву-Синг
распрямился. На мгновение он посмотрел мне прямо в глаза. Глаза у него
были желтые, как лютики, Уорд, и такие мудрые! Я вспомнил маленькое
помещение за тронным залом - глаза Ву-Синга были глазами на том лице,
которое нависало над горой с семью лунами!
Через мгновение лицо Ву-Синга приобрело прежнее глупое выражение.
Глаза, которые он обратили ко мне, стали черными и тусклыми. Я вскочил со
стула.
- Эй ты, желтый мошенник! - закричал я. - Зачем ты притворялся, что
не знаешь английского?
Он смотрел на меня глуповато, как всегда. Прохныкал на своем ломаном
английском, что не понимает; что до сих пор он не произнес ни слова. Я
ничего не смог от него добиться, хотя напугал до полусмерти. Пришлось
поверить. К тому же я видел его глаза. Ну, вначале я просто испытывал
любопытство и желание как можно скорее доставить стекло домой.
- Я привез его домой. Установил здесь и устроил лампы, которые вы
видели. У меня было смутное ощущение, что стекло ждет... чего-то. Не мог
сказать, чего именно. Но знал, что ждет оно чего-то очень важного...
Он неожиданно обхватил голову руками и начал раскачиваться взад и
вперед.
- Сколько еще, - простонал он, - сколько еще, Санту?
- Джим! - воскликнул я. - Джим! Что с вами?
Он выпрямился.
- Скоро поймете.
И продолжал, так же спокойно, как раньше:
- Я чувствовал, что стекло ждет. В ночь исчезновения я не мог уснуть.
Выключил свет в комнате, включил лампы за стеклом и сел перед ним. Не
знаю, сколько я просидел, но вдруг вскочил на ноги. Мне показалось, что
драконы зашевелились. Они закружили вокруг стекла. Двигались все быстрей и
быстрей. Тринадцатый дракон начал поворачиваться вокруг топазового шара.
Драконы кружили все быстрее и быстрее, пока не превратились в ореол алого
и золотого пламени. Само стекло затуманилось, туман становился все гуще,
пока ничего не стало видно, кроме зеленой дымки. Я подошел и коснулся
стекла. Рука моя прошла сквозь него, как будто его не было.
- Я просунул в него руку - по локоть, по плечо. Почувствовал, что
руку мою схватили маленькие теплые пальцы. Я сделал шаг вперед...
- Вы прошли сквозь стекло? - воскликнул я.
- Сквозь него, - ответил он, - и тогда... другая рука коснулась моего
лица. Я увидел Санту!
- Глаза у нее были синие, как васильки, как большой сапфир, что сияет
на лбу Вишну, в его храме в Бенаресе. Широко, широко расставлены. Волосы
иссиня-черные и двумя длинными прядями опускались меж маленьких грудей.
Золотой дракон увенчивал ее, и сквозь его лапы спускались пряди. Другой
золотой дракон опоясывал ее. Она рассмеялась мне в глаза, притянула к себе
мою голову, пока наши губы не соприкоснулись. Она была стройна и
податлива, как тростник, который растет перед храмом Хатор на краю пруда
Джибы. Кто такая Санту, откуда она пришла - не знаю. Но знаю: женщины
прекраснее не было на земле! И что за женщина!
- Она обняла меня руками за шею и потянула вперед. Я осмотрелся. Мы
стояли в ущелье между двумя большими скалами. Скалы мягкого зеленого
цвета, как зелень драконьего стекла. За нами зеленая дымка. Перед нами
ущелье уходит на небольшое расстояние. Сквозь него я увидел огромную гору
в виде пирамиды, вздымающуюся высоко, высоко в небо цвета хризопраза.
Мягкое сияние пульсировало из-за горы во все стороны, а прямо перед ней
плыл большой шар зеленого огня. Девушка потянула меня к отверстию. Мы шли
медленно, рука об руку. И тут я понял: Уорд, я был в том самом месте,
которое изображалось на картине в комнате драконьего стекла!
Мы вышли из ущелья и оказались в саду. Сады многоколонного Ирама,
затерянные в пустыне, потому что были слишком прекрасны, могли быть
такими. Странные огромные деревья, ветви которых похожи на перья; они
сияют огнями, как перья, одевающие танцовщиц Индры. Странные цветы росли
вдоль нашей тропы, они светились, как светящиеся черви, размещенные на
радужном мосту Асгарда. Ветер вздыхал среди крылатых деревьев, и
разноцветные тени проплывали мимо их стволов. Я слышал девичий смех,
мужской голос что-то пел.
- Мы продолжали идти. Однажды в саду послышался низкий вой, и девушка
бросилась передо мной, расставив руки. Вой прекратился, и мы пошли дальше.
Гора приближалась. Я увидел, как другой большой зеленый шар выполз из
розовых всплесков справа от горы. Еще один входил в это сияние слева. За
ним тянулся странный туманный след. Туман состоял из множества маленьких
звездочек. И все было погружено в мягкий зеленый свет - так все выглядело
бы, если бы вы жили в светлом изумруде.
- Мы повернули и пошли по другой тропке. Она поднялась на небольшой
холм, на холме стоял маленький дом. Он был как будто из слоновой кости.
Очень старый маленький дом. Больше всего похож на джайнские пагоды на
Брамапутре. Стены светились, они были полны внутреннего огня. Девушка
коснулась стены, и часть ее скользнула в сторону. Мы вошли, и стена
закрылась за нами.
- Комната была полна шепчущим желтым светом. Я говорю шепчущим,
потому что именно так я его ощущал. Свет был мягким и живым. Лестница
слоновой кости вела в комнату наверху. Девушка повела меня к ней. Никто из
нас не сказал ни слова. На мне лежало какое-то зачарованное молчание. Я не
мог говорить. Мне казалось, что и говорить нечего. Я чувствовал себя
свободно и легко - как будто вернулся домой. Я поднялся в комнату наверху.
Там было темно, только полоска зеленого света пробивалась в длинное узкое
окно. В него я увидел гору и луны. На полу слоновой кости подставка для
головы и несколько шелковых покрывал. Я вдруг страшно захотел спать, упал
на пол и заснул.
- Когда я проснулся, девушка с васильковыми глазами лежала рядом со
мной. Она еще спала. Я видел, как раскрылись ее глаза. Она улыбнулась и
притянула меня к себе...
- Не знаю почему, но в голове у меня возникло имя. Я воскликнул:
"Санту!" Она снова улыбнулась, и я понял, что назвал ее имя. Мне казалось,
что я знаю ее нескончаемые века. Я встал и подошел к окну. Посмотрел на
гору. На ее груди виднелись две луны. И тут я увидел на склоне горы город.
Такой город можно увидеть во сне или в мираже. Весь цвета слоновой кости и
зелени, сверкающей синевы и алого цвета. Я видел на его улицах людей.
Слышался звон золотых колокольчиков.
- Я повернулся к девушке. Они сидела, обхватив руками колени, и
смотрела на меня. Быстрая и поглощающая, пришла любовь. Она встала... я
обнял ее...
- Много раз луны огибали гору, и за ними тянулась звездная туманная
дымка. Никого, кроме Санту, я не видел; никто не проходил мимо нас.
Деревья кормили нас своими плодами, и в них была сама сущность жизни. Да,
плоды дерева Жизни, что росло в саду Эдема, должны были походить на плоды
этих деревьев. Пили мы зеленую воду, что сверкала меж зеленых огней и
имела вкус вина, которое Озирис дает голодным душам в Аменти, чтобы
подкрепить их. Купались в бассейнах резного камня, полных водой, желтой,
как янтарь. А чаще всего бродили по садам. Там много удивительного в этих
садах. Много неземного. Там нет ни дня, ни ночи. Только зеленый свет вечно
кружащихся лун. Мы никогда не разговаривали друг с другом. Не знаю,
почему. Всегда казалось, что сказать нечего.
- Потом Санту начала петь мне. Песни у нее были странные. Не могу
сказать, о чем они. Но у меня в мозгу возникали картины. Я видел как
Рак-Чудотворец сотворял свои сады и заполнял их вещами прекрасными и
вещами - злыми. Видел, как он воздвигает гору, и знал, что это Лалил;
видел, как он делает семь лун и разжигает огонь - огонь жизни. Видел, как
он строит город, и видел, как мужчины и женщины приходят в этот город
через множество врат.
- Санту пела - и я знал, что звездный туман, скользящий за лунами,
это души людей, которых Рак хочет возродить. Она пела, и я видел, как
многие века иду по городу Рака рядом с Санту. Песня плакала, и я
чувствовал себя одной из звездочек в тумане. Песня плакала, и я видел, как
одна из звездочек вырывалась из тумана, бежала, уходила через неизмеримое
зеленое пространство...
- Рядом с нами стоял человек. Он был очень высок. Лицо у него
одновременно жестокое и доброе, мрачное, как у Сатаны, и веселое, как у
Аполлона. Он взглянул на нас, и глаза у него были желтые, как лютики, и
такие мудрые, такие мудрые! Уорд, это было лицо над горой в комнате
драконьего стекла! Эти глаза смотрели на меня с лица Ву-Синга! Человек
улыбнулся... и исчез!
- Я схватил Санту за руку и побежал. Мне вдруг показалось, что с меня
достаточно этих призрачных садов Рака, что я хочу вернуться в свой мир. Но
не без Санту Я пытался вспомнить дорогу к ущелью. Я чувствовал, что именно
там дорога назад. Мы бежали. Сзади издалека донесся вой. Санту закричала -
но я чувствовал, что боится она не за себя. За меня. Ни одно существо из
этого мира не могло ей повредить: она сама часть этого мира. Вой
становился все ближе. Я повернулся.
- Ко мне в зеленом воздухе снижался зверь, немыслимый зверь, Уорд!
Как крылатое чудовище Апокалипсиса, которое несет на себе женщину в
пурпурном и алом. Зверь прекрасный даже в своем ужасе. Он сложил
ало-золотые крылья, и его длинное сверкающее тело устремилось ко мне, как
чудовищное копье.
- И тут, в то мгновение, когда копье должно было ударить, между нами
возник туман! Радужный туман, и он был... брошен. Как будто чья-то рука
бросила сеть. Я услышал, как крылатый зверь разочарованно взвыл, Санту
крепче схватила меня за руку. Мы побежали сквозь туман.
- Перед нами было ущелье меж двумя скалами. Снова и снова
устремлялись мы к нему, и снова и снова прекрасный сияющий ужас
обрушивался на нас - и каждый раз возникал сбивающий его с толку туман.
Это была игра. Один раз я услышал смех и знал, кто мой охотник. Хозяин
зверя. Тот, кто бросает туман. Человек с желтыми глазами... и он играет
мной... играет, как ребенок играет с котенком, когда снова и снова бросает
ему кусочек мяса и выхватывает его из голодных челюстей!
- Туман после последнего броска рассеялся, и вход в ущелье оказался
прямо перед нами. Снова зверь устремился вниз - на этот раз никакого
тумана не было. Игра надоела игроку! Зверь ударил, и Санту бросилась
передо мной. Зверь отвернул, и лапа, которая должна была разорвать меня от
горла до пояса, нанесла скользящий удар. Я упал... и падал сквозь лиги и
