в обрывках шелковой одежды, тело его было искалечено, как будто на него
напал тигр. Но возвращение его объяснялось не больше, чем исчезновение.
Вечером его не было - на утро он появился. Херндон, когда смог
разговаривать, отказался рассказать что-нибудь даже врачам. Я отправился
прямо в Нью-Йорк и подождал, пока медики не решили, что лучше пустить меня
к нему, чем давать ему возможность беспокоиться из-за того, что он меня не
видит.
Когда я вошел, Херндон встал с инвалидной коляски. Глаза у него были
ясные и яркие, ни в его приветствии, ни в рукопожатии не было слабости.
Сестра выскользнула из комнаты.
- Что это было, Джим? - воскликнул я. - Что на всей земле могло с
вами произойти?
- Я не уверен, что на земле, - ответил он. И показал на что-то
похожее на высокий пюпитр, накрытый куском тяжелого шелка с вышитыми на
нем китайскими рисунками. Несколько мгновений он колебался, потом подошел
к шкафу. Достал оттуда два тяжелых ружья, те самые, я вспомнил, с которыми
в последний раз охотился на слонов.
- Вы не сочтете меня сумасшедшим, если я попрошу вас держать одно из
них наготове, пока мы будем разговаривать, Уорд? - извиняющимся тоном
спросил он. - Это ведь вполне реально?
Он распахнул халат и показал перевязанную грудь. Я без дальнейших
вопросов взял одно из ружей, и он схватил меня за плечо. Потом подошел к
пюпитру и снял покрывало.
- Вот оно, - сказал Херндон.
Тогда я впервые увидел драконье стекло!
Ничего подобного ему не существовало! Никогда! Вначале вы видели
только холодную зеленую мерцающую прозрачность, как в море, когда плывешь
в спокойный летний день под водой и смотришь вверх сквозь воду. По краям
всплески алого и золотого, отблески изумруда, сверкание серебра и слоновой
кости. А в основании топазовый диск, обрамленный красным пламенем,
пронизываемым маленькими желтыми язычками.
Потом вы начинаете понимать, что эта зеленая прозрачность - овальный
кусок полированного камня. Вспышки и отблески становятся драконами. Их
двенадцать. Глаза у них изумрудные, клыки слоновой кости, когти из золота.
Драконы чешуйчатые, и каждая чешуйка уложена так, что у основания она
зеленая, как первобытные джунгли, потом становится ярко-алой, а к концу
алое сменяется золотым. Крылья серебристые и зеленые и тесно прижаты к
бокам.
И эти драконы живые. Никогда не было столько жизни в металле и дереве
со времен Аль-Ахрама, скульптора древнего Ада, который изваял первого
крокодила, и в наказание ревнивый Всемогущий вдохнул жизнь в его создание!
Наконец вы замечаете, что топазовый диск, обрамленный маленькими
желтыми огоньками, является вершиной металлической сферы, вокруг которой
обвивается тринадцатый дракон, тонкий и красный, и кусает свой скорпионий
хвост.
Первый же взгляд на драконье стекло заставляет затаить дыхание. Да, и
второй, и третий взгляды тоже - и вообще всякий раз, как вы на него
смотрите.
- Где вы его взяли? - потрясенно спросил я.
Херндон спокойно ответил:
- Оно было в маленьком тайном помещении во дворце императора. Мы
обнаружили это помещение, - он немного помолчал, - скажем, по чистой
случайности. Как только я его увидел, я понял, что оно должно быть моим.
Что вы о нем думаете?
- Думаю! - воскликнул я. - Думаю! Да это чудеснейшая вещь, какую
когда-либо изготовлял человек! Что это за камень? Гагат?
- Не уверен, - ответил Херндон. - Но идите сюда. Встаньте передо
мной.
Он выключил свет в комнате и повернул другой выключатель, и напротив
меня три закрытые электрические лампы бросили свои лучи на зеркальный
овал.
- Смотрите! - сказал Херндон. - И говорите мне, что видите.
Я посмотрел в стекло. Вначале я ничего не видел, кроме лучей,
уходящих все дальше, дальше - казалось, в бесконечность. И потом...
- Милостивый Боже! - воскликнул я, застыв от ужаса. - Джим, что это
за адское существо?
- Спокойней, старина, - послышался голос Херндона. В нем слышалось
облегчение и странная радость. - Спокойней; скажите мне, что вы видите.
Я ответил:
- Мне кажется, что я смотрю через бесконечное расстояние, и все же
то, что я вижу, близко ко мне, как будто по другую сторону стекла. Я вижу
расселину, которая разделяет две темно-зеленые массы. Я вижу лапу,
гигантскую отвратительную лапу, протянутую через расселину. У лапы семь
когтей, они разжимаются и сжимаются, разжимаются и сжимаются. Милостивый
Боже, какая лапа, Джим! Такие лапы в аду лам хватают слепые души,
пролетающие мимо!
- Смотрите, смотрите дальше, в ущелье, над лапой. Ущелье расширяется.
Что вы видите?
- Я вижу невероятно высокую гору, вздымающуюся в небо, как пирамида.
За нею вспышки пламени, она очерчена на их фоне. Вижу, как большой
светящийся шар, похожий на луну, медленно выходит из пламени. Вот и другой
шар движется поперек горы. И третий плывет в пламени на дальней стороне...
- Семь лун Рака, - прошептал Херндон, как бы про себя. - Семь лун,
которые купаются в розовом пламени Рака, это пламя жизни и оно окружает
Лалил как диадема. Тот, на кого светили семь лун Рака, привязан к Лалил на
всю жизнь и на десять тысяч жизней.
Он протянул руку и повернул выключатель. В комнате зажегся свет.
- Джим, - сказал я, - это не может быть реальностью! Что это?
Какая-то дьявольская иллюзия в этом стекле?
Он размотал бинты на груди.
- На лапе, которую вы видели, семь когтей, - спокойно ответил он. -
Посмотрите на это.
По белой коже груди от левого плеча к правым нижним ребрам, тянулись
семь заживающих царапин. Как будто поперек груди провели гигантским
стальным гребнем. Как будто провели бороной.
- Это сделала лапа, - сказал он так же спокойно, как раньше.
- Уорд, - продолжал он, прежде чем я мог что-нибудь сказать, - я
хотел, чтобы вы увидели - то, что вы видели. Я не знал, увидите ли вы. И
не знаю, поверите ли мне даже сейчас. Не думаю, что если бы я был на вашем
месте...
Он подошел к пюпитру и набросил покрывало на драконье стекло.
- Я вам расскажу, - сказал он. - Но я хотел бы, чтобы меня... не
прерывали. Поэтому я и закрыл его.
- Не думаю, - медленно начал он, - не думаю, Уорд, что вы
когда-нибудь слышали о Раке-Чудотворце, который жил у начала вещей, и о
том, как Великий Чудотворец изгнал его за пределы мира.
- Не слышал, - коротко ответил я, все еще потрясенный зрелищем.
- Это большая часть того, что я собираюсь вам рассказать, - продолжал
он. - Конечно, вы решите, что это вздор, но... вначале я встретился с этой
легендой на Тибете. Потом снова - имена, конечно, были изменены, - когда
уходил из Китая.
- Я понял так, что боги еще суетились поблизости от человека, когда
родился Рак. Происхождение у него какое-то скандальное. Став старше, Рак
не удовлетворился наблюдением, как другие совершают чудеса. Он сам хотел
их совершать и... гм... изучил метод. Немного погодя Великий Чудотворец
натолкнулся на некоторые вещи, сотворенные Раком, и нашел их
восхитительными - немного слишком восхитительными. Он не хотел уничтожать
меньшего чудотворца, потому что - так гласит сплетня-легенда - чувствовал
за него определенную ответственность. И он дал Раку место где-то за
пределами мира и дал ему власть над десятками миллионов рождений -
приманивать или захватывать душу, уводить ее в свое владение, так чтобы у
него был свой народ - и над этим народом Раку дано высшее, низшее и
среднее правосудие.
- И Рак ушел за пределы мира. Он оградил свое владение облаками. Он
поднял гигантскую гору и на ее склоне выстроил город для мужчин и женщин,
которые должны были принадлежать ему. Он окружил город удивительными
садами и поместил в садах множество вещей - одни хорошие, другие...
ужасные. Вокруг горы он, как диадему, разместил семь лун и разжег за горой
огонь - огонь жизни, и через этот огонь вечно должны проходить луны.
Херндон перешел на шепот.
- Через этот огонь проходят луны, - сказал он. - И с ними души народа
Рака. Они проходят через огонь и рождаются заново - и заново - для десяти
тысяч жизней. Я видел луны Рака и души, которые с ними идут в огонь. В
этой земле нет солнца, только новорожденные луны зеленью светят на город и
сады.
- Джим! - нетерпеливо воскликнул я. - О чем это вы говорите?
Проснитесь! Какое отношение весь этот вздор имеет к этому?
И я указал на драконье стекло.
- Это? - спросил он. - Ну, как же, через него пролегает дорога в сады
Рака!
Тяжелое ружье выпало у меня из рук, я переводил взгляд с него на
стекло и обратно. Он улыбнулся и указал на свою перевязанную грудь.
- Вместе с союзниками я побывал в Пекине. Я представлял себе, что
приближается, и хотел участвовать. Одним из первых я оказался в Запретном
Городе. Как и все, я стремился к добыче. Это зрелище сводило с ума, Уорд!
Солдаты с руками, полными драгоценностей, которые даже Морган не может
позволить себе купить; солдаты с удивительными ожерельями на волосатых
горлах, с карманами, набитыми драгоценными камнями; солдаты, рубашки
которых набиты сокровищами - Сыны Неба собирали эти сокровища многие
столетия. Мы были готами, грабящими имперский Рим. Войском Александра,
набросившимся на украшенных драгоценностями куртизанок в царском Тире!
Ворами в грандиозном древнем масштабе, который даже воровство превращает в
нечто героическое.
- Мы достигли тронного зала. Оттуда влево вел узкий коридор, и я со
своими людьми пошел по нему. Мы оказались в небольшой восьмиугольной
комнате. В ней ничего не было, кроме необыкновенной скорчившейся статуэтки
из гагата. Она стояла на полу спиной к нам. Один из моих людей наклонился,
чтобы поднять ее. Поскользнулся. Статуэтка вылетела из его руки и
ударилась в дверь. Часть стены наклонилась вперед. По... назовем это
случайностью... мы узнали тайну восьмиугольной комнаты!
- Я посветил в отверстие. И увидел помещение в форме цилиндра.
Круглый пол примерно десяти футов в диаметре. Стены покрыты типично
китайскими росписями: странно выглядящие животные и предметы, которые я не
могу описать. Вокруг всей комнаты на высоте примерно в семь футов шла
картина, изображающая остров, плавающий в воздухе. Облака наплывали на его
края, как замерзшее море, полное радуг. С острова поднималась гигантская
пирамидообразная гора. Вокруг вершины семь лун, а над вершиной - лицо!
- Ни с чем не могу сравнить это лицо. Я не мог оторвать от него
взгляда. Не китаец и вообще не принадлежит ни к какой известной мне расе.
Лицо милостивое и злобное, жестокое и доброе, жалостливое и безжалостное,
мрачное, как у Сатаны, и радостное, как у Аполлона. Глаза желтые, как
лютики или солнечный камень на голове крылатого Змея, которому поклоняются
с тайном храме Тюлуна. И мудрые, как Судьба.
- Здесь что-то есть, сэр, - сказал Мартин. Помните Мартина, моего
первого помощника? Он указал на закутанный предмет в стороне. Я вошел и
развернул укутывавшую предмет ткань. Это было драконье стекло!
- Как только я его увидел, я понял, что оно должно быть моим. И знал,
что оно будет моим. Я хотел эту вещь, но и она тоже хотела быть у меня.
Вначале мне показалось, что это что-то живое. Такое же живое, как вы и я.
Ну, я его забрал. Добрался до яхты, и тут произошло первое странное
происшествие.
- Помните Ву-Синга, моего слугу на лодке? Помните, как он говорил
по-английски? Ужасно! Драконье стекло было у меня в каюте. Дверь я забыл
закрыть. Услышал резкий вдох. Повернулся. Это был Ву-Синг. Ну, вы знаете,
