улицам. Мы перешагивали через руины.
Снова и снова опускались страшные молоты. И город под ними рушился.
Огромный металлический паук полз по широкой улице, вдавливая в камень
пытавшихся убежать по ней.
Шаг за шагом Разрушители пожирали город.
Я не испытывал ни гнева, ни жалости. Во всем моем теле бился
торжествующий пульс, как будто я превратился в частицу уничтожительного
урагана, как будто стал одним из этих грозных воинов, обрушивающих удары
на город.
В голове зашевелились мысли, смутные, незнакомые, но как будто
уловившие самую суть истины. Почему я никогда не понимал этого? Почему не
видел, что эти большие зеленые штуки, называемые деревьями, уродливы,
несимметричны? Что эти высокие башни, эти здания - отвратительные
искажения?
Что эти маленькие существа с четырьмя отростками, которые с криком
разбегаются внизу, - они отталкивающе ужасны?
Их нужно уничтожить! Все это уродливое искаженное безобразие нужно
стереть с лица земли! Превратить в гладкие непрерывные плоскости,
гармоничные дуги, в гармонию линий, отрезков, углов!
Что-то глубоко во мне пыталось заговорить, пыталось сказать мне, что
это нечеловеческие мысли, не мои мысли, что это отражение мыслей
металлических существ!
Это что-то пыталось достучаться до меня, объяснить, что оно говорит.
И его настойчивость сопровождалась какими-то ритмичными ударами, будто
били барабаны горя. Все громче и громче доносились эти звуки; я все яснее
понимал бесчеловечность своих мыслей.
Эти звуки взывали к моей человеческой сущности, скорбно стучали в
самое сердце.
Плач Черкиса!
Широкое лицо сморщилось, щеки обвисли; жестокость и злоба исчезли;
злость в глазах смыта слезами. Из глаз струились потоки слез, грудь
разрывалась от рыданий. Черкис смотрел на гибель своего города и своего
народа.
А Норала безжалостно, холодно наблюдала за ним; казалось, ей не
хочется пропустить ни тени его боли.
Теперь я увидел, что мы близки к вершине холма. Между нами и большими
белыми зданиями на его вершине теснились тысячные толпы. Они падали перед
нами на колени, молились. Рвали друг друга, пытаясь спрятаться в массе.
Бились о закрытые двери святилищ, взбирались на столбы, толпились на
золоченых крышах.
Всеобщий хаос - и мы его сердце. И тут храмы и дворцы раскололись,
взорвались, разлетелись. Я мельком увидел скульптуры, блеск золота и
серебра, сверкание великолепных шпалер - и повсюду толпы людей.
Мы сошлись с ними, наступили на них.
Ужасные всхлипывания прекратились. Голова Черкиса повисла, глаза
закрылись.
Разрушители сошлись. Их руки свернулись, ушли в тела. На мгновение
они образовали колоссальный столб. Потом снова изменили форму, прокатились
по руинам, как расширяющаяся волна, вдавливая в камень все, над чем
прокатывались.
Далеко впереди я увидел все еще играющего змея, он уничтожал немногих
беглецов, каким-то чудом проскочивших мимо Разрушителей.
Мы остановились. Мгновение Норала смотрела на обвисшее тело того, на
кого обрушилась ее ужасная месть.
Потом металлическая рука, державшая Черкиса, дернулась. Фигура в
плаще отлетела от нее, как большая летучая мышь. Упала на плоскую вершину,
где недавно находилось гордое сердце его города. Синим пятном среди
всеобщего разрушения лежало разбитое тело Черкиса.
Высоко в небе появилась черная точка, она быстро росла - стервятник.
- Все-таки я оставила для тебя падаль! - воскликнула Норала.
С хлопаньем крыльев птица опустилась к телу, вонзила клюв.
27. БАРАБАНЫ СУДЬБЫ
Мы медленно спускались с холма, на котором стоял уничтоженный город;
останавливались, словно глаза Норалы еще не насытились зрелищем
разрушений. Ни следов зелени, ни следов человека, вообще никаких следов
жизни.
Мужчина и дерево, женщина и цветок, ребенок и бутон, дворец, храм и
дом - все это Норала растоптала. Вдавила в скалу, как и пообещала.
Грандиозная трагедия заняла все мое внимание; мне некогда было
подумать о товарищах, я забыл о них. И вот, неожиданно приходя в себя,
начиная осознавать всю бесчеловечность этого разрушения, я обернулся к ним
за поддержкой. Смутно удивился легкой одежде Руфи; она была почти нагой; с
любопытством взглянул на красную полосу на лбу Вентнора.
В его глазах и в глазах Дрейка я увидел отражение того же ужаса, что
просыпался во мне. Но в глазах Руфи ничего подобного не было - строго,
равнодушно, безжалостно, как сама Норала, рассматривала Руфь пустыню,
которая еще час назад была цветущим городом.
Я почувствовал прилив отвращения. Ведь не могли же все уничтоженные
так безжалостно быть порождениями зла. Однако и мать, и расцветающая
девушка, и юноша, и старик - все проявления человеческой жизни за большими
городскими стенами теперь превратились в камень. Мне пришло в голову, что
в Рушарке не могло быть больше плохих людей, чем в любом крупном городе
нашей цивилизации.
Я, конечно, не ждал, что Норала подумает о чем-нибудь подобном. Но
Руфь...
Реакция на прошедший ужас становилась все сильнее, начали жечь
жалость и гнев, ненависть к этой женщине, которая стала душой катастрофы.
Взгляд мой упал на красную полоску. Я увидел, что это бороздка, будто
вокруг головы Вентнора затянули петлю и врезали ее в кость. На краях
борозды виднелась засохшая кровь, двойное кольцо вздувшейся побелевшей
плоти окаймляло полосу. Это был след - пытки.
- Мартин! - воскликнул я. - Кольцо? Что они с вами делали?
- Привели в себя этим, - негромко ответил он. - Вероятно, я им должен
быть благодарен, хотя намерения у них были не совсем... терапевтические...
- Его пытали. - Голос Руфи звучал напряженно и горько; говорила она
по-персидски, ради Норалы, подумал я, не догадываясь о более глубокой
причине. - Его пытали. Мучили его, пока он не пришел в себя. И пообещали,
что будут мучить так, что он будет молить о смерти.
- А меня... меня... - она подняла сжатые руки... - меня раздели, как
рабыню. Провели через город, и жители насмехались надо мной. Привели меня
к этой свинье, которую наказала Норала... и раздели меня перед ним, как
рабыню. У меня на глазах пытали брата. Норала, они были злые, все злые!
Норала, ты хорошо поступила, убив их всех!
Она схватила руки женщины, прижала к себе. Норала смотрела на нее
большими серыми глазами, в которых исчезал гнев, сменяясь прежним
бесконечным спокойствием. И когда она заговорила, в голосе ее снова
слышались отголоски далекого хрустального звона.
- Дело сделано, - сказала она. - И хорошо сделано... сестра. Теперь
мы с тобой будем жить в мире... сестра. А если в мире, из которого ты
пришла, есть такие, кого следует убить, мы пойдем с тобой и с нашими
спутниками и растопчем их... как я только что сделала.
Сердце мое замерло: в глубине глаз Руфи в ответ на призыв Норалы
появилась гневная тень; глаза ее становились такими же, как глаза Норалы.
И наконец в лица Руфи на на смотрел двойник Норалы!
Белые руки женщины обняли девушку, великолепная голова склонилась к
ней, огненные пряди смешались с нежными каштановыми завитками.
- Сестра! - прошептала Норала. - Маленькая сестра! Эти люди будут с
тобой, пока ты этого хочешь. Можешь поступить с ними по своему желанию.
Если хочешь, они уйдут в свой мир, и я прикажу проводить их к выходу.
- Но мы с тобой, маленькая сестра, будем жить вместе... в
обширности... этого мира. Разве не так?
Не задумываясь, не оглядываясь на нас троих: возлюбленного, брата,
старого друга, - Руфь прижалась к ней, положила голову ей на девственную
грудь.
- Будет так! - ответила она. - Сестра, будет так Норала, я устала,
хватит с меня людей.
Экстаз нежности, пламя неземного восторга вспыхнуло на удивительном
лице женщины. Голодно, вызывающе прижала она к себе девушку; звезды в
небесах ее глаз светили мягко, ласково.
- Руфь! - воскликнул Дрейк и подскочил к ним. Она не обратила на него
внимание; и в тот же момент его прыжок был остановлен, Дрейка развернуло
спиной к ним.
- Подождите! - крикнул Вентнор, хватая его за руку. - Подождите.
Сейчас бесполезно.
В голосе его звучало понимание, сочувствие; он беспокойно смотрел на
сестру и эту удивительную женщину, обнимавшую ее.
- Ждать! - воскликнул Дрейк. - Ждать! Дьявол! Проклятая ведьма крадет
ее у нас!
Он снова бросился вперед; отскочил, будто от удара невидимой руки;
упал на нас, Вентнор схватил его и удержал. И в это время металлическое
чудовище, на котором мы двигались остановилось. По нему пробежала дрожь.
Нас подняло. Между нами и женщиной и девушкой появилась щель, она
расширилась. Норала воздвигла между собой и нами барьер.
Щель становилась все шире. Теперь Руфь была будто в другом мире. Нас
с ней соединял только голос.
Мы поднимались все выше, стояли строем на плоской поверхности башни;
в пятидесяти футах от нас на такой же площадке стояли Норала и Руфь,
сплетя руки. Они смотрели в сторону дома.
К нам приблизилась змея, исчезла под нами, слившись с ожидающим
чудовищем.
Чудовище медленно начало двигаться, спокойно покатилось к проходу,
проделанному в скалах. На нас упала тень скал. Мы, как один, оглянулись,
увидели голубую фигуру с черным пятном на груди.
И тут же скалы скрыли ее. Мы двигались по ущелью, через каньон и
туннель, все молчали. Дрейк с ненавистью смотрел на Норалу. Вентнор тоже
смотрел на нее - с загадочным сочувствием. Мы миновали ущелье, на
мгновенье остановились на краю зеленого леса.
И тут, как будто с неизмеримо далекого расстояния, послышался слабый
размеренный гул, будто удары бесчисленных приглушенных барабанов.
Существо, на котором мы ехали, вздрогнуло. Звук замер. Дрожь прекратилась,
существо равномерно, без усилий двинулось сквозь деревья; но теперь
двигалось оно не так быстро, как подгоняемое гневом Норалы.
Вентнор зашевелился, нарушил молчание. Я увидел, как он похудел, как
заострилось его лицо; стало почти неземным; очищенное страданием и, пришло
мне в голову, каким-то странным знанием.
- Бесполезно, Дрейк, - сонно сказал он. - Теперь все в руках богов. И
не знаю, боги ли это людей или... металла.
- Но вот что я знаю: равновесие будет нарушено. Если в нашу сторону,
Руфь вернется к нам. А если в другую строну - нам тоже не о чем
беспокоиться. Потому что с человечеством будет покончено!
- Мартин! О чем это вы?
- Это кризис, - ответил он. - Мы ничего не можем сделать, Гудвин,
ничего. То, что будет, зависит только от судьбы.
Снова послышались отдаленные раскаты - на этот раз громче. Снова
существо вздрогнуло.
- Барабаны, - прошептал Вентнор. - Барабаны судьбы. Что они
предвещают? Новое рождение Земли и уход человека? Новое дитя, которому
будет отдано господство - нет, кому оно уже отдано? Или барабаны
предвещают конец... их?
Барабанный бой снова стих. Теперь слышался только шум падающих
деревьев под шагами существа. Норала стояла неподвижно; так же неподвижна
была Руфь.
- Мартин - снова воскликнул я, испытывая страшное сомнение. - Мартин,
о чем вы говорите?
- Откуда... они... пришли? - Голос его звучал ясно и спокойно, глаза
под красным шрамом были чистыми и спокойными. - Откуда они пришли, эти
существа, что несут нас? Что пронеслись над городом Черкиса, как ангелы
смерти? Рождены ли они Землей... как мы? Или они приемные дети...
подброшены с далеких звезд?
- Эти существа, которые во множестве все равно являются одним? Откуда
