мной. Сзади шорох лап - идет, поравнялся, смотрит... У меня немного каши с
рыбой, но меня ждут шесть рыл, и Стив, если явится. И Серый - восьмой, если
осмелится. Лезу в кастрюльку, кладу пригоршню каши на край тропинки, на
потемневший снег. Он тут же сожрал и снова уставился на меня. Я ускоряю шаг
и говорю через плечо - "в другой раз..." Он проходит еще несколько шагов и
решительно поворачивает за сучкой, исчезнувшей в тумане.
Встречает меня Макс, рядом веселится стайка шавок. Но я самый сильный и
смелый кот, Макс это знает, он шагает впереди меня, кося глазом на свору...
Видим, Хрюша валяется на снегу, вскакивает и кричит, что давно пора! Опять
нет Стива...
На кухне Серый подъедает остатки, и, не слушая моих упреков, не торопясь уходит.
Я не против него, я только за равновесие сил, покой и мир в доме, а он не
хочет меня понять! Как только я добрей к нему, он наглеет и свирепеет. Я
вижу, он снисходительно ухмыляется, и знаю, почему - нормальному коту
трудно понять ненормального: в подвале кормлю, а в доме придираюсь к
мелочам, и гоняю. Но ведь он крокодил, передушит моих, и обожрет! И
все-таки, мой порядок довольно странный, и для котов и для людей. Я застрял
между двумя мирами, как бывает во сне. Хрюша рассеянно пожевал каши, весь в
думах и мечтах. Я чувствую, у него зреет план, как победить всех котов и
завоевать всех кошек. Может, получится?..
Он снова к форточке, в путь, я не удерживаю его, смотрю с балкона, как он
спешит. Куцая фигурка, маленький, сосредоточенный, движется скачками и
перебежками к оврагу. Остановился, вытянулся, прислушивается... По ту
сторону голоса, крики - люди. Я на своей непрочной шкуре ощущаю его страх в
мире злобных и равнодушных великанов... Он постоял и начал спускаться,
исчез. У нас мало кошек, Алиса стара, хотя на хорошем счету, а Люська еще
дура, к тому же связалась с Клаусом, у того тяжелая лапа... И Хрюше ничего
не светит у нас. У него один защитник - я, а этого мало для котовского
признания. Ему бы сразиться с Серым, будет побит, но станет своим. Хрюше
пока не хватает решимости. За оврагом другая жизнь, сытней, но опасней, и я
опасаюсь за Хрюшу - вернется ли?..
Сидим, ждем мусорку, где же она?.. В пустых подвалах мерещатся коты, на
голых стенах - картины, в каждой тени, узоре или трещине на потолке видится
неведомая местность, звери, морды, лица... все движется, живет...
72. Еще разговор с Серым...
Он каждый день пробирается к нам и шарит по мискам - ну, съел бы немного,
так ведь ничего не оставит! Забыл, что я наказываю за грабеж?.. Всем котам
не по себе, только кошки довольны - какой мужик!.. Но я вижу другое. Уже
два с лишним года он пытается проникнуть ко мне; с едой-то наладил, такому
украсть раз плюнуть, а дружбы не получается. И он стал уставать. Нашел себе
крохотную тряпочку, которой наши пренебрегли, сидит на ней в кухне, в самом
неудобном углу, и полюбил это место. Иногда заглядывает в комнату, где
развалились кошки, в глазах зависть и печаль. Сегодня он на своем клочке, я
подошел, он не смотрит, совсем приуныл. Я протянул руку, он зажмурился, уши
прижал, но ни с места!
Никого не было, только я и он.
"Ну, ладно, Серый, - я сказал ему, - сиди..." Он не очень обрадовался, -
"и так сижу, а теперь, значит, позволил?.." Не этого он хочет. "Тогда не
бей наших!" Только шевельнул хвостом, положил голову на лапы, а потом и
вовсе в клубок свернулся. Я не мог его выгнать, оставил форточку открытой
на ночь. Если б он подружился хотя бы с Клаусом и Хрюшей... Но зверь это
зверь, тем более, мужик.
73. Страх и сон.
Раз или два в год я вижу сон: убиваю зверей. Иду к ним с важными
заданием, в руке топор. Беру его наизготовку, кто-то хватает кошку, держит
задние ноги, кто-то накинул на шею петлю... они растягивают зверя над
большим, почерневшим от крови чурбаком. Надо прижать плотней, чтобы легла
шея... Я размахиваюсь и сильно, ловко, точно бью, так, чтобы голова
отскочила сразу. Дергающееся туловище тот, другой, отшвыривает подальше,
чтобы не запачкаться кровью. Голова соскакивает с петли, падает, глаза
несколько раз открываются и закрываются, взгляд еще напряженный, узнающий,
быстро тускнеет... Я делаю это без колебаний, так нужно.
Просыпаюсь, еще темно, где-то в черноте живут ночной жизнью мои звери,
знают, что утром принесу поесть, дам погреться около себя... Я ничего не
понял тогда, убивал без сомнений, но с напряжением, преодолевая страх,
который не мог себе объяснить, да и не хотел. Потом так случилось, что
перестал убивать - отпала необходимость. Но оказалось, то, что называют
душой, или личностью тоже вещь и ведет себя как любой материал: внутренние
напряжения приводят к скрытым повреждениям, они понемногу, постепенно
проявляются, вылезают, и никуда не деться... Мне уже давно приносили
растворы, прозрачные, бесцветные, иногда розоватые, я исследовал их, они
содержали массу интересных веществ... Но я-то знал, откуда они взялись, с
чего весь этот путь начинается. С живого существа, замершего от страха... И
во мне началось странное брожение, я чувствовал, что-то происходит, но не
хотел выяснять, избегал, а внутреннее дело шло и шло.. Я еще жил обычной
человеческой жизнью, вокруг меня суетились люди, я сам суетился...
Но течение этой привычной жизни для меня все замедлялось. Прислушиваясь к
тому, что происходит во мне, я все больше удалялся от окружающих, терял
интерес к ним, и к тонкой, нервной умственной работе, в начале которой
обычное убийство, топор или что-то более современное, какая разница...
Я больше не мог оставаться соучастником, бросил свою профессию, вспомнил
юношеское увлечение и стал художником, постепенно вошел в это дело
полностью, забыл прежнюю жизнь, все напряженней всматривался в цвет... в
себя... истончалась моя оболочка...
И однажды в случайно оставленную открытой дверь вошел Феликс, одинокий,
брошенный людьми кот. Он нашел меня, и стал приходить как домой. Я кормил
его и выпускал, забывая до следующего прихода. Он исчезал, где-то бродил, а
потом являлся, уверенно шел на выбранное с самого начала место, и
засыпал... Я не тревожился за него - годами живет один, проживет и дальше.
Но он появился вовремя, и недаром. Скоро я стал оглядываться, искать его,
звать, а он все чаще отзывался, выскакивал из кустов и бежал ко мне. Я
гладил его, и вспоминал тех, кого убил - я не видел их, но помнили руки,
они убивали.
Потом мне вспомнилась одна кошка, она осталась в доме, из которого я уехал.
Когда я жил там, она бежала мне навстречу. Перед отъездом, вижу - сидит
на балконе, запущенная, грязная, безучастно смотрит с высоты на землю. Не
откликнулась, не взяла у меня еду!.. Я уехал, и куда она делась... Прошло
много лет, я вернулся, жил другой жизнью... И однажды, проснувшись,
вспомнил ее, как сидит на балконе и смотрит вниз... И я забился,
затрепыхался от острой боли в груди, которой раньше не знал. Потом я увидел
Алису. Она жила в девятом, и приходила в наш подвал. Она была так похожа! Я
считал годы - не может быть! Но, может, ее дочь?.. Я не мог оторвать глаз
от нее...
Когда я смотрю на Хрюшу, преодолевающего страх перед людьми, машинами,
собаками, сильными котами, перед миром огромных существ и вещей... Я
завидую ему: в нем много страха, так же, как во мне, но нет сомнений, иного
пути он не знает. Мой ум подсказывает уходы, уловки, выходы, лазейки... как
предать, извернуться, забыть... и объяснить, что так и надо... И тогда я
вспоминаю тех, кого убил, замучил, вывернул наизнанку, разрезал на мелкие
части и бросал их в обжигающую синеватую жидкость, чтобы тут же побелели,
смерзлись, стали хрустящими в ступке камешками...
Моя шкура истончилась, прохудилась до живого мяса... различия между мной
и зверями становятся все незначительней...
74. Минус один, снова Серый!...
Макса сидит на лужайке между домами и смотрит на мой балкон. В иные дни
Серый забывает о нем - дела, в другие он сам забывает о Сером, а иногда
просто трепещет! Я подошел, стал утешать его, и стыдить, - пора разобраться
с этим мерзавцем!.. И надо же так случиться - из куста вылезает Серый. Ни
на секунду не остановился, чтобы принять решение - молча кинулся на Макса.
Тот бежать, но Серый нагнал его в несколько прыжков, повалил и давай
полосовать когтями...
Летела черно-коричневая шерсть, Макс сопротивлялся как мог, но куда
там!.. Все произошло быстрей, чем я бы успел сосчитать до трех!.. Наконец,
я очнулся, с криками бросился к ним, хотя не представлял себе, как разнять
катающийся по земле клубок. К счастью Макс вырвался и убежал... Во мне
кипело возмущение, и я решил наказать проходимца. Пусть только придет,
злодей!
Но на этом не кончилась история. Я поднялся наверх и видел продолжение с
балкона. Серый неторопливо направился в девятый, чтобы там насадить свой
порядок. Время от времени он это делает, когда особенно воодушевлен
победами. Я был уверен, что он не встретит достойного сопротивления, но не
знал, что делать.
Если б я был человеком, то, пожав плечами, сказал бы - коты, сами
разберутся, на то они и звери... Если б я был котом, то побежал бы
сражаться, чтобы защитить слабых!.. Тут я увидел, как из зарослей вышел
Клаус, обычный его прогулочный маршрут, и пошел в сторону Серого. Тот
замешкался, обследуя ложбинку, где сидел Макс. Клаус уже видел Серого, и
мог обойти, но не сделал этого - он явно напрашивался на драку.
Они сошлись носом к носу, тут уж Серому пришлось соблюдать приличия,
подать свой тоненький голосок. Клаус отвечал ему хриплым тенором. Но
слишком хорошо они знали друг друга, чтобы долго церемониться. Мгновение, и
оба исчезли в крутящемся черно-сером клубке. Секунда, и снова на ногах,
готовы к продолжению разговора... Я видел, что Клаус выдержал, и радовался
за него! Второй раз они сцепились... и снова стоят... На гладкой шкуре
Серого появились темные полосы, Клаус пострадал сильней, шерсть клочьями,
на ней все листья и ветки, по которым прокатилась мохнатая спина. Но он
снова выдержал напор Серого. Устоит ли в третий раз? Если нет, то что
будет, как изменится равновесие сил в двух наших подвалах, не станет ли
преимущество Серого таким подавляющим, что всем нам придется уйти, и
куда?..
Я выбежал из дома. Они по-прежнему стояли друг против друга, но то и дело
поглядывали по сторонам, значит, третьей схватки может не быть. Я видел,
что Клаус доволен собой, а Серый не очень. Он повернулся и пошел обратно к
десятому, может, забыв о своем намерении, а может была другая причина...
После этой драки я еще больше укрепился в своем намерении наказать Серого
за всех нас!
Он явился к обеду, когда наши чавкали у мисок, и стал тихо, плавно
кружить за спинами. Макса не было, небось, зализывает раны в девятом
подвале... Серый подошел к одной из мисок, его бугристая морда оказалась на
расстоянии протянутой руки от меня. Я сказал ему - "это тебе за Макса", и
влепил так, как давно не бил. Он оторопел, потом бросился прочь, и исчез. А
я подумал - вот еще один шаг в моем превращении...
75. У нас дела...
Мечется, суетится крупитчатый рой, колет лицо. Я иду на восток, к своим.
У девятого мусора три собаки. Полкан узнает меня, глядит дружелюбно и
выжидающе, даже вильнул хвостом. Макс в двух метрах от собак, сидит и
наблюдает. Полкан смотрит на меня, потом на кота, складывает числа,
получает мно-о-го... Он уходит, с ним остальные, и главное, сучка, которая
нервничает, со дня на день теряет привлекательность, глядишь, и компания
развалится... Макс со мной, по дороге к нам прицепился Костик. Макс хватает
Костика и пытается изнасиловать.
Костя привык к этим играм, но не перед едой же! Он рычит, пытается
вырваться, с отчаянными усилиями ползет за мной, волоча на себе огромную
Максову тушу... Так они добираются до подъезда, здесь Костя, наконец,
освобождается из дружеских объятий и мчится наверх, за ним Алиса и Люська,
которые ждали под лестницей.
Серый на время исчез, Макс счастлив, и тоже с нами. Пригнав эту свору,
