Конечно, я не мог не вмешаться.
- Разве мы так договаривались? Я впускаю тебя, здесь Алиса, котята,
которых ты почему-то считаешь своими... А черный, а рыжий откуда, Сергей?..
Клаус мой старый друг, и я не позволю...
Одним словом, я размахнулся и шлепнул Серого по спине, не сильно, но
достаточно, чтобы эта туша свалилась на балкон. Он тут же исчез в щели. Я
выглянул на козырек, он стоял и смотрел наверх. Ну, я сказал ему еще пару
слов, и он испугался. Нет, я замахнулся, хотя в руке ничего не было! Он
шарахнулся - и оступился.
Никогда не видел, чтобы так падал кот! Тогда я понял, что он был не в
себе, нервы не выдержали. Всего-то метра четыре, но он всем телом шмякнулся
на край балкона первого этажа, падал дальше, врезался в деревце, столь
любимое Костиком... и, наконец, достиг земли. Упал-то он на все лапы, но
оказалось, что одна повреждена. Не глядя наверх, он похромал в сторону
подвала, то поджимая ногу, то пытаясь ступить на нее, и это плохо ему
давалось.
Я испугался. Я не хотел! Я думал, что, как обычно, шлепну и помиримся! И
так получилось... В сущности, я давно восхищался им, но не мог показать это
перед своими друзьями. Я был в сложном положении, а теперь оно стало еще
сложней, ведь мой поступок был истинно человеческим, то есть, свинским...
Не одевшись, я выбежал посмотреть, что случилось. Серый сидел у мусора, при
виде меня не испугался, просто смотрел, как я приближаюсь. На левой
передней лапе, выше сустава темная полоса, словно кость изнутри прорвала
мясо... Неужели сломана? Я сел рядом с ним на ступеньку, протянул руку, он
вздрогнул, но не двинулся с места. Я начал гладить его голову, спину,
понемногу, незаметно пробираясь к лапе... Он не боялся. Кость сверху -
цела! Кость ниже - вот она! Может быть, ничего? Я осторожно взял его за
бока и посадил на колени. Он не сопротивлялся, но весь напрягся, когти
впились мне в кожу... Я гладил его, и говорил, какой он чудесный кот, что я
виноват... и много еще разных слов, которые не запомнил, да и что говорить
об этом... Мне было тяжело, и стыдно перед ним. Я жалел, что возник на этой
земле человеком, и теперь совершенно бессилен, со своим дурацким разумом и
прочими штучками, которыми принято гордиться.
- Но почему, зачем ты гоняешь наших?..
- А зачем они явились на кухню, смотреть, что ли, котят? Знаю я эти смотрины...
Что я мог ответить ему? Что наши никогда не обижали котят, ни черных, ни
рыжих, все так любили Шурика... Но откуда ему знать. Я гладил его, и
молчал.
И он молчал. Вдруг я услышал странный звук - будто что-то тарахтело и
перекатывалось у него внутри, как в испорченной кукле, которая когда-то
говорила "мама..." А потом он засипел, и прерывисто, глотая звуки -
заурчал. И сам удивился этому грубому и неумелому подобию мурлыкания -
встрепенулся, спрыгнул с колен и похромал прочь. Я видел, что он поджимает
ногу, но иногда все же опирается, значит, кость цела?.. Я все забыл - и как
он прокусил ухо Клаусу, и чуть не довел до голодной смерти Макса, и
продолжает его преследовать... Мы разберемся, разберемся, только были бы
живы!
116. Мир сдвинулся...
Плюс три, орут грачи, желтые и коричневые пятна отвоевывают пространство
у белил с сажей... Подойдя к дому я увидел, как по карнизику первого этажа
пробирается черный лохматый кот. Клаус, наверное... Он увидел меня,
остановился. И я узнал Макса. Запрыгнул наверх! Дальше уже ерунда, он
знает... Он стоял и думал, что делать. "Иди наверх, я сейчас..." Но это
было слишком для его и так натруженных мозгов - он прыгнул вниз и догнал
меня. Хрюша выскочил из-под лестницы, хрипло и взволнованно объясняя, что,
вот, кошки нет... В его головенке не умещалось, ведь была, была!.. "Все
хорошее быстро кончается, Хрюша," - вот все, что я мог сказать ему. На
лестнице я думал о Сером, придет ли, как его нога... В дверях меня
встречают Клаус, Алиса и Костик, а сзади скромно стоит наш Серый. Рана
затягивается, он прочно опирается на все четыре. Обошлось... "Теперь ты
наш, Серый, больше не буду тебя гонять. Но и ты пойми... " Макс, завидев
Серого, хотел было удариться в бега, но я уговорил его посидеть в комнате.
Он нехотя, но согласился.
Собрались все, только Стива не было. Но, наверное, судьба, котовская во
всяком случае, пихнула меня под ребро локтем. Мы услышали за окном собачий
гомон; какие-то маленькие, судя по голосам, шавки, собрались кучей и
гавкали. Я вышел на балкон и увидел большого черного кота, он шел через
лужайку к нам. Вокруг него суетились пять или шесть собачонок, пытались
ухватить задние лапы, спереди напасть не осмеливались. Стив шел не
торопясь, лениво отбиваясь от них, но я видел, как быстро они наглеют, и
нападут все сразу... Так и случилось, все смешалось в один бешеный комок,
черное среди желтого, серого и белого... Стив дрался молча. Клубок
распался, я видел, что ему здорово досталось, он прижался к земле и был
готов к новой атаке.
Я выбежал из дома. Лужайка еще не очистилась от снега, кое-где торчали
ледяные бугры, под ногами скрипела старая трава. Сверху было видней, теперь
я знал только, куда бежать, но не видел ни Стива, ни собачек, только слышал
их прерывистый лай и рычание.
Если б я был человеком, то не бежал бы так быстро, в моем возрасте это
опасно.
Если б я был котом, то бежал бы резвей!
И тут я поскользнулся, взмахнул руками... и грохнулся на ледяные кочки.
Так боялся упасть всю зиму, и надо же - весной! Нашел-таки время и место!
Сознание не оставило меня, только на миг мир сдвинулся, дрогнул, один из
быстротекущих моментов выпал, короткий, но важный... Я поднялся и с
изумлением обнаружил, что левая рука словно набита ватой, двигается тяжело
и медленно, а кожа... чувствует прикосновение, но как через толстую
перчатку. Ноги работали, и я поковылял туда, где надеялся спасти своего
восьмого кота. От моего громкого падения и проклятий, на которые я не
скупился, шавки разбежались, а Стив остался на месте. Он высокомерно
посмотрел на меня и начал зализывать бок, из которого был вырван огромный
клок шерсти, и сочилась кровью глубокая царапина...
Не слишком ли много для одного-двух дней?.. Зато теперь ясно, что зима
кончилась. И мы живы.
Пущино. 12 июня 1997г.
