Ыккщщер, черный талисман отошли, забылись. Срочно требовалось начать поиски.
Чего? Где? Не важно! Главное начать. Прямо здесь, сейчас. И не бросать,
пока поиски не приведут к успешному результату. Пока еще не поздно...
Руки суматошно шарили по земле. Сломанный сучок. Не то! Мертвый жук.
Снова не то! Пластмассовый солдатик. Двадцать лет назад я безумно
обрадовался бы подобной находке, но сейчас мне требовалось нечто другое.
Иначе никогда не кончится эта всепоглощающая тоска.
Не хуже дворницкой метлы пальцы метались во все стороны, с корнем вырывая
траву. Пара камешков, продавленный спичечный коробок и полусгнившие кеды не
заслуживали внимания. Я высунул голову из куста и приготовился расширить
фронт поисков. И сразу же к моей щеке прикоснулось нечто липко-холодное.
Повернувшись, я разглядел невесомую уродливую черную лапу, тянувшуюся ко
мне.
Черный воин явно указывал, что я пересек отведенные для поиска границы.
А не он ли был мне нужен? Я попробовал схватить черную плоть, но пальцы
сомкнулись, не нанеся никакого вреда обладателю мерзкой руки. "Нет, нет! -
зазвучало у меня в голове. - Тебе нужно не это!" Но разве я мог ему верить?
Следующие пять минут прошли в упорной борьбе. Я дико размахивал руками,
пытаясь удержать ускользающую добычу. Сначала призрак пробовал щериться
блестевшими во тьме клыками, но я уже разглядел, что воин на голову ниже
меня, и безумно рвал на части воздух. Он отступал, а я не отставал. А затем
маска снова вросла в лицо, рука, словно сабля, рассекла черное облако, и оно
развалилось на струйки кисло пахнувшего тумана, истаявшего в свежем ночном
воздухе.
Но я не смел верить в победу и рванул, что было сил, петляя между
стволами.
Едва не врезавшись в один из них лбом, я вонзился в листву деревьев
помельче.
Под их кронами было тихо и пустынно. Ноги притормозили, перейдя на
спокойный шаг. На мгновение взглянув вперед, я наметил себе реальную цель и
почти сразу же достиг ее. Своим краем стелющиеся по земле ветки касались
густо засаженной клумбы. Перешагнув через бетонный брусок, я снова
распластался по траве.
Издали моя цель казалась зарослями неразросшейся рябины, но
действительность встретила меня жесткими колючками шиповника. Призраки
призраками, а вот одежду я рвать не намеревался. Даже в случае
благоприятного исхода вряд ли разумно ожидать от благодарного человечества
компенсации в виде новой куртки. Поэтому мой путь лежал наискось клумбы и
заканчивался на одном из углов этого старого квадрата, на ближайшем к моему
подъезду углу. Но радость оказалась преждевременной. Прямо напротив меня
расположился пока еще только подъезд щ6.
И все же я достиг многого.
Логически размышляя, мне теперь следовало молниеносным броском достичь
следующего куста, перекувырнуться через дорогу и... Но мне почудилось среди
черного сплетения веток между пятым и шестым подъездом зловещие огоньки.
Не желая провоцировать судьбу, я заскользил назад, отказавшись от
блестяще продуманного плана. Достигнув середины бортика, окаймлявшего
зеленые насаждения, я обозначил себе новый рубеж и на пару минут
расслабился, дав себе отдых за то, что сдержался и не угодил в очередную
ловушку.
Постепенно набравшись решимости, я ползком проследовал до ракеты -
гордости нашего двора. Очутившись в металлической трубе, обшитой деревянными
рейками, я совершенно не боялся внезапного нападения призраков. Они сильны в
воздухе, в траве, в листьях, но творение рук человеческих им не подвластно (
по крайней мере мне так хотелось думать). От радостного осознания
собственной безопасности я чуть не стукнул по круглой стене, но вовремя
успокоился, обозревая пристанище детских игр. Второй такой мне видеть не
довелось. Все композиции из железных прутьев не шли ни в какое сравнение с
нашей серебристой красавицей. В стародавние времена у ракеты даже
присутствовала дверь, но затем она отпала и затерялась, выставив на всеобщее
обозрение внутренности космического корабля. Зато неизменным остался второй
ярус - площадка, на которую маленькие люди упорно карабкались каждый день и
через три крошечных иллюминатора наблюдали за происходящим во дворе. Возле
ракеты непременно отсчитывал время водящий, а остальные врассыпную прятались
по округе, попутно намечая окольные пути обратно. Сегодняшняя ситуация
напоминала мои детские игры с точностью до наоборот. И водящих было
множество, и прятался я в самом доступном для розысков месте, и возраста
моего хватило бы на двух пронырливых пионеров, и застукиваться мне
предстояло дома, куда по законам игры и бегать не положено.
Вдоволь отдохнув, я без труда преодолел расстояние до центральной клумбы,
куда упирался средний зуб асфальтовой вилки.
Тут то я и обнаружил настоящую рябину среди огромных папоротников,
лопухов и неопознаваемых в темноте деревьев, предположительно осин. Заросли
разместились по группам достаточно просторно, и я не рисковал налететь на
чей либо недоброжелательный шип. Видимых признаков врага не наблюдалось. В
душу тоже никто не лез. Добравшись до угла, я залег, как партизан, в
мучительных раздумьях.
Сказав, что до моего подъезда рукой подать, я покривил бы душой. И все же
я приблизился к нему на максимально возможное расстояние. Дальше
простиралось открытое пространство с редкими худосочными деревцами, а передо
мной во всей красе развернулось крыльцо четвертого, как я его называл
"королевского" подъезда. Его отличие от других состояло в том, что рядом с
обычной входной дверью находилась наглухо заколоченная дверь пожарного
выхода поликлиники, расположенной на первом этаже. А это значило, что
узенькая полоска асфальта увеличивалась почти вдвое, и на отведенном участке
можно расчерчивать классики, никому не мешая, и даже играть в футбол.
И вот за этим асфальтом чернел травами, кустами и деревьями кусочек
зелени, затенявший окна подъезда щ3. Решительно махнув рукой, я выскочил на
всеобщее обозрение и бросился к этому укрытию, но сразу же развернулся. Из
зарослей между четвертым и пятым подъездами ко мне потек черный туман.
Пространство передо мной превратилось в огромную сцену, заполненную клубами
дымящегося газа, словно сейчас должна выйти Алла Борисовна и спеть свой
незабвенный шедевр про айсберг. Только вот черный цвет...
Не дожидаясь пока вражеское войско доберется до моих ног, я проскочил по
бортику клумбы, изящно обогнул шиповник, продрался сквозь кусты напротив
восьмого подъезда, пропоров об жесткий обломок ладонь, чуть не врезался в
сложную конструкцию, предназначенную для выбивания ковров, и начал
широкомасштабное отступление. Скорость нарастала с каждой секундой, а мой
бег закончился только в дальнем углу двора среди скопища тополиных стволов.
Черная погоня растворилась в ночи и безнадежно отстала, вероятно, сбившись с
курса. Я растерял все свои достижения и стоял теперь гораздо дальше от цели,
чем в начале черного часа. Неудача. Самая откровенная и потрясающая неудача.
Раненая ладонь неприятно покалывала. Толчки боли усилились и подбирались
к локтю. В оба глаза залетели довольно крупные соринки. Заныли уставшие
ноги.
Проснулась тупая боль в голове. Засвербило сердце и печень. Боль
растекалась по телу. Сверлящее зудение возникло во вех без исключения зубах.
Но понадобились ужасающие колики в почках, согнувшие меня, как столетнего
старика, прежде чем я догадался, что снова попал в засаду. Мрачная темная
глыба с горящими точками глаз обнаружилась сразу возле меня, когда глаза от
боли полезли на лоб. Рост ее вряд ли превышал мой, но теперь, когда я не мог
выпрямиться, она снисходительно посматривала на меня сверху вниз.
Более пристально рассматривать противника я был не в состоянии. Глаза
слезились и никак не освобождались от инородных предметов. А пальцами
хотелось залезть в рот и к черту выдернуть зубы, пригодные теперь только для
того, чтобы стать источниками изнуряющей боли. Но самые непереносимые
страдания доставляли почки. Я сполз на землю и принялся кататься по острым
камням в надежде хоть как-то отвлечься от непередаваемой словами боли.
Теперь я готов был заплатить любую цену и пожертвовать чем угодно, лишь бы
только прекратились эти адские мучения. Темное пятно маячило где-то сверху,
ускользая от моих невидящих глаз. Обезболивающего! Где обезболивающее?
Обезболивающего, самого мощного, сюда и немедленно. Да вызовет, черт возьми,
хоть кто-нибудь скорую помощь?
Секунда за секундой я начал пересиливать себя, стараясь думать о Лауре, о
талисмане, о скором начале учебного года, о растущих ценах, о погоде, о все
тех же видах на урожай, об американском президенте, о культе личности, об
Альпах, о солнечной активности, об антиматерии, о матрицах и определителях,
о курсе доллара, о Франции, о призах "Поля Чудес", о несостоявшейся поездке
в Прибалтику, о Джейн Фонде, об олимпийских играх в Барселоне, о группе
"Пинк Флойд", об испорченной клавише "си" первой октавы на старом школьном
пианино, подаренном шефами к тридцатилетию школы, об... Нет! Я не мог
забыться! Я не мог думать ни о чем! Черепушка совершенно не варила. И теперь
я боялся только одного. Того, что все это будет продолжаться вечно, и никто
никогда не вызволит меня из пронизывающих огненных волн.
Черная громада нависла надо мной и обрушилась. Я утонул, растворился в
мягкой мгле, сотрясаясь от ужасающих приступов, а потом вдруг разглядел
далекую мерцающую звезду. Чернота схлынула и растеклась мелкими струйками.
Внутри сработала невидимая пружина, подбросившая меня и вытолкнувшая к стене
пятиэтажки. Ноги самостоятельно вынесли мое ничего не соображающее тело за
пределы двора. И вот тогда я понял, что боль отступила.
Ничего не болело! Вы даже представить себе не можете, какой подъем
блаженного счастья охватил мое измученное сознание. Такое я испытывал разве
что в совместном полете с королевой. Остались правда еще отголоски в правой
почке, да пара-тройка зубов никак не желала окончательно успокоиться. Но это
были пустяки по сравнению с мировой революцией. Словно Кавказский хребет
свалился с плеч. Словно я вышел на свободу после двадцати лет заточения.
Словно...
Впрочем, зачем тратить лишние слова, когда я был цел, невредим и
по-прежнему здоров.
Что уничтожило врага? Кто бы объяснил! Возможно, импульсы, излучаемые
моими нервными окончаниями, вошли в резонанс с волновой энергией призрака,
что в свою очередь привело к преждевременному распаду... Нет, в эту минуту я
меньше, чем когда-либо желал вычерчивать на доске диаграммы и формулы.
Главное, я еще жив, хотя тщательно продуманная кампания завершилась
безрезультатно.
Дислокация военного лагеря моей непобедимой и легендарной армии
располагалась на территории чужого двора. Сама армия, состоящая из одного
человека (лично меня), успешно продвигалась по нейтральным землям, не неся
никаких потерь. В голове протекало заседание Генштаба, разрабатывающего план
нового наступления.
Идти по второму кругу не хотелось, и поэтому я выбрал спираль - символ
развития всего человечества. Несмотря на громкие слова, это означало лишь
то, что я описал круг более широкого радиуса и замер, притаившись за стеной
железного гаража в правом углу двора, приготовившись совершить вылазку с
другой стороны.
Влажное железо блаженно холодило мою разгоряченную щеку. Запас смелости
кончился. Я чувствовал себя тростником, который гнулся и гнулся, увиливая от
