- А прорыв границы тоже осуществился с энергией королевы? ѕ не утерпел я.
Не тратя лишних слов, Ыккщщер обшарил мои карманы короткими ручонками и
извлек на свет божий осколок черного, тусклого блестящего камня.
- Все, что осталось от талисмана, - вздохнул он. ѕ однако позволяет
переходить границы даже такому олуху, как ты. Надо бы его экспроприировать,
все равно от тебя никакого толка.
- Еще чего, - возмутился я, протягивая руку за ценным приобретением.
- Ладно, владей, - решился Ыккщщер, возвращая находку. ѕ У тебя есть одно
неоспоримое достоинство. Света не боишься. Впрочем, и для тебя имеется
неплохой план. В твоем городе есть одна ведьма.
- Ведьма? ѕ вздернул головой я. ѕ Ведьм не бывает.
- Молчи и слушай, - оборвал меня Ыккщщер. ѕ Ведьма сделала шаг вниз и
теперь видит такое, что тебе и не снилось. Найдешь ее и спросишь насчет
королевы.
- А может не надо ведьмы? ѕ осторожно возразил я. ѕ Может достаточно и
этого?
Я вложил в руки Ыккщщеру план, нарисованный Лаурой. Он задумчиво повертел
его и вернул мне.
- Спросишь и про эту бумажку у ведьмы, - тихо добавил он. ѕ А мне не
разобраться в почеркушках. Я не ведьма. И даже не ответственный секретарь, -
он помолчал и снова перешел на свой обычный тон. ѕ Ну все, ступай. Время не
ждет.
- Как это ступай, - не согласился я. ѕ Покажи мне хоть кусочек вашего
мира.
Может я уже никогда не выберусь к вам.
- Может и не выберешься, - кивнул Ыккщщер.
Ситуация до обидного напоминала мою школьную поездку в Брест.
Экскурсовод, ведущий нас по знаменитой крепости, предупредил, что вблизи
реки фотографировать запрещено, так как за рекой уже Польша. И стоя на
берегу, я во все глаза смотрел на "заграницу". С тех пор я гордо рассказывал
о том, как видел Польшу, хотя скромно умалчивал, что ноги мои так ее и не
достигли. Здесь же все было наоборот. Я побывал в ином мире, но что увидел?
- Ну хорошо, - лениво согласился Ыккщщер. ѕ Смотри.
Он потянул меня к серым камням скалы и указал на темный проход. На другом
конце ущелья открывался кусок однотонного светло-серого неба. Там же гордо
высился темно-серый силуэт величественной башни. Колонны переходили в
каменные кубы, затем начинались арки, над ними гигантскими кирпичами лежали
блоки с черными бойницами окон, а выше снова начинались колонны. До самого
верха одна архитектура сменяла другую, пока все они, сузившись, не уходили в
крутой скат крыши, пирамиду которой украшал шпиль, набранный из шаров разной
величины и острого наконечника. Я никогда не видел небоскребов воочию, но
уверен, сооружение не уступало им в размере. Где-то в глубине сознания
мелькнула ассоциация с телебашней. Но серая громада вздымалась гораздо выше.
А я стоял и не мог отвести глаз.
- Полюбовался на Северную крепость и хватит, - раздался над ухом голос
Ыккщщера. ѕ Не потеряй талисман и не забудь про ведьму. Тишина и заборы
теперь в прошлом. Ищи учреждение за номером двести двадцать дваї
Свет на секунду поглотила тьма, а затем до меня снова добрались лучи
солнца. Я все еще стоял перед логом, заполненным садовыми участками, от
которых меня отделял тот же самый забор. Но трамплин заметно приблизился, а
таинственный закоулок остался далеко за моей спиной. Я тут же связал
расстояние между пунктом отправления и пунктом прибытия с вращением Земли и
уже выстроил четкую и стройную теорию, но ее сильно подпортил тот факт, что
утром я появился почти на том же месте, где меня засосала черная воронка,
несмотря на довольно длительное время отсутствия. Тогда я начал подумывать,
как же мне все-таки добраться домой, преодолев нескончаемые заборы.
Словно услышав мою мольбу, забор оборвался и повернул вправо, уходя вниз.
Он уступил место стройным рядам гаражей. Я смело ввинтился в проход и
принялся обследовать каменные шеренги на предмет небольшой щелочки, ведущей
на север.
Изыскания мои завершил сорокалетний мужик, перебиравший инструменты возле
своего "Москвича".
- А здесь не пройти, - разгадав мои планы, сказал он. ѕ Обойди слева,
может там получится.
- Спасибо, - благодарно кивнул я. Если бы не добрый совет, то плутать бы
мне по каменным лабиринтам еще не менее получаса. Лихо развернувшись, я
потопал дальше. Трамплин виднелся совсем близко, но оставался таким же
недоступным как и раньше.
Гаражи скрылись за спиной. Слева стояли жилые дома, а впереди, за густыми
зарослями, начиналась старая часть воинского кладбища. Вправо уходила труба
внушительного диаметра, вырвавшаяся из под земли и перекинувшаяся на
противоположную сторону лога. Памятуя о технике безопасности, я не рискнул
облегчить себе задачу, а с тоской посмотрел на сплетения полузасохших от
жары трав высотою чуть ли не с метр. К великой радости мой взор приметил
тропинку в этой чащобе, а ноги уверенно заспешили туда. Здраво размышляя о
народной мудрости: "Где один человек прошел, там и другой завсегда пройти
сможет".
Вскоре я уже приносил себе глубокие соболезнования. Тропинка обрывалась у
небольшой картофельной грядки, а дальше начиналась нехоженая целина, в
дебрях которой журчал ручей. Невысокие ивы навевали тенистую прохладу. Моя
спина, взмокшая от прямых солнечных лучей, теперь испытывала истинное
блаженство.
Ноги остановились в раздумьях, но голова упорно не желала отступать.
Теперь я жалел, что не попытался перебраться по трубе, которая
недостижимо висела над моей головой. И все же, только вперед! Расстроенно
шмыгнув носом, я снова отправился в путь. На третьем шаге мои ноги медленно
стала засасывать непросыхающая глиняная жижа берегов. С ужасом представив
свой будущий внешний вид, я совершил отчаянный прыжок и перешел Рубикон,
приземлившись на твердую землю по другую сторону ручья.
Заросли обступили меня плотной стеной. Самое время вообразить себя
бесстрашным Рембо в джунглях Вьетнама. За отсутствием длинного ножа я
твердой рукой раздвинул ближайшие ветви и стал продираться вперед. Деревья
сплоченной группой не желали пропускать меня дальше. Тропинка напрочь
исчезла, а глиняная жижа так и норовила вновь оказаться под ногами. Но я не
сдавался. Рывок, еще один. Зеленые часовые поразились моей непреклонной
решимости и расступились, выпустив меня к подножию крутого склона. Задрав
голову, я окинул взглядом взмывавшую вверх гору, а на ней пронзившую небо
громаду трамплина. Я словно вернулся в серо-белый мир призраков к скале
возле Северной крепости. Но нет, мир красок, мир цветов окружал меня в
данный момент. Гору покрывали зеленые полосы вездесущих трав. Сквозь них
просвечивала темная поверхность почвы.
Кое-где пробивались рыжие пласты глины. Вновь обретенная тропинка,
утоптанная до каменной твердости, имела вообще неопределенный оттенок
бежево-коричневой мешанины с белыми вкраплениями невесть как здесь
оказавшейся щебенки и поблескивающих в лучах солнца глубинно-зеленых
бутылочных осколков. Грязь на моих кроссовках быстро обсыхала, превращаясь в
неприятную, потрескавшуюся корку. Еще раз подумав о том, как мне предстоит
отдирать зацементировавшиеся куски грязи, я шагнул вперед. Отсутствие массы
веревок, карабинов, рюкзака с продуктами и альпенштока не давало возможности
ощутить суровый облик альпиниста, но первопроходцем, пионером Америки я себя
все же представил.
Рифленые подошвы кроссовок впивались в шероховатости тропинки, а если
встречались сильно крутые участки, я взбирался лесенкой, как на снежную
горку.
Солнце устроило вокруг меня настоящий ад. Воздух раскалился до
невозможности.
Горло пересохло, а язык превратился в наждачную шкурку. Но взбирался я
вверх с диким ожесточением, словно наверху меня ждала сама королева Лаура.
По крайней мере, я мог, достигнув вершины, рассчитывать на ближайший
гастроном с неимоверным количеством стаканов освежающего сока. Персикового,
яблочного, сливового, виноградного. И даже дорогого - апельсинового. Но
конец пути еще маячил высоко вверху, а за спиной осталась разве что
половина.
Теперь я уже понимал всех. И тех, кто распахивал форточки лютой зимой,
ссылаясь на духоту. И надевших дурацкие кепки, предохраняя свои ценные
головы от перегрева. И Ыккщщера, который так ненавидел день. Дрожа от холода
на заснеженной остановке сорок первого, я мечтал о знойных летних деньках, а
теперь превращался в жуткого летофоба. Серая пелена дождей, навевавшая тоску
и скуку в былые дни, сейчас вовсе не спешила смягчить мои страдания в
непереносимом пекле. Ну и не надо, я начинал подозревать, что справлюсь и
без нее. Над близким горизонтом показался девятый этаж общежития,
предвещавший тот сладостный момент, когда мои ноги достигнут ровной
поверхности.
Даже плотная джинсовая ткань насквозь пропиталась потом, а футболку можно
было выжимать. Меж тем этажи вырастали один за другим. За шестым следовал
пятый, за пятым четвертый, затем третий. Я впился глазами в белые плитки
стен, покрытые желтыми подтеками и сетью мелких трещин, так как на трамплин
смотреть уже не было сил. Его черный силуэт зловеще нависал надо мной.
Казалось, он вот-вот опрокинется и рухнет на меня. В этот миг правая
кроссовка чуть не сорвалась.
Вообразив себя катящимся по склону в режиме замедленной съемки, я уже не
заглядывался по сторонам, отгоняя видения все новых и новых стаканов с
живительной влагой.
Ступив на ровную поверхность, я замер. Во мне росло блаженство.
Постепенно, секунда за секундой, оно заполняло мое тело и устроило настоящую
бурю в голове. Я сделал это, я поднялся.
Посторонний человек вряд ли сумел бы вникнуть в истоки моего блаженства и
счел бы происшедшее за пустую трату сил и времени. Мол, это не дело - в
игрушки играть. Не тем занимаетесь, молодой человек. Что же вы, как дурак,
то в гору скачете, то обратно? А ведь сколько разумного и полезного можно
было бы совершить за эти бездарно потерянные минуты. Да, в мое время все по
другому текло, и молодежь другая была. Лучше, чище. Вам до нее тянуться и
тянуться.
Вот этими самыми руками выстроены КамАЗ, БАМ Уренгой. А вы вместо того,
чтобы бумажку на улице поднять, да в урну бросить, горным козлам
уподобляетесь. Нам бы и в голову такое не пришло, а вам бы только выпить, в
подъезде покурить, да набезобразничать, вот как сейчас. Глаз да глаз нужен
за вами. Взять вот тебя.
Ну кто, скажи-ка, может поручиться, что ты там от трубы какой-нибудь
краник не отвернул? "Да нет там никакого краника!" - хочется крикнуть в
ответ. "Не краник, так что-нибудь другое!" - продолжает наш мучитель,
оседлавший любимого конька. Мол, вам и слова не скажи, а вы сразу
огрызаетесь. Да, не та нынче молодежь. Не та! Мы к звездам с детства
стремились, к подвигам, а вы...
А для меня это и был своеобразный подвиг. И пусть чисто гипотетический
посторонний человек удаляется, недовольно ворча и кивая, отыскав в себе
самом благодарного слушателя в извечной теме. Ему меня не понять. Чувства,
бушевавшие в моей голове, превратили эти минуты в блистательные кусочки
счастья, несравнимые с теми, которые вспыхивали после выпитых на вечеринках
бутылок. Здесь они получились сочнее, глубже, внушительнее, проникновеннее.
Да что сравнивать безоблачную голубизну с пасмурным однообразием. Чувство
победы и мечтания о ней находятся в разных плоскостях и на разных высотах. Я
видел перед собой широкую мраморную лестницу, отделанную золотом. Она
мерцала в свете неведомых звезд и вела к королеве. Я преодолел очередную
ступеньку и готовился сделать шаг к следующей.
