- А что я должен был почувствовать?
- Ну, ты ведь так красочно описывал девочек.
- Да, разъясни-ка мне, пожалуйста, насчет девочек, - решил я определиться
раз и навсегда. - Я, конечно, не собираюсь туда возвращаться, но
действительно ли мне удалось бы выбрать жену среди них.
- Удалось бы! На какое-то время. А что случилось бы потом даже мне
неизвестно.
Ведь девочек этих попросту не существует. Ты побывал в лабиринте видений.
Твой разум рассылал повсюду волны определенной частоты, и на их зов спешили
видения определенного рода. А ты оживлял их своей избыточной энергией
чувств.
- Неужели я так хочу жениться? - поразился я.
- Ты хочешь сбежать от одиночества, - ответила Лаура.
- А если я, предположим, вернусь обратно, то девочки снова встретят меня
с распростертыми объятиями?
- Вряд ли. По-моему, два раза с одними и теми же видениями встретиться
невозможно.
- Значит французы никогда не доведут исследования до конца? Ведь все
зависит от чувств, а не от выбранного маршрута и числа участников.
- Я могу отвечать долго и убедительно. Причем сразу и за твое
предположение, и против него. Но правильнее будет убедиться сначала,
существуют ли сами исследователи. Может это тоже видения, оживленные
неизвестно кем, а ты взял и раскрасил их во французские тона.
Мы с Лаурой уселись на траву, прислонившись спинами к забору. Я тихонько
порадовался, что выявил свое главное желание, и слегка посокрушался по
поводу отсутствия в природе таких прелестных девушек. Но французы?! Я ведь
разговаривал с ними, обедал, прощался за руку! Может быть их и правда не
существовало? А тушенка? Моя рука тут же нащупала все четыре банки, а затем
на всякий случай проверила и целостность кассет. Банки казались неоспоримой
реальностью. Французы тоже. Но ведь и спинка кресла, к которой я прикоснулся
в волшебной комнате, казалась самой настоящей. А вдруг девушки реально
существовали? Вдруг они с нетерпением ждут моего возвращения? Может Лаура
просто не хочет, чтобы я, стремглав, бросился обратно и оставил ее здесь в
одиночестве. Впрочем, обратной дороги уже не существовало. По крайней мере,
я не видел способа ее отыскать.
- Такие маленькие, но такие красивые, - услышал я голос Лауры. Повернув
голову, я увидел, что она смотрит на звезды. Из меня вырвался тяжелый вздох
из-за недостижимости то ли звезд, то ли оживших видений.
- Неужели вблизи они громаднее солнца?
- Конечно, - я мигом ободрился и начал вещать словами, подчерпнутыми из
школьного курса астрономии, про белых и голубых карликов, про остывающие
красные гиганты и про многое другое.
- А когда люди становятся звездами?
Тут я осекся, ибо астрономия уже ничем помочь не могла. И вообще, что
такое "звезды"? Точки, мерцающие в глубинах неба, магические фигуры для
колдовских операций, штучки, сыплющиеся из глаз при сильном ударе, символ
целой нации, если имеет шесть углов, и символ идеологии, если у нее одним
углом меньше, а расположена она рядом с серпом и молотом. И просто, яркая
личность. Но опять, что же такое "яркая личность"? Не такая, как все? Но
оригиналов миллионы, а их жизнь протекает и обрывается, не замеченная никем.
Тогда - особы, за судьбами которых неотрывно следят изо всех уголков земного
шара? Но и про них постепенно забывают, а свет погасшей звезды мы видим еще
неисчислимое количество лет. Что? Что такое "звезда"? Некогда думать, ведь
королева ждет ответа.
- Знаешь, наверное ты превращаешься в звезду, когда кому-то хорошо только
от того, что ты есть. Не потому, что он ждет подарков или внимания. Ему,
может быть, и не суждено увидеть тебя воочию, коснуться твоей руки, сказать
хоть слово. Но его душу греет мысль, что ты живешь где-то, что у тебя все в
порядке в эту секунду, пусть о нем ты и не вспоминаешь и даже не знаешь
того, чей путь ты осветила. Может его жизнь была как черное поле черной
ночью. И вот где-то на горизонте вспыхивает огонек. Недостижимый, но
прекрасный. Другие видят просто искорку, которую вот-вот задует ветер, но
для него это - звезда, которая указала дорогу и помогла в трудную минуту.
Лаура тихонько кивнула головой и улыбнулась в знак благодарности, но тут
наше внимание привлек Ыккщщер, дергающийся в траве.
- Ты не заболел? - испуганно спросил я.
В ответ раздалось лишь громкое рычание.
- Интересно, куда мы залетели? - обратился я к Лауре, видя, что
дальнейший разговор с Ыккщщером бесполезен. - Похоже на садовые участки
возле южной дамбы. Ведь не во Франции же мы?
- Не во Франции, - согласилась Лаура, - но и не возле южной дамбы. Мы так
и остались в мире черных призраков.
- Но над головой то небо, - я махнул рукой вверх. - Что ты на это
скажешь?
- Посмотри на звезды и попробуй отыскать знакомые.
Астрономия астрономией, но знатоком звездного неба меня назвать трудно.
Однако, Большую и Малую Медведиц с Полярной звездой могу найти с детства.
Вот только теперь на их месте расположились совсем другие комбинации ночных
светил. Может быть медведицы прятались за забором, но я не мог припомнить,
чтобы полярная звезда в наших широтах светила у горизонта.
Оставалось попрыгать и попытаться ухватить острый край забора. Будь я
Сабонисом, мероприятие несомненно б удалось. А так до желанной вершины
всякий раз оставалось минимум полметра.
- Не могла бы ты взлететь? - спросил я Лауру.
- Нет, здесь я бессильна. Ыккщщер тоже, - грустно отказалась королева
(тут то я догадался о причинах ярости нашего спутника). - Кстати, именно
из-за таких мест мироподвижники спорят о сущности данного мира. Никто не
может доказать, открытый он или закрытый. Вот небо, но оно недостижимо. Мы
не можем преодолеть даже забор, не то что добраться до звезд. Так что и нам
не найти ответа.
Лаура закрыла глаза и погрузилась в дрему. К несчастью территория не
располагала кирпичами, ящиками, бочками и прочим строительным мусором.
Поэтому подставку мне сделать не удалось. Затем я попробовал оторвать пару
досок, но заборы, видимо строились на века. Зато я выяснил, что один из
углов скрывал узкую щель, куда мы втроем и протиснулись, оказавшись в
фиолетовом коридоре.
Жаль конечно, что гипотезу об открытости Темного мира не удалось ни
доказать, ни опровергнуть, но приключения продолжались.
Приглушенный свет, исходящий из неведомого источника, заполнял коридор.
Он разогнал тени и навеял воспоминания о больнице, словно я присутствовал
при кварцевании палаты или грел нос синей лампой. Проход извивался то
вправо, то влево, уходил вниз или взмывал вверх. Будто огромная змея
проползла здесь давным-давно, прорыв сквозь землю длиннющий туннель и
оставив на его стенках свою магическую фосфорную слизь фиолетового цвета.
Мысли сразу помрачнели.
Ситуация, в которую мы угодили, стала казаться безвыходной. Заметив мое
уныние, Лаура улыбнулась. Но мои губы не смогли шевельнуться, сколько я не
старался. Лаура поняла и не обиделась, а щемящее чувство, что нам так и
суждено бродить по лабиринтам черного мира до скончания веков, скомкалось и
отступило. Но оно не исчезло, а временами пыталось прорваться и заполнить
мою душу. И все-таки хуже всего было от мертвенного синевато-сиреневого
света и затхлой духоты воздуха. Еще немного, и я поверил бы, что мои ноги
отсчитывают все новые и новые метры дороги, ведущей в преисподню.
Глава двадцать третья.
A long time ago in a galaxy far, far away...
Сверкающее лезвие то ли топора, то ли секиры просвистело между нами и в
мгновение ока скрылось из глаз. Ударная волна рассеченного воздуха откинула
меня вбок. Мое плечо больно стукнулось о твердую дверь, она неожиданно
распахнулась внутрь, и я оказался на прохладном деревянном полу, выкрашенном
обыкновенной оранжевой краской.
Тут же вскочив на ноги, я ломанулся назад, к королеве. Дверь не
препятствовала моей решимости, мои ноги прыгнули обратно, в коридор... да не
тот. Потолки здесь были гораздо выше, двери - распахнуты настежь, а кроме
того взад-вперед сновали крайне обеспокоенные люди, не обращая на меня
никакого внимания. Я пристально обшарил взглядом незнакомое помещение, но
нигде не обнаружил Лауру.
Может она пряталась в какой-нибудь из комнат? Вряд ли. Тогда обратно еще
раз, вдруг королева решила последовать за мной. Я снова рванул дверь на себя
и снова не встретил никаких препятствий. Подошвы простучали по оранжевым
доскам крыльца. Именно крыльца! Потому что над головой распласталось
темно-фиолетовое небо с неподвижными бусинками звезд и странными черными
точками, мечущимися в разные стороны. Справа, на холмах, стояло скопище
черных, поставленных на самую узкую сторону кирпичиков - домов с круглыми
огнями окон. Мало кто из них превышал шесть этажей, но я уже откуда-то знал,
что под землей находятся десятки, а то и сотни скрытых ярусов. И чем ниже
уровень, тем престижнее и комфортнее. Свой мир, свои законы, ничего не
скажешь. Разве что вспомнишь про чужой монастырь, в который ввалиться с
собственным уставом как-то не полагается. Впереди простиралась равнина,
засыпанная снегом. Снег скрипел под моими ногами, но никакого холода я не
чувствовал. Слева виднелись приземистые здания, формой напоминающие
кирпичные коровники в каком-нибудь образцово-показательном совхозе. Дома
удивительным образом повторяли изгибы холма, на котором стояли, и исчезали
во мраке оврага.
С неба посыпались те самые черные точки, превращаясь на ходу в десятки,
сотни, тысячи юрких маленьких летательных аппаратов серебристого цвета.
Некоторые из них уже успели приземлиться и теперь застыли, раскрыв люки и
обнажив темные провалы. Оттуда выпрыгивали отряды людей в странно-знакомой
черной форме и блестящих шлемах на головах.
"Вот так и начинались звездные войны, - пронеслось у меня в голове, будто
неведомый рассказчик устроился там поудобнее и неспешно начал свое
повествование. - Тогда у Империи не было еще ни огромных линкоров, ни
быстроходных крейсеров, ни могучих...". Мой невидимый собеседник оборвал
речь на полуслове и бесследно исчез.
Мимо промчалась непонятная группа людей: то ли отступавшие повстанцы, то
ли мирные жители, застигнутые врасплох. За ними грозной толпой бежали
солдаты империи, паля из бластеров во все стороны. Так как попасть под
случайный луч мне никоим образом не хотелось, я немедленно пристроился к
убегавшим, мудро рассудив, что в трудные времена следует держаться стороны
повстанцев. Все равно они победят в шестой части. Да, я как будто
превратился в артиста, которому выпала роль второстепенного персонажа в
первой из трех недостающих серий звездной эпопеи. Правда, совсем недавно я
отвлеченно рассуждал, что редкий второстепенный персонаж доживает до конца
фильма. Теперь же обе мои руки голосовали "против" кровопролитных боевиков,
воспитывающих культ жестокости и насилия у подрастающего поколения, и "за"
хорошие, добрые фильмы.
Но я уже начал вживаться в образ, уверенно топал ногами по твердому
непробиваемому насту, зыркал глазами по сторонам, вовремя смотрел вниз,
чтобы не запнуться об опасные бугорки, и хлопал себя по карманам, жалея, что
из оружия в моем распоряжении находится только перочинный нож. В общем,
уподобляясь Юлию Цезарю, я совершал несколько весьма важных дел
одновременно, не забывая еще дышать и рассуждать о том, как неожиданно
встречусь с Люком Скайвокером и принцессой Леей, а может и с Дартом
Вейдером. Но тут судьба напомнила мне, что я - далеко не главный герой
