Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Мариенгоф А. Весь текст 215.08 Kb

Роман без вранья

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19
     Я проводил  ее до дому.  Прощаясь,  ловил взгляд и  не  мог поймать  --
попадались  стиснутые  брови и  ресницы,  волочащиеся  по  щекам,  как мохры
старомодной длинной юбки.
     Есенина нашел в "Стойле Пегаса".
     И почему-то, обнимая его, я тоже прятал глаза.
     Вечером Почем-Соль сетовал:
     -- Не поеду, вот  тебе слово, в жизни больше не поеду с Сергеем... Весь
вагон забил мукой и  кишмишем. По ночам, прохвост, погрузки  устраивал... я,
можно  сказать,  гроза  там...  центральная  власть,  уполномоченный,  а  он
кишмишников в вагон с базара таскает. Я  им по  два пуда с Левой разрешил, а
они, мерзавцы, по шесть наперли...
     Есенин нагибается к моему уху:
     -- По двенадцати!..
     -- Перед поэтишками тамошними  метром ходит... деньгами швыряется, а из
вагона  уполномоченного  гомельскую  лавчонку  устроил...  с  урючниками  до
седьмого  пота  торгуется...  И какая же,  можно сказать, я  после этого  --
гроза... уполномоченный...
     -- Скажи,  пожалуйста, "урюк, мука,  кишмиш"!..  А то,  что  я в  твоем
вагоне четвертую и пятую главу "Пугачева" написал, это что?.. Я тебя, сукина
сына, обессмерчиваю, в вечность ввожу... а он -- "урюк! урюк!"...
     При слове  "вечность"  замирали слова  на губах По-чем-Соли,  и  сам он
начинал светиться ласково,  тепло,  умиротворенно, как  в  глухом  слякотном
пензенском   переулке   окошечко  под  кисейным  ламбрекенчиком,   озаренное
керосиновой лампой  с абажуром из розового стекла, похожим на выкрахмаленную
нижнюю юбку провинциальной франтихи.




42


     Когда  Никритина  уезжала   в  Киев,  из  какой-то  ласковой  и  теплой
стесненности и смешной неудоби я не решился проводить ее на вокзал.
     Она  жила в Газетном переулке. Путь  к Брянскому шел по Никитской  мимо
нашей книжной лавки.
     Поезд  уходил часа в  три. Боясь опоздать, с  половины одиннадцатого  я
стал собираться в магазин.  Обычно  никогда не приходили мы раньше двух. А в
лето "Пугачева" и "Заговора" заглядывали на часок после обеда и то не каждый
день.
     Есенин удивился:
     -- Одурел... в такую рань...
     -- Сегодня день бойкий...
     Уставившись на меня, ехидно спрашивал:
     -- Торговать, значит?.. Ну, иди, иди, поторгуй.
     И сам отправился со мной для проверки.
     А как заявились, уселся я у окна и заерзал глазами по стеклу.
     Когда заходил покупатель, Есенин тыкал меня локтем в бок:
     -- Торгуй!.. торгуй...
     Я смотрел на него жалостливо.
     А он:
     -- Достаньте, Анатолий Борисович, с верхней полки Шеллера-Михайлова.
     Проклятый писателишко написал  назло мне томов пятьдесят. Я скалил зубы
и на покупателя, и на Есенина. А на зловредное обращение ко мне на "вы" и "с
нменем-отчества" отвечал с дрожью в голосе:
     -- Товарищ Есенин.
     И  вот: когда  стоял  на  лесенке,  балансируя кипою  ростом  в полтора
аршина, увидел в окошко, сквозь серебряный  кипень пыли, извозчика и в ногах
у него знакомую мне корзиночку.
     Трудно  балансировать  в  таком  положении. А  на  извозчичьем  сиденье
беленькая  гамлетка, кофточка из батиста  с  галстучком и коричневая юбочка.
Будто  не  актриса  эстетствующего  в Гофмане,  Клоделе и Уапльде театра,  а
гимназисточка класса шестого ехала на каникулы в тихий Миргород.
     Тут уж не от меня, а от судьбы -- месть за то,  что был Есенин неумолим
и каменносордечен.
     Вся полуторааршинная горка Шеллера-Михайлова низверглась вниз, тарабаря
по есенинскому затылку жесткими "нивскими" переплетами.
     Я  же  пробкой  от сельтерской  вылетел  из магазина,  навсегда обнажив
сердце для каверзнейших стрел и ядовитейших шпилек.




43


     На  лето остались  в Москве. Есенин  работал  над "Пугачевым", я -- над
"Заговором дураков". Чтоб мор-котно не было, от безалабери, до обеда закрыли
наши   двери   и  для  друзей,  и  для  есенинских  подруг.  У  входа   даже
соответствующую вывесили записку.
     А на тех, для кого записка наша была не указом, спускали Эмилию.
     Она хоть за ляжки и не хватала, но цербером была знаменитым.
     Материал  для своих  исторических  поэм я  черпал из  двух-трех  старых
книжонок, Есенин -- из академического Пушкина.
     Кроме  "Истории Пугачевского бунта" и "Капитанской  дочки",  так  почти
ничего Есенин и не прочел, а когда начинала грызть совесть,  успокаивал себя
тем, что Покровский все равно лучше Пушкина не напишет.
     Меня же частенько уговаривал приналечь на "Ледяной дом".
     Я  люблю есенинского "Пугачева".  Есенин умудрился написать  с чудесной
наивностью  лирического  искусства суровые характеры и отнюдь  не лирическую
тему.
     Поэма  Есенина  вроде тех  старинных  православных иконок,  на  которых
образописцы  изображали бога отдыхающим после сотворения мира на полатях под
лоскутным одеялом.
     А  на  полу  рисовали  снятые  валенки.  Сам  же  бог   --  рыжебородый
новгородский мужик с желтыми мозолистыми пятками.
     Петр I предавал такие иконы сожжению как противные вере. Римские папы и
кардиналы лучше  его чувствовали  искусство.  На иконах в соборах  Италии --
святые щеголяют модами эпохи Возрождения.
     Свои  поэмы  по  главам мы  читали  друзьям.  Как-то  собрались у  нас:
Коненков,  Мейерхольд  Густав  Шлет,  Якулов. После  чтения  Мейерхольд стал
говорить о постановке "Пугачева" и "Заговора" у себя в театре.
     --   А  вот  художником  пригласим   Сергея  Тимофеевича,--   обратился
Мейерхольд  к Коненкову,--  он нам здоровеннейших этаких деревянных болванов
вытешет.
     У Коненкова вкось пошли глаза:
     -- Кого?
     -- Я говорю, Сергей Тимофеевич, вы нам болванов деревянных...
     -- Болванов?
     И  Коненков так стукнул  о  стол стаканом, что во все  стороны брызнуло
стекло мельчайшими брызгами.
     -- Статуи... из дерева... Сергей Тимофеевич...
     -- Для балагана вашего.
     Коненков встал:
     --  Ну,  прости,  Серега...  прости,  Анатолий...  я  пойду... пойду от
"болванов" подальше...
     Обиделся он смертельно.
     А Мейерхольд ничего не понимал: чем разобидел,  отчего заварилась такая
безладица. Есенин говорил:
     --  Все оттого, Всеволод, что  ты его не  почуял... "Болваны"!..  Разве
возможно!..  Ты  вот бабу  так  нежно  по  брюху  не гладишь,  как он  своих
деревянных  "мужичков болотных"  и "стареньких старичков"...  в мастерской у
себя никогда не разденет  их при чужом глазе... Заперемшись, холстяные чехлы
снимает,  как с  невесты  батистовую  рубашечку  в первую  ночь... А  ты  --
"болваны"... разве возможно!..
     Есенин  нравоучил,  а  Якулов  утешал  Мейерхольда  на свой  якуловский
неподражаемый манер:
     --  Он... гхе-гхе...  Азия,  Всеволод, Азия...  вот  греческую королеву
лепил...  в  смокинге  из  Афин  приехал...  из  бородищи  своей  эспаньолку
выкроил...  ну,  думаю,-- европейский художник...  а он... гхе-гхе... пришел
раз  ко  мне,   ну...  там  шампанское  было,  фрукты,  красивые  женщины...
гхе-гхе... он говорит: двинем ко  мне, на Пресню,  здесь, гхе-гхе, скучно...
чем,  думаю,  после  архипелага греческого  подивит... а он  в  кухню к себе
привез... водки две бутылки... гхе-гхе... огурцов соленых, лук  головками...
а сам  на  печь  и...  гхе-гхе...  за гармошку... щиблеты  снял,  а потом...
гхе-гхе...  пойте, говорит: "Как мы просо сеяли,  сеяли"...  можно  сказать,
красивые   женщины...  гхе-гхе...  жилет  белый...  художник  европейский...
гхе-гхе... Азия, Всеволод, Азия...




44


     Больше всего в жизни Есенин боялся сифилиса. Выскочит, бывало,  на носу
у него прыщик величиной с хлебную крошку, и уж ходит он от зеркала к зеркалу
суров и мрачен.
     На дню спросит раз пятьдесят:
     -- Люэс, может, а?.. а?..
     Однажды отправился  даже  в  Румянцевку  вычитывать  признаки  страшной
хворобы.
     После того стало еще хуже -- чуть что:
     -- Венчик Венеры!
     Когда  вернулись  они  с  Почем-Солью  из   Туркестана,  у  Есенина  от
беспрерывного жеванья урюка стали слегка кровоточить десны.
     Перед каждым встречным и поперечным он задирал губу:
     -- Вот кровь идет... а?.. не первая стадия?.. а?..
     Как-то Кусиков устроил вечеринку. Есенин сидел рядом с Мейерхольдом.
     Мейерхольд ему говорил:
     --  Знаешь,  Сережа,  я  ведь  в  твою   жену   влюблен...  в   Зинаиду
Николаевну... Если поженимся, сердиться на меня не будешь?..
     Есенин шутливо кланялся Мейерхольду в ноги:
     -- Возьми ее, сделай милость... По гроб тебе благодарен буду.
     А когда встали из-за стола, задрал перед Мейерхольдом губу:
     -- Вот... десна... тово...
     Мейерхольд произнес многозначительно:
     -- В Да-а...
     И Есенин вылинял с лица, как ситец от июльского солнца.
     Потом он отвел в сторону Почем-Соль и трагическим  шепотом сообщил  ему
на ухо:
     -- У меня сифилис... Всеволод сказал... а мы  с тобой из одного стакана
пили... значит...
     У Почем-Соли подкосились ноги.
     Есенин подвел его к дивану, усадил и налил в стакан воды:
     -- Пей!
     Почем-Соль выпил. Но скулы продолжали прыгать.
     Есенин спросил:
     -- Может, побрызгать?
     И побрызгал.
     Почем-Соль глядел в ничто невидящими глазами.
     Есенин сел рядом  с ним  на  диван и, будто деревянный шарик из чашечки
бильбоке, выронил с плеч голову на руки.
     Так  просидели они минут десять. Потом  поднялись и,  волоча ступни  по
паркету, вышли в прихожую.
     Мы с Кусиковым догнали их у выходной двери.
     -- Куда вы?
     -- Мы домой... у нас сифилис...
     И ушли.
     В шесть часов утра Есенин расталкивал Почем-Соль:
     -- Вставай... К врачу едем...
     Почем-Соль мгновенно  проснулся,  сел на кровать и стал в одну  штанину
подштанников всовывать обе ноги.
     Я пробовал шутить:
     -- Мишук, у тебя уже начался паралич мозга!
     Но, когда он взъерошил на меня глаза, я горько пожалел о своей шутке.
     Зрачки  его в  ужасе расползались,  как  чернильные  капли,  упавшие на
промокашку.
     Бедняга поверил.
     Есенин с деланным спокойствием ледяными пальцами завязывал галстук.
     Потом  Почем-Соль,  забыв  одеть  галифе,  стал  прямо  на  подштанники
натягивать сапоги.
     Я положил ему руку на плечо:
     -- Хотя ты  теперь, Миша,  и "полный генерал",  но все-таки сенаторской
формы тебе еще не полагается!
     Есенин, не повернувшись, сказал, дрогнув плечами:
     --  А ты все  остришь!.. даже когда  пахнет  пулей  браунинга...--  И с
сокрушенной горестью:-- Это -- друг... друг...
     Половина седьмого они обрывали звонок у тяжелой дубовой двери с медной,
начищенной кирпичом дощечкой.
     От горничной, не успевшей еще телесную рыхлость, заревые сны и плотоядь
упрятать за  крахмальный фартучек,  шел теплый пар, как от утренней болотной
речки.  В  щель через цепочку она  буркнула  что-то о  раннем часе и  старых
костях профессора, которым нужен покой.
     Есенин бил кулаками в дверь до тех пор, пока не услышал в ответ кашель,
сипы и охи из дальней комнаты.
     Старые  кости поднялись с постели,  чтобы прописать  одному  --  зубной
эликсир и мягкую зубную щетку, а другому:
     -- Бром, батенька мой, бром...
     Прощаясь, профессор кряхтел:
     -- Сорок  пять  лет  практикую,  батенька мой,  но такого,  чтоб  двери
ломали...  нет,  батеньки  мои...  и добро  бы  с  делом  пришли...  а то...
большевики, что ли?.. то-то! то-то!.. Ну, будьте здоровы, батеньки мои...




45


     Эрмитаж. На  скамьях ситцевая  веселая толпа.  На  эстраде  заграничные
эксцентрики  -- синьор  Везувио и  дон  Мадриде.  У  синьора нос вологодской
репкой, у дона -- полтавской дулей.
     Дон  Мадриде ходит колесом по цветистому  русскому  ковру. Синьор ловит
его за шароварину: -- Фи, куды пошель? -- Ми, синьор, до дому...
     А в эрмитажном парке пахнет  крепким  белым грибом. Как-то около забора
Есенин нашел две землянички.
     Я давно не был в  Ленинграде. Так же ли, как и в те  чудесные годы, меж
торцов Невского вихрявится милая нелепая травка.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (3)

Реклама