лящейся троицы. Ей бы очень хотелось услышать что-нибудь смешное, даже
если это одна из шуток, которые было не положено понимать леди.
- ...и я говорю себе: "Билл, паника одного человека приносит выгоду
другому, и я знаю, кем из этих людей будет старина Билл".
Скарлетт отвернулась. Она хотела хорошо провести время, а разговоры о
панике не входили в ее представление о веселье. Хотя, может быть, она
узнает что-то. Она была умнее даже в полудреме, чем Билл Уэллер в свои
лучшие дни, она была твердо уверена в этом. Если он делал деньги на па-
нике, она хотела бы знать, как он это делал. Она бесшумно подошла побли-
же.
- ...эти тупые южане, они были проблемой для меня с того момента, как
я приехал сюда, - признавался Билл. - Ты просто ничего не поделаешь с
человеком, у которого нет природной человеческой жадности, так что все
облигации и сертификаты, умножающие деньги втрое, которые я высыпал им,
легли на дно без дела. Они работали больше, чем когда-либо работали даже
негры, и откладывали каждую заработанную ими монетку на черный день.
Оказалось, что многие из них имели полные коробки облигаций, выданных
правительством Конфедерации. - Смех Билла заглушал смех остальных.
Скарлетт кипела. "Тупые южане" - действительно! У ее дорогого Па была
коробка, полная облигаций Конфедератов. И у других в округе Клейтон. Она
попыталась уйти, но была задержана группой людей, которых тоже привлек
смех собравшихся вокруг Билла Уэллера.
- Я скоро просек, что к чему, - продолжал Уэллер. - Они просто больше
не верили в бумажки. И ни во что другое. Сказать вам, мальчики, это ра-
нило мою гордость.
Он сделал печальное лицо, затем широко усмехнулся, показывая три зо-
лотых зуба.
- Я не буду вам говорить, что мне не пришлось бы нуждаться ни в чем,
даже если бы я ничего не придумал. В старые добрые времена, когда рес-
публиканцы держали Джорджию в руках, я нахватал достаточно на железнодо-
рожных контрактах, так что мы бы могли жить припеваючи на заграбастан-
ное, даже если б я был полнейшим дураком, чтобы строить эти железные до-
роги. Но Люла стала раздражаться от того, что я шатался по дому без де-
ла. Потом - слава ей - настала паника, и все республиканцы забрали свои
сбережения из банков и положили деньги под матрасы. Каждый дом, даже ла-
чуга стали золотым шансом, который я не мог упустить.
- Перестань нести чепуху, Билл. Я не могу дождаться, когда ты перей-
дешь к главному. - Амос Барт выразил свое нетерпение плевком, который не
долетел до плевательницы.
Скарлетт тоже испытывала нетерпение, ей не терпелось выбраться отту-
да.
- Обожди, Амос, я подхожу к этому. Каким же способом можно было проб-
раться к этим матрасам? Проповедники - это не мой тип, я люблю сидеть за
своим столом, пока мои служащие быстро действуют. Именно этим я и зани-
мался, сидя на кожаном вращающемся стуле, и, выглянув из окна, увидел
похоронную процессию. Это было как озарение. Нет ни одной крыши в Джорд-
жии, где бы не горевали по своим ушедшим любимым.
Скарлетт с ужасом уставилась на Билла Уэллера, разглагольствующего о
своих мошенничествах.
- Легче всего с матерями и вдовами. Они, не моргнув глазом, достают
свои денежки из матрасов, когда мои мальчики рассказывают им, что вете-
раны конфедератов возводят мемориал на полях сражения, ради того, чтобы
имя их мальчиков тоже было высечено там.
- Ты - хитрый старый лис, Билл, это просто гениально! - воскликнул
Амос, а мужчины рассмеялись еще громче.
Скарлетт почувствовала себя тяжело больной. Несуществующие железные
дороги и золотые прииски ее не интересовали, но матери и вдовы, которых
обманывал Билл Уэллер, были ее близкие. Он мог послать своих парней пря-
мо к Беатрисе Тарлтон, Кэтлин Калверт, Димити Манро или к любым другим
женщинам в округе Клейтон, которые потеряли своих сыновей или мужей.
Ее голос, словно нож, разрезал смех мужчин, окружавших Билла:
- Это самая низкая, грязная история, которую я когда-либо слышала. Ты
противен мне, Билл Уэллер. Все вы противны мне. Что вы знаете о южанах?
Вам в голову ни разу в жизни не приходила ни одна разумная мысль, вы не
сделали ни одной приличной вещи за всю свою жизнь!
Она протолкнулась сквозь пораженных мужчин и женщин, вытирая руки об
юбку от омерзения прикосновения к ним.
Столовая с изысканными блюдами на сверкающих серебряных подносах была
прямо перед ней, пресыщение выросло в Скарлетт при виде и запахе жирных
подливок и заплеванных плевательниц. Она представила освещенный лампами
стол Фонтейнов, простую еду - по-домашнему приготовленную ветчину, куку-
рузный хлеб и выращенную дома зелень. Она принадлежала им, они были ее
народом, они, а не эти вульгарные, грязные, жирные женщины и мужчины.
Скарлетт повернулась лицом к Уэллеру и его группе.
- Отбросы! - прокричала она. - Вот кто вы такие. Отбросы! Убирайтесь
вон из моего дома, с глаз долой, меня тошнит от вас!
Мамми Барт совершила ошибку, попытавшись ее успокоить.
- Перестань, милая, - сказала она, протягивая свою руку, всю в драго-
ценностях.
Скарлетт отшатнулась, прежде чем до нее успели дотронуться.
- Убирайтесь! В особенности ты, жирная свиноматка.
- Ладно, я никогда, - голос Мамми Барт дрожал, - никогда, черт, я не
стерплю такого разговора. Я бы не осталась, даже если бы ты упрашивала
меня на коленях, Скарлетт Батлер.
Началось поспешное бегство гостей, и менее чем через десять минут
комнаты были пусты. Скарлетт прошла мимо опрокинутой еды, пролитого шам-
панского, разбитых тарелок и бокалов. Она должна держать голову высоко,
как учила ее мама. В мыслях она перенеслась назад в Тару и представила
себя поднимающейся по лестнице с балансирующим на голове тяжелым томом
романов - прямая, как деревце. Как леди. Так учила ее мать. У нее в го-
лове поплыло, ноги тряслись, но она поднималась, не останавливаясь. Леди
никогда не показывает, что устала или расстроена.
- Вовремя она это сделала, - сказал кларнетист.
Оркестр играл на многих приемах Скарлетт.
Один из скрипачей аккуратно сплюнул в горшок с пальмой.
- Слишком поздно, я бы сказал. Поспишь с собаками, наберешься вшей.
Над их головами на застеленной шелком кровати лежала Скарлетт и рыда-
ла, у нее разрывалось сердце. Она так надеялась хорошо провести время.
Ночью Скарлетт спустилась вниз за спиртным, чтобы избавиться от бес-
сонницы. Все свидетельства вечеринки исчезли, за исключением изысканных
букетов цветов и наполовину сгоревших свечей в канделябре на обеденном
столе.
Скарлетт зажгла свечи и задула свою лампу. Почему она должна красться
в полутьме, как какой-то воришка? Это был ее дом, ее бренди, и здесь она
может делать все, что ей нравится.
Она выбрала рюмку, поставила ее рядом с графином, уселась в кресле во
главе стола.
После бренди по телу разлилось приятное тепло. Скарлетт вздохнула.
Слава Богу! "Еще одна рюмка, и мои нервы перестанут дергаться". Она
наполнила рюмку снова и быстро выпила ее. "Не надо спешить, - подумала
она, снова наливая. - Это не по-женски". Мелкими глотками она выпила
третью рюмку. "Как мило горят свечи". Золотые огоньки отражались на по-
лированной поверхности стола. Грани пустой рюмки радужно сверкали, когда
она поворачивала ее в руке.
Было тихо, как в могиле. Звон стекла, когда она наливала бренди, зас-
тавил ее вздрогнуть.
Свечи догорели, графин постепенно опустел, и Скарлетт теряла контроль
над собой. С этой комнаты все начиналось. Стол был также пуст, на нем
стояли только свечи и серебряный поднос с графином и рюмками. Ретт был
пьян. Она никогда не видела его таким пьяным, он воздерживался от спирт-
ных напитков. Он был пьян в ту ночь, несмотря на это, и жесток. Он гово-
рил ей ранящие ее слова, и он больно повернул ее руку так, что она
вскрикнула от боли.
Но затем... затем он отнес ее наверх в комнату и овладел ею. Скарлетт
ожила после его прикосновения к ней, когда он целовал ее губы, ее шею и
тело. Она вся горела, когда он прикасался к ней, она кричала: "Еще..."
Ни одна леди не почувствовала бы такого дикого желания, которое
чувствовала она. Скарлетт попыталась не думать об этом, но ей это не
удавалось, так как она слишком много выпила.
"Это случилось, - кричало ее сердце, - это действительно было. Я не
придумала это".
Мать приучила ее думать, что у леди не может быть животных порывов,
но мозг не смог контролировать страстные потребности тела.
Она уронила руки на стол, голову на руки и застонала. Желание и боль
заставили ее корчиться, кричать в пустоту, освещенную свечами:
- Ретт, ох, Ретт, ты нужен мне.
ГЛАВА 8
Приближалась зима, и Скарлетт с каждым днем становилась все более не-
истовой. Джо Коллтон выкопал яму для подвала первого дома, но частые
дожди помешали заливке фундамента.
- Мистер Уилкс пронюхает, в чем дело, если я куплю у него лес, прежде
чем подготовлюсь к строительству, - разумно сказал он, и Скарлетт знала,
что он прав.
Может быть, вся идея была ошибкой. День за днем газета рассказывала о
катастрофах в деловом мире. Появились хлебные очереди в крупных городах
Америки, потому что каждую неделю тысячи людей теряли рабочие места. За-
чем она рисковала своими деньгами именно сейчас, в самое плохое время?
Зачем она дала Мелли это дурацкое обещание? Если бы только холодный
дождь перестал... И дни прекратили бы уменьшаться. Днем она занимала се-
бя работой, но темнота закрывала ее в пустом доме наедине с мыслями. А
она не хотела думать, так как не могла найти ответов ни на один вопрос.
Как она докатилась до такого? Она ничего не натворила такого, чтобы люди
отвернулись от нее. Почему они все так ненавидят ее? Почему Ретт так
долго не приезжает домой? Что она может сделать, чтобы поправить положе-
ние? Должно же быть что-то, не может же она вечно слоняться из комнаты в
комнату по пустому дому, как горошина, гремящая в пустой раковине.
Она была бы рада, если бы Уэйд и Элла приехали к ней, но Сьюлин напи-
сала, что они на карантине после ветрянки.
Она могла бы сойтись снова с Бартами и их друзьями. Неважно, что она
обозвала Мамми свиньей, она была толстокожей. Одной из причин ее дружбы
с "отбросами" было то, что она всегда могла развязывать свой острый язы-
чок при них, и в любой момент, если бы захотела, они бы приковыляли к
ней. "Слава богу, я еще не опустилась на такой уровень. Я не поползу те-
перь к низким созданиям. Просто темнеет очень рано, и ночи такие длин-
ные, и я не могу спать. Все изменится к лучшему, когда прекратятся дож-
ди... когда кончится зима... когда Ретт приедет домой...
Наконец, погода изменилась, установились светлые морозные деньки.
Коллтон выкачал воду из ямы для фундамента, и резкий ветер высушил крас-
ную глину Джорджии до твердости кирпича. Тогда он заказал цемент и доски
для форм, чтобы заливать фундамент.
Скарлетт с радостью покупала подарки. Был канун Рождества. Она купила
кукол Элле и всем дочкам Сьюлин. Маленьких куколок, набитых мягкими
опилками и с круглощекими личиками, для младших, Сюсси с Эллой получили
почти одинаковые куклы с прелестными чемоданчиками, полными красивых
платьев. Проблема была с Уэйдом. Скарлетт никогда не знала, что ему да-
рить. Она вспомнила обещание Тони Фонтейна научить его крутить шестиза-
рядками и купила Уайду собственную пару, с его инициалами, выгравирован-
ными на отделанных слоновой костью рукоятках. Со Сьюлин было проще -
круглый шелковый ридикюль, который был слишком шикарным, чтобы пользо-
ваться им в деревне, с двадцатидолларовым кусочком золота внутри - хорош
для любого случая. Уилл был невозможен. Скарлетт искала и там и сям,
прежде чем сдаться и купить ему еще одну кожаную куртку, такую же, как в
прошлом году и в позапрошлом. "Главное - внимание", - подумала она.
Она раздумывала долго, прежде чем решила не дарить подарка Бо. Она не
