сестры вернется. "Я выпишу чек после завтрака", - подумала она.
- Это лучшее печенье из того, что я когда-либо пробовала, - сказала
Скарлетт. - Можно, я возьму еще одно?
Она начинала себя чувствовать намного лучше, хорошо выспавшись, хоро-
шо поев и пристроив своих детей. Она знала, что ей придется возвращаться
в Атланту, - надо будет что-нибудь придумать насчет Бо Эшли, она пообе-
щала Мелани. Но она подумает об этом позже. Она приехала в Тару ради де-
ревенского спокойствия и тишины и собиралась насладиться этим, прежде
чем снова уедет.
После завтрака Сьюлин вышла в кухню. "Наверняка, чтобы пожаловаться
на что-то", - немилосердно подумала Скарлетт. Неважно. У нее есть шанс
побыть одной...
"Дом такой тихий. Дети, наверное, завтракают на кухне, и, конечно,
Уилл уже давно ушел в поле с Уэйдом, таскающимся за ним. Уэйд будет
здесь намного счастливее, чем в Атланте, особенно, когда Ретт уехал.
Нет, я не буду думать об этом сейчас, я сойду с ума, если начну. Я прос-
то буду наслаждаться тишиной и спокойствием, ради которых и приехала сю-
да".
Она налила себе еще чашку кофе, не обращая внимания, что он был чуть
теплым. Проникший через окно солнечный луч осветил картину на противопо-
ложной стене, над изрубцованной доской. Уилл проделал, большую восстано-
вительную работу, чиня мебель, которую разбили янки, но даже он не мог
стереть ни глубокие зарубины от их сабель, ни штыковую рану на портрете
бабушки Робийяр.
"Солдат, который проткнул ее, очевидно, был пьян", - решила Скарлетт,
так как он промазал и не попал в надменное, почти презрительное бабушки-
но лицо или в ее грудь, которая округло выступала из низкого выреза
платья. Он только сделал прорез там, где была ее левая серьга, и сейчас
она выглядела даже более интересной с одной сережкой.
Мать ее матери была единственным предком, который интересовал Скар-
летт, и ее очень раздражало, что никто не рассказывал о ее бабушке. Была
замужем трижды. Это все, что она узнала от своей матери, и никаких под-
робностей. Мамушка все время прерывала рассказы на самых интересных мес-
тах. Из-за бабушки происходили дуэли, а мода ее дней была скандальна,
женщины намеренно увлажняли свои тонкие муслиновые платья, чтобы они
прилипали к их ногам. И остальное тоже, судя по портрету.
Скарлетт посмотрела через плечо на портрет, когда выходила из комна-
ты. Интересно, какая она была на самом деле?
Общая комната носила на себе признаки бедности и постоянного пребыва-
ния детей. Скарлетт с трудом узнала обтянутый вельветом диван, где она
мило усаживалась, когда появлялся очередной щеголь. Все было переставле-
но. Они признавала за Сьюлин право переделывать в доме все по своему
вкусу, но это все же терзало ее. Это была не настоящая Тара.
Переходя из комнаты в комнату, она становилась все более унылой. Ни-
чего не осталось по-прежнему. Каждый раз, приезжая домой, она находила
все новые перемены и все большее одряхление. О, почему Уилл был таким
упрямым?! Вся мебель нуждалась в новых чехлах, шторы превратились в
тряпки, и можно было увидеть пол сквозь ковры. Она бы достала новые вещи
для Тары, если бы Уилл разрешил ей. Тогда бы у нее не щемило сердце при
виде так безжалостно истрепанных родных вещей.
"Она должна бы быть моею! Я бы лучше управилась здесь. Па всегда го-
ворил, что оставит Тару мне. Но он не оставил завещания. В этом он весь,
он никогда не думал о завтрашнем дне". Скарлетт бранилась, но не могла
понастоящему сердиться на своего отца. Никто никогда не держал злобы на
Джералда О'Хара: он был, как маленький непослушный ребенок, даже когда
ему было шестьдесят.
"На кого я еще сержусь, так это на Кэррин. Маленькая сестричка не
права, сделала то, что сделала, и я никогда не прощу ее, никогда. Она
была упряма, как мул, когда решила пойти в монастырь, и я согласилась.
Но она ни разу не сказала мне, что собирается третью часть Тары отдать в
Качестве вступительного взноса в монастырь.
Она должна была сказать мне! Как-нибудь я бы нашла деньги. Тогда бы я
обладала двумя из трех частей владения. Это, конечно, не полное владе-
ние, как должно было бы быть, но хотя бы четкий контроль. Тогда бы у ме-
ня было право голоса. А вместо этого я должна прикусывать язык и наблю-
дать, как все скатывается вниз, и позволять Сьюлин быть королевой. Это
нечестно. Это я спасла Тару от янки и саквояжников. Она моя, неважно,
что гласит закон, и она будет когда-нибудь принадлежать Уэйду, я просле-
жу за этим, чего бы это ни стоило".
Она положила голову на старую софу, покрытую потрескавшейся кожей, в
маленькой комнате, из которой Эллин О'Хара тихо управляла плантацией.
Здесь, казалось, сохранился застоявшийся запах маминой лимонно-вербено-
вой туалетной воды. Это и есть спокойствие, за которым она приехала. И
несмотря на изменения и запущенность. Тара все еще была Тарой, все еще
ее домом. И сердце ее было здесь, в комнате Эллин О'Хара.
Стук двери нарушил тишину.
Скарлетт услышала Эллу и Сюсси, идущих по коридору и болтающих о
чем-то. Ей надо выбраться отсюда, она не выдержит шума и Конфликтов. Она
поспешила на улицу. Ей все равно хотелось осмотреть поля. Они все были в
рубцах пашни, плодородные и красные, как всегда.
Она быстро пересекла поросшую сорняком лужайку и прошла мимо хлева.
Она никогда не справится с отвращением к коровам, даже если доживет до
ста лет. Противные рогатые создания. На краю первого поля она облокоти-
лась на ограду и вдохнула насыщенный аммиачный запах свежевспаханной
земли.
"Уилл, безусловно, хороший фермер. Чтобы я ни делала, мы бы никогда
не справились, если бы он не остановился здесь по дороге во Флориду и не
решил остаться здесь. Он влюбился в эту землю, как другие мужчины влюб-
ляются в женщин. А он даже не ирландец! Пока Уилл не появился, я все
время думала, что только провинциальный ирландец, вроде Па, может так
работать на земле".
На дальней стороне поля Скарлетт увидела Уэйда, помогающего Уиллу и
Большому Сэму поправить покосившийся участок ограды. "Это полезные уроки
для него, - подумала она. - Это его наследство". Она понаблюдала нес-
колько минут за работающими. "Пора возвращаться в дом, - решила она. - Я
забыла выписать чек для Сьюлин".
В подписи на чеке был весь характер Скарлетт. Четкая и неприукрашен-
ная, без пятен и волнистых линий, как у начинающих писателей, она была
деловая и прямая. Она посмотрела мгновение, прежде чем промокнуть ее,
затем взглянула еще раз.
"Скарлетт О'Хара Батлер".
Когда она писала личные записки или приглашения, то следовала моде и
добавляла сложные завитки к заглавным буквам, заканчивая послания замыс-
ловатыми вензелями под своим именем. Она сделала то же самое сейчас на
обрывке оберточной бумаги. Затем взглянула еще раз на только что выпи-
санный ею чек. На нем стояла дата. Ей пришлось спросить об этом Сьюлин,
и она была шокирована ответом - 11 октября 1873 года. Более трех недель
со дня смерти Мелли. Она пробыла в Таре уже двадцать четыре дня, ухажи-
вая за Мамушкой.
Дата имела и другое значение. Бонни умерла более шести месяцев назад.
Скарлетт может оставить глубокий траур, она может принимать приглашения,
созывать к себе гостей. Она может вернуться в свет.
"Я хочу домой в Атланту. Мне нужно веселье. У меня было слишком много
горя, слишком много смертей. Мне нужна жизнь".
Она сложила чек для Сьюлин.
"Я скучаю по магазину. Счетовые книги скорее всего в страшном беспо-
рядке. И Ретт будет приезжать в Атланту, "чтобы не было сплетен". Я
должна быть там".
Единственным доносившимся до нее звуком был стук часов за закрытой
дверью. Тишина, которой она так долго хотела, внезапно стала сводить ее
с ума. Она резко вскочила на ноги.
"Я отдам чек Сьюлин после обеда, как только Уилл уйдет снова в поле.
Затем вечером упакуюсь и уеду завтра утром с утренним поездом.
Домой в Атланту. Тара уже больше не дом для меня, как бы я ни любила
ее. Пора уезжать".
Дорога в Фэрхил заросла сорняком и корнями. Скарлетт помнила время,
когда ее каждую неделю чистили и поливали, чтобы прибить пыль. "Было
время, - с грустью думала она, - когда здесь в округе было по крайней
мере десять плантаций, и люди постоянно приезжали и уезжали. А теперь
осталась только Тара, и Тарлтоны с Фонтейнами. Все остальное - это обго-
ревшие камины и обсыпавшиеся стены. Мне действительно надо перебираться
в город. Все в округе наводит меня на грустные размышления. Старая ло-
шадь и рессоры багги были так же плохи, как и дорога". Она подумала о
своем обитом тканью экипаже и объезженной упряжке. Ей необходимо поехать
домой в Атланту.
Шумные приветствия в Фэрхиле рассеяли ее грусть. Как обычно, Беатриса
Тарлтон была полна рассказами о своих лошадях и не интересовалась больше
ничем. "Конюшням, - заметила Скарлетт, - поменяли крышу. Крыша же дома
была в свежих заплатах. Джим Тарлтон выглядел стариком с посветлевшими
волосами, но он собрал вместе с одноруким зятем, мужем Хетти, хороший
урожай хлопка. Остальные три девушки откровенно были похожи на старых
дев".
- Конечно, мы переживаем это несчастье день и ночь, - сказала Миран-
да, и все засмеялись.
Скарлетт их совсем не поняла. Тарлтоны могут смеяться по любому пово-
ду. Может, это было как-то связано с рыжими волосами.
Не был новым для нее укол зависти. Она всегда желала быть членом та-
кой любящей и веселой семьи, как Тарлтоны. Но она задушила зависть. Это
было предательством по отношению к матери. Она пробыла у них довольно
долго. А завтра придется поехать к Фонтейнам.
Было почти совсем темно, когда она приехала в Тару. Она услышала за-
вывание младшей дочки Сьюлин еще до того, как открыла дверь. Определен-
но, пора ехать в Атланту.
Но услышанная новость мгновенно изменила ее планы. Когда Скарлетт
вошла, Сьюлин подхватила вопящего ребенка и стала успокаивать его. Нес-
мотря на засаленные волосы и бесформенное тело, Сьюлин выглядела более
милой, чем когда была ребенком.
- Ох, Скарлетт, - воскликнула она, - у нас такая волнующая новость,
ты никогда не догадаешься... Тише, сладкая, тебе дадут на ужин хорошую
косточку, ты избавишься от этого своего дрянного старого зуба и тебе
больше не будет больно.
"Если новый зуб - это и есть волнующая новость, я даже не хочу этого
слышать", - собиралась сказать Скарлетт. Но Сьюлин не дала ей это ска-
зать.
- Тони дома! - опередила Сьюлин. - Салли Фонтейн приезжала к нам,
чтобы сказать это. Тони вернулся. Жив и здоров. Мы едем к Фонтейнам
завтра на ужин, как только Уилл управится с коровами. Ох, как это заме-
чательно, Скарлетт!
Сьюлин сияла. Округ опять наполняется людьми.
Скарлетт захотелось обнять сестру. Такого желания она раньше не испы-
тывала. Сьюлин права. Это замечательно, что Тони вернулся. Она боялась,
что больше никто никогда не увидит его. Теперь это ужасное воспоминание
последней встречи с ним может быть забыто навсегда. Он был так измотан,
промок до костей, дрожал. Кто бы не замерз и не испугался? Янки шли по
пятам за ним, он спасал свою жизнь после убийства чернокожего, который
избивал Салли, и скалливага, которые подговорили черного дурака напасть
на белую женщину.
Тони вернулся домой! Она едва дождалась следующего вечера. Округ воз-
вращался к жизни.
ГЛАВА 4
Плантация Фонтейнов называлась Мимозой из-за рощицы деревьев, что ок-
ружали выцветший желтый домик. Нежно-розовые цветы деревьев опадали в
конце лета, но листья были еще ярко-зеленого цвета. Они качались, словно
танцоры, подхваченные легким ветерком, отбрасывая дрожащие узоры теней
на пестрые стены похожего на масло дома. Он выглядел теплым и гостепри-
имным в косых лучах заходящего солнца.
"Ох, я надеюсь. Тони не очень изменился, - нервозно подумала Скар-
