- Оставь меня в покое, - сказала она.
Птичка улетела.
"Надо подумать, вспомнить, что сказал Ретт. Не этим утром или прошлой
ночью, когда умирала Мамушка. Что он сказал у нас дома, когда уезжал из
Атланты? Он говорил и говорил. Он был так спокоен, так ужасно терпелив".
Она вспомнила одно почти забытое выражение, и ее усталость как рукой
сняло. Она нашла то, что ей нужно было. Да, да, она помнила это отчетли-
во. Ретт предложил ей развод. Затем, после ее яростного отказа, он про-
изнес это. Скарлетт закрыла глаза, слушая его голос опять: "Я буду при-
езжать достаточно часто, чтобы не было сплетен".
Она улыбнулась. Она еще не выиграла, но у нее был шанс. Хотя бы для
начала. Она поднялась, стряхнула сосновые иголки с платья и волос. На-
верное, она выглядит растрепанной.
Грязно-желтая рука Флинт медленно текла под уступом, на котором воз-
вышались сосны. Скарлетт посмотрела вниз и бросила в реку горсть сосно-
вых иголок. Их подхватил водоворот течения.
- Все время в движении, - пробормотала она. - Прямо как я. Никогда не
смотреть назад. Что сделано, то сделано. Пошевеливайся.
Она взглянула на яркое небо. Полоска ослепительно белых облаков быст-
ро пересекла небосвод. "Будет холодать, - подумала она. - Нужно одеться
потеплее на похороны". Она повернула к дому. Ей надо добраться домой и
привести себя в порядок. Она обязана выглядеть опрятно. Мамушка всегда
сердилась, когда она не следила за собой.
ГЛАВА 3
Скарлетт пошатывалась. Она, должно быть, так же устала, как уже ког-
да-то уставала в своей жизни, но она не могла вспомнить, когда. Она
слишком устала, чтобы вспомнить.
"Я устала от похорон, я устала от смерти, я устала от распада моей
жизни".
Кладбище в Таре было не очень большим. "Могила Мамушки отличалась от
Мединой своими размерами, - подумала Скарлетт, - но Мамушка так высохла,
что ей не нужна была такая большая могила".
Дул резкий ветер. Хотя небо было ясным, и день стоял солнечный, по-
желтевшие листья носились по небу, гонимые ветром. "Приближается осень,
- подумала она. - Раньше мне нравилась осень в деревне, прогулки в лесах
на лошади. Земля выглядела так, как будто ее осыпали золотом, и воздух
был вкуса сидра. Так давно это было. После смерти Па в Таре больше не
катались по-настоящему на лошадях".
Она посмотрела на надгробия. Джералд О'Хара, родился в графстве Миг,
Ирландия. Эллин Робийяр О'Хара, родилась в Саванне, Джорджия. Джералд
О'Хара, младший. Три маленьких камня, один похож на другой. Братья, но
которых она никогда не увидит. Мамушку похоронили здесь же, рядом с мисс
Элети, ее первой любовью, а не на кладбище для слуг. "Сьюлин орала до
небес, но я выиграла эту битву, как только Уилл принял мою сторону. Если
Уилл что-то решил, то это остается непререкаемым. Плохо, что он такой
несгибаемый и не разрешает мне дать ему денег. Дом выглядит ужасно. И
кладбище тоже. Сорняки повсюду, все это откровенно постарело. Эти похо-
роны тоже откровенно никудышные. Мамушке бы они не понравились. Этот
черный проповедник все говорил и говорил, а он даже не знал ее. Мамушка
бы не потратила на него ни минутки, она была романской католичкой, как
все в доме Робийяров, за исключением дедушки. Нам надо было бы позвать
священника, но ближайший был в Атланте, и это заняло бы несколько дней.
Бедная Мамушка. Бедная мама тоже умерла и была похоронена без священни-
ка. Па тоже, ко вряд ли его это так беспокоило. Он все время дремал во
время молитвы по вечерам".
Скарлетт посмотрела на неухоженное кладбище, затем на обшарпанный фа-
сад дома. "Я рада, что мама не увидит все это, - подумала она с неожи-
данной болью и раздражением. - Это разбило бы ей сердце". Скарлетт уви-
дела на мгновение высокую, стройную фигуру матери так отчетливо, как
будто Эллин О'Хара была среди пришедших на похороны. Всегда опрятная, с
белыми руками, занятыми шитьем или одетыми в перчатки для поездки по де-
лам милосердия, с мягким голосом, постоянно занятая наведением порядка,
который при ней соответствовал жизни Тары. Как она это делала? Скарлетт
молча плакала. "Как она делала мир удивительным все время, пока была
здесь? Мы все были так счастливы тогда. Что бы ни случилось, мама всегда
могла это исправить. Как бы я хотела, чтобы она была здесь! Она бы при-
жала меня к себе, и все мои несчастья исчезли бы.
Нет, нет, я не хочу, чтобы она была здесь, ее бы так огорчило, если
бы она увидела, что стало с Тарой, что стало со мной. Она бы разочарова-
лась во мне, и я бы не вынесла этого. Что угодно, только не это. Я не
буду думать об этом, я не должна. Я подумаю о чем-нибудь другом - инте-
ресно, сообразила ли Далила приготовить что-нибудь поесть для людей пос-
ле похорон. Сьюлин не подумала бы об этом, да и не решилась бы потратить
деньги на закуску.
Это вряд ли сказалось бы на ее бюджете - здесь почти никого нет.
Только этот черный проповедник выглядит способным есть за двадцать чело-
век. Если он не перестанет говорить об успокоении на груди Абрама и пе-
ресечении реки Иордан, то я закричу. Эти три тощие женщины, которых он
называет хором, здесь единственные люди, которые не дергаются от смуще-
ния. Ничего себе хор! Тамбурины и духовые! Мамушке нужно что-нибудь тор-
жественное на латыни, а не "Поднимаясь на лестницу Якова". Хорошо хотя
бы, что здесь почти никого нету, только Сьюлин, Уилл и я, да еще дети и
слуги. По крайней мере, мы все любили Мамушку и переживаем ее смерть.
Глаза Большого Сэма покраснели от слез. Посмотрите на бедного старого
Порка, также выплакавшего свои глаза. Его волосы почти что белые, я ни-
когда не думала, что он так стар. Дилси не выглядит на свои годы, она не
изменилась ни капельки с того момента, как приехала в Тару..."
Истощенное, блуждающее сознание Скарлетт неожиданно обострилось. Что
делают здесь Порк и Дилси? Они не работали в Таре уже много лет. С тех
пор, как Порк стал слугою Ретта, а Дилси, жена Порка, переехала в дом
Мелани в качестве Мамушки Бо. Как они очутились здесь, в Таре? Они никак
не могли узнать о смерти Мамушки. Если только Ретт не сказал им.
Скарлетт посмотрела через плечо. Вернулся ли Ретт? Ничто не говорило
о его присутствии.
Как только кончилась служба, Скарлетт сделала знак Порку. Пусть Уилл
и Сьюлин общаются с проповедником.
- Это печальный день, мисс Скарлетт, - из глаз Порка все еще струи-
лись слезы.
- Да, Порк, - сказала она. Не надо торопить его, иначе она никогда не
узнает то, что ее интересовало.
Скарлетт пошла рядом со старым черным слугой, слушая его воспоминания
о мистере Джералде, Мамушке и о первых днях Тары. Она ведь забыла, что
Порк так долго был рядом с ее отцом. Он приехал в Тару вместе с Джерал-
дом, когда здесь еще ничего не было, кроме сожженного строения и полей,
поросших кустарником. Да, Порку, должно быть, ухе семьдесят или больше.
Понемногу она выжала информацию, которая была нужна ей. Ретт уехал
жить в Чарльстон. Порк упаковал все вещи Ретта и отвез их на станцию для
отправки. Это было его последней обязанностью в качестве слуги Ретта, он
ушел на пенсию с премией, достаточной для приобретения собственного оча-
га.
- Я тоже помогу своей семье, - гордо заявил Порк. - Дилси не надо бу-
дет больше работать, а у Присей будет приданое. Присей не красавица,
мисс Скарлетт, и ей скоро двадцать пять, но с ожидающим ее наследством
она так же легко поймает себе жениха, - как и симпатичная девчонка, у
которой нет денег.
Скарлетт все улыбалась и согласилась с Порком, что мистер Ретт был
отличным джентльменом. Внутри же ее раздирала ярость. Щедрость этого за-
мечательного джентльмена смешивала все ее планы. Кто будет заботиться об
Уайде и Элле, когда уйдет Присей? И как она найдет хорошую няньку для
Бо? Он только что потерял свою мать, а его отец полусумасшедший от горя,
и теперь единственный человек в доме, который был в здравом уме, уезжа-
ет. Ей бы хотелось тоже вот так собраться и уехать, оставив все и всех
позади себя. "Матерь божья! Я приехала в Тару, чтобы отдохнуть, выпра-
вить свою жизнь, а все, что я здесь нашла, - это проблемы, которые мне
придется решать - Найду ли я когда-нибудь спокойствие?"
Уилл тихо и спокойно Предоставил Скарлетт передышку. Он отправил ее
спать и наказал всем, чтобы ее не беспокоили. Она проспала почти восем-
надцать часов и проснулась, уже зная, с чего ей начинать.
- Я надеюсь, ты хорошо поспала? - спросила Сьюлин, когда Скарлетт
спустилась вниз к завтраку. Ее голос был отвратительно слащавым. - Ты,
должно быть, ужасно устала после всего, что перенесла.
Скарлетт поняла, что со смертью Мамушки перемирие закончилось. Глаза
ее опасно засверкали. Она знала, что Сьюлин помнила об отвратительной
сцене, которую она устроила, упрашивая Ретта не покидать ее. Но отвечала
она такими же приторными словами.
- Я едва успела почувствовать прикосновение головы к подушке, как
сразу же провалилась в сон. Деревенский воздух освежает и успокаивает.
"Ты, тварь противная", - добавила она про себя. Спальня теперь при-
надлежала Сюсси, старшему ребенку Сьюлин, и Скарлетт чувствовала себя
посторонней. Сьюлин также знала это, Скарлетт была уверена. Но это не-
важно. Ей надо сохранить хорошие отношения со Сьюлин, если она собирает-
ся выполнить свой план. Она улыбнулась сестре.
- Что смешного, Скарлетт? У меня пятно на носу или еще что-то? Голос
Сьюлин заставил Скарлетт заскрипеть зубами, но она продолжала улыбаться.
- Прости, Сьюлин. Я просто вспомнила вчерашний глупый сон. Мне сни-
лось, что мы были опять детьми, и Мамушка стегала меня прутиком персико-
вого дерева. Помнишь эти прутики?
Сьюлин засмеялась.
- Конечно, помню. Люти тоже стегает ими девочек. Я постоянно
чувствую, как будто меня жалят, когда она их наказывает.
Скарлетт наблюдала за лицом сестры.
- Я удивлена, что у меня не осталось миллиона рубцов, - сказала она.
- Я была такой ужасной девчонкой, не знаю, как вы с Кэррин меня терпели.
Она намазывала маслом печенье так, как будто только это ее занимало.
Сьюлин выглядела подозрительной.
- Ты действительно мучила нас, Скарлетт. Каким-то образом ты умудря-
лась сваливать всю вину за драки на нас.
- Я знаю. Я была ужасной. Даже, когда мы повзрослели. Я гоняла вас,
как мулов, когда надо было собирать хлопок после того, как янки обокрали
нас.
- Ты едва не убила нас. Еле живых после брюшного тифа, ты вытащила
нас из постелей под жаркое солнце...
Сьюлин стала живей и эмоциональней, когда повторяла свои обиды, вына-
шиваемые многие годы.
Скарлетт кивнула вдохновляюще, издавая сокрушающиеся вздохи. Она по-
думала о том, как Сьюлин любит жаловаться. Это ее хлеб и мясо. Она по-
дождала, пока Сьюлин не выговорится.
- Я так ужасно себя чувствую, и нет ничего, чем бы я могла возместить
те неприятности, который я вам доставляла. Я думаю, Уилл не прав, не
принимая от меня денег для вас всех. В конце концов, это ведь для Тары.
Мужчины такие упрямые.
О, Сьюлин, я что-то придумала. Скажи "да", это будет такой радостью
для меня. И Уилл не сможет придраться к этому. Что если я оставлю Эллу и
Уэйда здесь и буду посылать деньги на их содержание? Они так зачахли в
городе, что деревенский воздух будет им очень полезен.
- Я не знаю, Скарлетт. У нас и так будет много народу, когда родится
еще один.
Сьюлин обуревала жадность, но она все еще проявляла осторожность.
- Я знаю, - с сочувствием произнесла Скарлетт. - Уэйд Хэмптон к тому
же ест, как лошадь. Но это им так необходимо, бедным городским создани-
ям. Я думаю, будет уходить около сотни в месяц, чтобы их обуть и накор-
мить.
Она сомневалась, что Уилл за год напряженной работы в Таре зарабаты-
вал сто долларов наличными. "Сьюлин потеряла дар речи", - отметила с
удовлетворением Скарлетт. Она была уверена, что к моменту ответа голос
