Она не видела Эшли, пока не оказалось слишком поздно поворачивать на-
зад. "Что я ему скажу? У меня нет причины быть здесь, а Эшли такой сооб-
разительный, что различит любую ложь".
Эшли подал ей руку со своей обычной врожденной вежливостью.
- Я счастлив, что застал тебя, Скарлетт, приятно видеть тебя. Мистер
Коллтон сказал, что ты можешь приехать, и я болтался здесь как можно
дольше, - он улыбнулся. - Мы оба знаем, что я не ахти какой бизнесмен,
моя дорогая, так что мой совет ничего не стоит, но я все же хочу ска-
зать, что, если ты в действительности построишь здесь еще один магазин,
ты не прогадаешь.
"О чем это он? Ах... конечно, я вижу. Какой умница Джо Коллтон, он
уже объяснил причину моего пребывания здесь". Она опять переключила свое
внимание на Эшли.
- ...и я слышал, что очень возможно, что город проведет трамвайную
линию сюда. Удивительно, не правда ли, как растет Атланта?
Эшли выглядел очень усталым от усилия жить, но более способным к это-
му. Скарлетт показалось, что лесопильный бизнес оживает. Она бы не вы-
несла, если бы он заглох. И она никогда бы не смогла простить этого Эш-
ли.
Он взял ее руку в свою и озабоченно посмотрел на нее.
- Ты выглядишь усталой, моя дорогая. Все ли в порядке?
Она хотела бы прижаться к его груди и расплакаться. Но она улыбну-
лась.
- О, чепуха, Эшли, не будь глупым. Я долго просидела вчера на вече-
ринке, вот и все. Ты должен знать, что нельзя напоминать леди, что она
неважно выглядит. И пусть это дойдет до Индии и ее дурных друзей, - до-
бавила молча Скарлетт.
Эшли удовлетворился ее объяснением, не задав ни одного вопроса. Он
стал ей рассказывать о домиках Джо Коллтона. Как будто она не знала все
это, вплоть до количества гвоздей, необходимых для каждого.
- Они качественно строятся, - сказал Эшли. - Хоть здесь к менее удач-
ливым относятся так же, как к богачам. Кажется, еще не все старые цен-
ности потеряны. Я горжусь, что принимаю участие в этом. Знаешь, Скар-
летт, мистер Коллтон хочет, чтобы я его снабдил лесом для его дома.
Она сделала удивленное лицо.
- Правда, Эшли, - это замечательно! Она была действительно счастлива,
что ее план помощи Эшли срабатывал. Но Скарлетт не подозревала, что, это
может стать его пристрастием. Эшли собирался проводить все время на пло-
щадке каждый день, сказал ей Джо. Она думала обеспечить Эшли некоторым
доходом, а не хобби, ради всего святого! Теперь она не сможет приезжать
сюда.
Она сама была почти одержима этими еженедельными поездками. Она
больше не думала об Эшли, когда видела чистые, крепкие доски, затем де-
ревянные стены и полы. Она прошла с тоскующим сердцем мимо штабелей дре-
весины, строительных дебрей. Как бы она хотела быть частью этого, слу-
шать стук молотков, наблюдать за выползающей из-под рубанков стружкой,
отмечать ежедневный прогресс. Она хотела быть занятой.
"Я должна продержаться до лета, - эти слова она повторяла, как молит-
ву. - Ретт приедет домой. Ретт единственный, кому я могу довериться, он
единственный, кто беспокоится обо мне. Он не допустит, чтобы я была изг-
нанной и несчастной".
Но прошло лето, а Ретт не приехал и не написал ни слова. Каждый день
Скарлетт спешила из магазина домой к обеду: вдруг он приедет дневным по-
ездом. Вечером она надевала свои лучшие платья и жемчуг. Длинный стол
простирался перед ней, сверкающий серебром. Именно тогда она начала пос-
тоянно пить, чтобы заглушить тишину, когда она прислушивалась к его ша-
гам.
Она стала пить днем шерри. "Выпить рюмку или две шерри - это вполне
достойно леди", - успокаивала себя Скарлетт. Она вряд ли заметила, когда
переключилась с шерри на виски... или когда она стала оставлять еду на
тарелке, так как алкоголь удовлетворял ее аппетит... или когда она стала
выпивать рюмку бренди, не вставая с постели утром...
Панси принесла на подносе дневную почту. Последнее время Скарлетт
пробовала спать после обеда. Это заполняло часть ее дня и давало ей нем-
ного отдыха.
- Вы хотите, чтобы я принесла вам кофе или еще что-нибудь?
- Нет, ты свободна, Панси.
Скарлетт взяла верхнее письмо и открыла его. Она бросила быстрые
взгляды на Панси. Почему эта глупая девчонка не уберется из комнаты?
Письмо было от Сьюлин. Скарлетт даже не потрудилась достать сложенные
странички из конверта. Она знала, о чем оно будет: жалобы на Эллу, как
будто ее собственные дети были святыми, сетования на высокие цены, на
маленький доход с Тары, а ведь Скарлетт такая богатая. Скарлетт бросила
письмо на пол. Она не могла читать его. Она сделает это завтра... О,
слава Богу, Панси ушла.
"Мне нужно выпить. - Уже почти темно, и нет ничего плохого в том, что
она выпьет вечером. - Я просто буду пить глоточками маленькую рюмку
бренди, пока буду читать почту".
Бутылка, спрятанная за шляпными картонками, была почти пуста.
Скарлетт разъярилась. "Черт возьми эту Панси. Если бы она не была так
ловка с моими волосами, я бы ее выгнала завтра. Должно быть, это Панси
выпила ее. Или одна из служанок. Я не могла так много пить. Я ее спрята-
ла всего несколько дней назад. Неважно. Я возьму письма вниз в столовую.
В конце концов, кого это волнует, если слуги следят за уровнем бренди в
графине? Это мой дом, мой графин и мой бренди, и я могу делать, что хо-
чу. Где мой халат? Вот он. Почему эти пуговицы такие тугие? Пройдет веч-
ность, пока я его надену".
Скарлетт поспешила вниз, в столовую, вывалила почту кучей на стол.
Она налила бренди в рюмку и выпила. Теперь она просто будет прихлебы-
вать напиток, пока она спокойно дочитывает письма...
Извещение о вновь прибывшем зубном враче. Фи. Ее зубы в порядке,
большое спасибо. Еще одно от развозчика молока. Анонс новой пьесы у де
Гивов. Скарлетт раздраженно рылась в конвертах. Неужели не было там нас-
тоящего письма? Ее рука остановилась, когда она дотронулась до тонкого,
хрустящего, как луковая шелуха, конверта, надписанного паутинным почер-
ком. Тетушка Элали. Она допила остатки бренди и разорвала конверт. Она
всегда ненавидела сестру матери. Но тетушка жила в Чарльстоне. Она могла
упомянуть про Ретта. Его мать была ее ближайшей подругой.
Глаза Скарлетт двигались быстро, щурясь, чтобы лучше различать слова.
Тетушка Элали все время писала на обеих сторонах бумаги и очень часто
"перекрещивала" письмо, написав страницу, затем переворачивая под прямым
углом.
"Не по сезону теплая осень..." Она писала это каждый год. "... тетя
Полина страдает болью в коленке..." Насколько помнит Скарлетт, это у нее
было всегда, "... визит к сестре Мэри Джозеф..." Скарлетт сделала грима-
су. Она не могла привыкнуть к религиозному имени своей младшей сестрен-
ки, хотя та была в монастыре в Чарльстоне уже восемь лет...
"Распродажа в фонд строительства собора отставала от расписания, по-
тому что контрибуции не поступали, и не могла ли Скарлетт..." - гром и
молния! Она содержала тетушек, должна ли она еще содержать собор? Она
перевернула страницу, хмурясь.
Имя Ретта выступило из путаницы слов.
"... Приятно для сердца увидеть друга Элеонору Батлер, нашедшую
счастье после многих огорчений. Ретт ухаживает за своей матерью, его
преданность сделала многое для восстановления его доброго имени в глазах
тех, кто осуждал его дикие годы молодости. Почему ты настаиваешь на сво-
ем увлечении торговлей, когда у тебя нет надобности связываться с твоим
магазином? Я осуждала занятия такого рода много раз, но ты никогда не
обращала внимания на мои мольбы. Поэтому я прекратила напоминать тебе об
этом несколько лет назад. Но теперь, когда это удерживает тебя от поло-
женного места рядом с супругом, я считаю своей обязанностью еще раз упо-
мянуть об этом".
Скарлетт бросила письмо на стол. Так вот какова история, которую
рассказывает им Ретт! Что она не могла оставить магазин и не поехала бы
с ним в Чарльстон?! Каким он был лжецом! Она молила его взять с собою,
когда он уезжал. Как он смеет распространять такую ложь? Ей будет что
сказать мистеру Ретту Батлеру, когда он приедет домой.
Она подошла к боковому столику, плеснула бренди в рюмку. Несколько
капель пролилось на блестящую деревянную поверхность. Она аккуратно
стерла разлитое. Он наверняка будет отрицать это, негодяй. Тогда она
потрясет письмом тетушки Элали у него перед лицом. Посмотрим, как он на-
зовет лучшую подругу его мамочки лгуньей?!
Внезапно ярость оставила ее, и она почувствовала холод. Она знала,
что он скажет: "Тебе бы хотелось, чтобы я сказал правду? Что я оставил
тебя, потому что жить с тобою невыносимо?!"
Какой стыд! Что угодно, но только не это. Даже одиночество... Она
поднесла рюмку к губам.
Вдруг она увидела свое отражение в зеркале. Медленно она поставила
рюмку, посмотрела себе в глаза. Они расширились в шоке от увиденного.
Скарлетт не смотрела на себя уже многие месяцы, и она не могла поверить,
что эта бледная, худая, со впавшими глазами женщина имеет что-то общее с
нею.
Что случилось с нею?
Ее рука автоматически потянулась к графину. Вдруг она отдернула ее:
Скарлетт заметила, что рука дрожит.
"Боже мой!" - прошептала она. Она схватилась за край столика и уста-
вилась на свое отражение. "Дура!" - сказала она себе. Ее глаза закры-
лись, и слезы покатились по щекам, но она вытерла их дрожащими пальцами.
Ей все сильнее хотелось выпить. Она облизывала губы. Ее правая рука
протянулась помимо ее воли, сжала горлышко сверкающего сосуда. Скарлетт
посмотрела на свою руку, как будто она принадлежала незнакомке. Медлен-
но, наблюдая за своими движениями в зеркале, она подняла графин и попя-
тилась назад от пугающего отражения.
Затем она глубоко вздохнула и метнула графин изо всех сил. Сверкающий
голубым, красным и фиолетовым, он разбился об огромное зеркало.
На мгновение Скарлетт увидела свое лицо, разламывающееся на кусочки,
увидела свою искаженную улыбку. Серебряное стекло разлетелось, и ма-
ленькие осколки упали на столик. Верхний край зеркала наклонился вперед,
и огромные острые куски рухнули, разбиваясь со звуком пушечного выстре-
ла, на боковой столик, пол.
Скарлетт плакала и смеялась: "Трусиха! Трусиха! Трусиха!"
Она не почувствовала порезы, которые маленькие осколки сделали на ее
руках, шее и лице. Ее язык почувствовал соленое, она дотронулась рукой
до струйки крови на щеке и посмотрела с удивлением на свои окрасившиеся
пальцы.
Скарлетт взглянула на место, где только что было ее отражение. Она
резко засмеялась: "Хорошее избавление".
Слуги вбежали в комнату. Они стояли, прижимаясь друг к другу, боясь
переступить порог, со страхом глядя на суровую фигуру Скарлетт. Она рез-
ко повернула к ним голову, и Панси издала слабый крик ужаса при виде ее
окровавленного лица.
- Уходите, - спокойно сказала Скарлетт, - я в порядке. Уходите. Я хо-
чу побыть одна.
Они беспрекословно повиновались.
Она была наедине с собою, хотела она этого или нет, и никакое бы ко-
личество бренди не изменило это. Ретт не собирался приехать домой, это
здание не было больше ему домом. Она знала это уже долгое время, только
отказывалась смотреть правде в глаза. Она была трусихой и дурой. Неуди-
вительно, что она не узнала ту женщину в зеркале. Та трусливая дура не
была Скарлетт О'Хара. Скарлетт О'Хара не заливала свои горести. Скарлетт
О'Хара не пряталась. Она поворачивалась лицом к худшему, что приготовила
ей судьба. И она шагала навстречу опасности.
Скарлетт вздрогнула. Она так близко приблизилась к поражению.
Хватит! Настало время, давно упущенное, взять свою жизнь в свои
собственные руки. Хватит больше бренди!
Все ее тело кричало, требовало выпивки, но она отказалась ему повино-
ваться. Она справлялась с более трудными вещами в ее жизни, она сможет
справиться и с этим. Она должна это сделать.
