Резная такая, красивая. Деревянная вся. Здесь ее что-то не видно. Может, она
стояла вместо обозначенной тут бани?
-- Баня, пожалуй, великовата, тогда всем батальоном не мылись.
Реконструкторы маленько напутали.-- согласился Митя.
-- За ней терема стояли боярина Кузьмы. Но здесь, на компьютере твоем,
заместо них пруд какой-то. Потом двор кожевника, как без него на Кожевенном
Конце, изба кузнеца, лавка стеклодува, дом менялы Соломона и рядом миква
глубокая, купальня ихняя, мы все боялись в нее свалиться. Вон и машина твоя
выдает, что найдены там монеты полуденных стран -- диргамы, динары. Ну, а
дальше наш двор стоял... Так вот он, он самый!
Еруслан так грохнул ладонью по стулу, вызвав дребезжание компьютера, что
Митя с минуту ничего кроме мучительного страха за любимую вещь не испытывал.
-- Ладно, давай посмотрим, какие находки на этом участке. Костяки вот
найдены...-- сказал Галкин академическим голосом и осекся, потому что понял о
чем идет речь.
Еруслан как-то по детски подпер буйну голову пудовым кулаком.
-- Эх, все мои там полегли. Где жили там и преставились, без погоста
обошлись.
-- Извини,-- сказал Галкин, хотя тут же запретил себе верить.-- Значит так,
найдена ременная пряжка с буквами Л и Р. Пряжка бронзовая, и хотя буквы
кириллические, она в скандинавском стиле.
-- Ну-тко, дай глянуть... Как пить дать тяти моего. Только раньше она была
не столь зеленая. А на обратной стороне кажись процарапано...
То, что сказал Еруслан, пришлось записать на бумажке, чтоб не забыть. Хотя
суть сводилась к простому пожеланию не забыть с утреца надеть штаны.
-- Сейчас пряжку "перевернем" и посмотрим, что с той стороны. И в самом
деле, надпись есть. Сейчас сверим с тем, что ты сказал...
На бумажке и на пряжке были одни и те же слова. Или псы-витязи самые
грандиозные обманщики. Или весь мир готов встать вверх тормашками...
-- Эй, Митрий, что ты так с лица спал. Это я должен сейчас бледнеть ино
зеленеть. Меч, который твоя машина показывает, принадлежал моему отцу.
Признал я говно это. Не искусны мастера рязанские в оружейной ковке,
миролюбцы хреновы. У татар клинки китайские были, бухарские, исфаханские,
умело прокованные и закаленные, годные для колки и рубки...
Еруслан в печали уронил пыльную голову на клавиатуру, вызвав всякие прыжки
на экране и Митя уже подумал, что продолжения не будет. Но минуту спустя
громила поднял лицо, сфокусировал взгляд и сказал: "Давай дальше".
-- Археологи откопали здесь кувшин, вернее черепки и среди них остатки
берестяной грамоты. Что там процарапано?
И Еруслан точь в точь выдал всю длинную и нудную запись, имевшую на
бересте, плюс три слова, которые не дожили до нынешних дней из-за порчи
древесины.
-- Что тебе еще, Митрий? Паспорт с фотокарточкой я бы тоже зарыл, кабы имел.
-- Не надо мне паспорта с фотокарточкой.-- сказал Митя, у которого сильно
загудела голова. Впрочем, оставалась еще одна зацепка для восстановления
здравого смысла. Еруслан ведь мог заранее посетить сайт "Старой Рязани".
-- Еруслан, на кувшине сохранился отпечаток ладони, по нему видно, что на
мизинце отсутствовала верхняя фаланга. Ну-ка, покажи свою.
Еруслан поднес могучую пятерню к глазам Мити. И не было верхней фаланги у
мизинца, который по толщине равнялся двум большим пальцам программиста Галкина.
-- Это мы с ребятами в ножички играли. Доигрались...-- пояснил Еруслан.--
Многое у меня растет заново без устали, волосы, ногти, кожа, чешуя, шипы, а
вот мелкая косточка на мизинчике так и не возвернулась.
Свершилось. Митя судорожно сглотнул накопившуюся в горле слюну.
-- Что ты помнишь? Что с тобой произошло за эти семьсот семьдесят лет?
-- Семьсот семьдесят -- число великое. Но я... запамятовал их. Почти ничего
и не помню. Как жил в доме батюшкином припоминаю, как играли мы с братцем в
конный бой и салочки, а тятя хлебал из жбана. Не забыть, как женился. Сваты
обо всем сговорились, само собой, меня не спросясь, боялся я, что невестушка
драчливая окажется, с кулаками свинцовыми. Но Анастасья справная девка была, с
косой до попы... Как рубили нас поганые на Сити -- помню. А что следом
случилось, помню лишь отдельными местами. Однажды на болотах я мужика прибил,
потому что обзывал меня кикиморой и не желал сухарями поделиться. Нечего
орать, когда человек лет сто не жрал. Как-то подобрали меня в свою ватагу
люди, именуемые казаками. На засеках вместе с ними подстерегал ордынцев из
Крыма. Вдругоряд заметил татарина, метнулся к нему с дуба и зарезал. Это
точно татарин был, хотя речь не татарскую имел. Он крикнул: "Мон дье". Како
мыслишь, Митрий, что это за язык?
-- Французский, похоже. А между этими "отдельными местами" что было,
Еруслан-сан?
-- А ничего, или пузырение невнятное, или тьма с какими-то всполохами. Егда
тьма уходила, я сено косил, скотину пас. Меня мужики юродивым называли, или
полудурком. Как-то барыня вывела меня к гостям своим, чтобы я про свое
"дежавю" сказывал. Потом, когда барыню уже сказнили, я скакал туда-сюда под
красной хоругвью, в шеломе уже суконном, именуемом буденновкой. Надлежало мне
тех мужиков порешить, которые хлеб попрятали. Я поверх голов разил, потому что
ратоборство люблю, а не палачество. Но комиссар Тришин приметил мое нерадение,
велел и меня расстрелить поутру вместе с другими мужиками. Помню, прошило меня
огнем, в яму я упал и сверху землей засыпан был. Следом ничего не помню,
только кажется червие по мне ползало, но тронуть не смело. А когда я из-под
земли совсем голый выбрался, то этой войне давно уже конец пришел. Какие-то
люди увидели меня нагого, срамного и в больничку спровадили. Там меня лекарь
лечил от хвори в голове. Санитар лупил меня нещадно, потому что я слабый был.
Как-то силу себе вернул, покарал его в лицо, и деру. Но поймали меня
милиционеры, тройка судила и отправила в полночный край. Нас там опускали под
землю, где мы каменюку флюорит долбили, и почти не давали жрать. Почти все
наши, не стерпев, сгинули, но мое терпение больше оказалось.
А еще меня на какую-то войну взяли. Там я запутался в колючей проволоке,
набежали недруги, угостили прикладом по голове и в полон взяли. И пришлось
мне несколько лет просидеть на корточках у забора колючего с электрическим
напряжением. Выучил я немало слов от тевтонцев. Ду бист айн тоталь веррюктер
Иван, говорили они мне. Данн арбайтет их бай гроссем бауер. Айн арцт хат мих
инс институт Аненербе гебрахт. СС-лейте спрашивали, как прожить семьсот лет и
сосали мою кровь для своего фюрера.
Затем опять пришли эти, с красными звездами, и погнали в обратную, то есть
родную сторонку. Я рубил лес на Вятке. Как отпустили, снова вернулся на
болота. И заснул...
-- Значит ты не видел своих товарищей семьсот пятьдесят лет?
-- Из них я только Путяту и Мала признал. Путята и разбудил меня. Сказал,
деньги нужны. Надо кассу взять. А я еще молвил: "Что такое касса?"
6. Из жизни приятных дам
Попытка завершить Токийский проект завершилась ничем. И самое худшее, Митя
понимал, что следующей попытки уже не будет. Догорал последний отведенный
менеджерами день. В коде, написанном калифорнийским Рабиновичем, таилась
ошибка, но непрырывно идущий в митиной квартире пир с элеменами тризны и
военного совета не давал никаких шансов найти ее. Надежды, что все псы-витязи
уйдут в какой-нибудь набег и больше никогда не вернутся, не оправдались.
Полчаса назад приходила экс-супруга. Митя собрал в себе остатки бодрости,
чтобы показать ей сателлитовый адаптер, но тут поперек коридора легла пьяная
туша Мала.
-- Нина,-- сказал Митя бывшей жене.-- Не обращай внимания, это очень
интересные люди, они воскрешают прошлое, и они скоро уйдут.
-- Скоро уйду я,-- сказала бывшая жена,-- для воскрешения прошлого не надо
так сильно нажираться.
-- Ну, Нина, лично я ж не виноват...
Митя посмотрел жалобным собачьим взглядом на некогда родную-дорогую Нину и
что-то растопил в ее сердце.
-- Ладно, бери свой адаптер и поехали ко мне. Если ты еще что-то
представляешь из себя как программист, то сможешь закончить свою работу...
-- О небо, как хорошо-то, я сейчас,-- с готовностью откликнулся Митя,- -
нищему собраться...
И в этот момент в дверь квартиры вошла Светлана, которой не было видно с
утра.
-- Здравствуй, милочка,-- поприветствовала она Нину.
-- Так вот значит с кем ты тут воскрешаешь прошлое,-- прошептала
побледневшая Нина и вышла, хлопнув дверью.
-- Бабы -- дуры,-- пропела Светлана,-- и что она в тебе когда-то нашла.
Нашла ведь, выкопала, как Шлиман Трою, если до сих пор злиться.
-- Она может и копала, а вы только ломать мою жизнь умеете, и делаете это
высокопрофессионально,-- страдающий Митя отправился на кухню и сел там,
безнадежно глядя на обгаженную плиту.
Однако Светлана не оставила его там в покое.
-- Есть вещи гораздо более интересные, чем бывшие жены и плохие
программы... Я у одного знакомого мужчины-завлаба в лаборатории хорошо
порезвилась -- у него установка по секвенации и картированию нуклеотидов...
пришлось, конечно, кое-что у Ракши, Еруслана и Путяты на анализ взять, сперму
там, кровь,-- невинным голосом добавила она.
-- Сперму, значит.-- от перемены темы Мите несколько полегчало.-- И что ты
с ней сделала?
-- Экстрагировала, к примеру, ДНК, определила генные последовательности,
вырезала эндонуклеазой микросателлитовые отрезочки.
Светлана, сдвинув стаканы, раскинула на столе несколько распечаток с
длинными рядами цифр и символов. Затем нагнулась, отчего замаячили в вырезе
джемпера внушительные прелести, и кое-что обвела красным карандашом.
-- Именно на этом участке ДНК определяется живучесть клетки,-- сказала она.
-- По-крайней мере, синтез теломеразы,-- добавила она и подтянула к себе
другую распечатку.
"В ее движениях что-то от крупной кошки, предположительно пантеры",--
подумалось Мите.
Светлана коротко поработала карандашом и на второй распечатке.
-- А вот такой же участок ДНК, но уже от одного из наших витязей.
Светлана улеглась рядом с распечаткой на живот.
-- Карандашем я выделила более сотни отличий, то есть мутаций.
Она искоса, сквозь прядь волос, посмотрела на Митю.
-- И не надейся, дружочек, что это случайные мутации под воздействием
выпитого и съеденного.
Ножки Светланы заиграли в воздухе.
-- Те же 26 отличий и в ДНК другого витязя.
Спустя некоторое время Митя осознал, что-то тут не так. И почему это он
уставился на Светлану как поросенок на анаконду?
-- Что-то здесь не так,-- повторил он вслух.
-- Но анализ плазмидной ДНК у внутриклеточных бактерий дал схожие
результаты! Все это характерно для ретровирусов, которые вписываются с помощью
реверс-транскриптазы в ДНК и рекомбинируют ее...
-- Погоди, Света, такие работы не по плечу лаборантке.-- сказал Костя,
крупно надеясь, что дамочка сейчас со смехом признается, что ловко разыграла
его.
Женщина отвлеклась от распечаток.
-- А с чего ты взял, что была я лаборанткой простой? Какая же ты дубина,
Митя -- даже муркой-наводчицей меня считал. Будем тогда знакомы -- доктор
биологических наук Светлана Павловна Полевая. Еще два года назад возглавляла
назад отдел геронтологических исследований в кирпичевском институте. И на мой
взгляд, возглавляла неплохо. К рынку мы тоже приспособились, поэтому лапу не
сосали, когда нам урезали бюджет.
Все это выглядело не слишком правдоподобно, однако Митя понял, что в
нынешних условиях ему не надо быть слишком привередливым.
-- Вы приторговывали этим самым "Инго"?
-- Увы, до этого дело не дошло. У "Инго" было несколько предшественников
-- спокойные надежные средства, которые прошли нормальные клинические
испытания. Их и продавали богатым старичкам из Америки, арабским шейхам,
страдающим болезнью Альцгеймера, Паркинсона и так далее. А вот сам "Инго" был
