теперь, внутрь? Под руками сдвинулся раскаленный как сковорода лист железа,
за которым начиналось откровенное пекло. Садись-ка на противень, да полезай в
печку. А покажи, баушка яга, как надо? А вот как. Надо помочиться на футболку
и обвязать ей голову. Хорошо, что с утра он принял пива, так что есть в
пузыре запас "живой воды", как выражаются народные целители. А остатки
накапать на носовой платок. Его разорвать пополам и обвязать тряпочками обе
руки.
Под вращающимся ротором Митю поджидал первобытный ужас. Страх уравновешивал
боль, отчего голова могла соображать, а мускулатура действовать. И хотя смерч
срывал Митю и пытался растерзать, намотав клочьями на турбину, он вгрызался в
стальные листы, в неровности, в стыки, в заклепки...
Митя выкатился из второй дыры в кожухе генератора почти неживым, огонь
хозяйничал в его теле, добивая все, что там было еще живого. Дышать было уже
невозможно, выгоревшие легкие не принимали воздух. Он понял, что умирает.
Умирающий пополз, стараясь не вдыхать и не глядеть на свои руки, покрытые
странными багровыми ромбами, однако подхватил обороненный псами-витязями
гаечный ключ. А потом поднялся на четвереньки, ловя в глаза разноцветные
объемные кляксы. Тут за обводом редуктора возникла малоразличимая фигура и
Митя "наощупь" ударил внезапно появившегося человека гаечным ключом -- по
колену, затем по скользнувшей вниз голове.
Тут в его обожженных руках появилось трофейное помповое оружие и знаменитым
ковбойским движением он передернул коробчатый затвор. Затем два раза
выстрелил, откидывая здоровенные гильзы на кожух редуктора, в какие-то
малиновые пятна, которые возможно были противниками. Пятна исчезли, а Митя
подобрал патронташ и, сделав несколько шагов, оказался в царстве пузатых
емкостей, выстроившихся вдоль стен как окаменевшие динозавры. Тот самый
хладоагент.
Горящие руки неловко полезли в рюкзак, причем каждое касание казалось
зверством. Они нащупали предмет, похожий на кусок халвы -- брикет
тетраметилхлорагона. Однако пришлось вернуть "халву" в рюкзак, когда пуля
разрубила стальную балку неподалеку от его головы. В Митю никогда еще не
стреляли с расстояния в двадцать метров из калибра "12,7". Думать тут было не
о чем, но тело само сделало несколько молниеносных движений в меру своего
примитивного понимания безопасности. Митя обнаружил себя втиснутым в узкую
щель между цистерной и распределительным щитом.
Сейчас надо было отжать провалившуюся в плечи голову и увидеть противника.
Как ни странно, но боль от потревоженных ожогов помогла ему сделать это. Митя
намеренно соскользнул вниз; услышал как пуля чиркнула по стальному боку
цистерны; заторопился на четырех конечностях, словно ящерица, между нависающим
краем емкости и металлическим полом; прицелился, стараясь не думать о том, что
противник тоже целится.
Выстрел из помпового ружья "откупорил" вохровца как бутылку шампанского.
Убийство было конечно же вынужденным, но совершенно непривычным делом. Митя
вспомнил ощущение катастрофы, которое обрушилось на него, когда вожатый в
пионерлагере убивал лопатой рыжего крысенка, заблудившегося в красном уголке.
И сейчас оно снова вспыхнуло, но только на мгновение, растворившись в тенях
беспредельности, которую отбрасывали псы-витязи.
Теперь осталось закрепить взрывчатку и вставить взрыватель. Митя раздавил
пальцами капсулу и, несмотря на боль, бурлящую в руках, получил что-то вроде
удовлетворения. Затем подошел к мертвому вохровцу и, стараясь не поймать
взгляд застывших глаз, вытащил из брезентовой сумчонки противогаз -- первое в
его жизни мародерство. У него оставалась едва ли пара минут, чтобы смотаться
отсюда.
И тут огромный храмоподобный хладоцех огласила канонада.
Это трудился с одной стороны Еруслан, с другой -- трое вохровцев, которые
пытались взять витязя в клещи. У Еруслана сквозь пробитую на боку бляху
панциря пузырилась кровь, расплывалось и багровое пятно по грязному рукаву
рубахи. Бессмертный мог отстреливаться из самодельного Стечкина только левой
рукой. Однако делал он неплохо, чуть и Митю не подстрелил.
-- Ну что ты лезешь везде без спроса!-- сказал Еруслан, вовремя отведя
ствол и переворачиваясь на спину, чтобы немного отдохнуть.
-- Надо сваливать, древний, сейчас сильно рванет. Я тут постарался... За
цистерной, пронумерованной цифрой "5", на плане запасный выход.
Однако Еруслан отозвался неожиданным образом.
-- Мне спешить некуда. Я смерть почуял. А тебе еще можно бежать, можно и в
полон отдаться, сейчас это не срамно.
-- Отдаться?-- эта мысль показалась Мите привлекательной, но все ж таки с
позором отступила. Прояснившимся от страха взглядом он определил "коридор", по
которому надо проскочить до небольшой вышки, откуда хорошо простреливается
почти весь цех...
Очередь рванула воздух где-то неподалеку, но адреналин уже донес его на
своих крыльях до цели. Едва отдышавшись, Митя заставил залечь вохровцев.
Победный вихрь вырвался из его груди воззванием к закручинившемуся соратнику:
-- Еруслан, блин, неужели ты хочешь, чтобы тебя какие-то бабочки
однодневные прикончили?
Облаянный витязь наконец, потрусил к запасному выходу, прижимая правую руку
к боку и от этого теряя всякую ловкость.
Пуля, выпущенная в замок маленькой железной двери, стала отворяющим ключом.
За дверью была темная и гулкая стальная лесенка, уходящая куда-то ввысь.
Израненный Еруслан воспрял и двинулся по лесенке не без резвости. Парочка
вохровцев строчила откуда-то снизу, но свинец только играл пьесы на стальных
конструкциях. Впрочем, наверху опасно возник очередной неприятель и попытался
выстрелить первым, но витязь опередил его -- и тело вохровца смайнало в
лестничный пролет.
13. Замешательство в ставке
Академик Кирпичев сел пить чай в одном из своих командных пунктов -- с
лимоном из граненого стакана с подстаканником.
Это было его традицией, в пылу битвы сесть как ни в чем не бывало и
погрузиться сознанием в горячий космос индийского производства. Но, сделав
глоток, он почувствовал: "как ни в чем не бывало" не получится.
Те, цифры которые струились и по огромному экрану, оккупировавшему стену,
содержали какую-то угрозу, которую он пока не мог охватить своим старческим
умом.
-- Что-то не то.
-- Да бог с вами, Петр Эдуардович,-- замахал руками главный инженер.
-- Взрыв в резервуаре номер пять хладоцеха, остальные резервуары
повреждены, пробит главный теплообменник,-- подсказал молодой дежурный
технолог.
-- Инфаркта моего хочешь,-- закричал Кирпичев, понимая, что технолог ни чем
не виноват.-- Блокируйте цех...
-- У нас автоматическая блокировка после повреждения электропитания не
работает,-- сказал главный инженер, пытаясь снять с себя ответственность.
-- Ну так пошлите людей, чтобы заблокировали вручную!
-- Есть,-- главный инженер стал отдавать команды по селекторной связи.
-- Никого сейчас не надо туда посылать,-- сказал технолог.
-- Эй ты, как там тебя, Кирилл. Почему это не надо?-- грозно надвинулся
Кирпичев.
-- Двести кубов агента Ф-42 за пару минут выйдут наружу. Смесь агента Ф-42
и воздуха в смеси 1:7, а именно это мы сейчас получим в хладоцехе, может
сдетонировать в любой момент. Достаточно искры.
-- Вырубить все электричество!.. То есть, оставить лишь питание
вентиляционных систем.
Вахтенный инженер оказался преступно медлительным. Кирпичев привалился к
пульту, открыл своим царственным паролем систему управления электропитанием и
стал отключать линии и подстанции.
-- Там еще и стреляют.-- напомнил технолог Кирилл.
-- Запретить применить боеприпасы! Пускай ходят в штыковую, как в
гражданскую.
В ответ на столь бодрое распоряжение случилось два толчка, один послабее,
другой, куда мощнее -- на уровне землетрясения.
Несколько колонок цифр на огромном экране сразу исчезло, зарябил и ряд
мониторов, пристегнутых к камерам наблюдения с нижних этажей института. Но
сразу тревожно зазвонили телефоны, запищали селекторы, затараторили технологи
и операторы...
-- Дренажной системы на уровне "Пять минус" больше нет... Объемный взрыв,
так сказать, "вытащил пробку" из залитых водой нижних уровней... Вода пошла и
очень интенсивно, сейчас ведь осенний паводок, Петр Эдуардович... Рухнуло
перекрытие на этаже опытных цехов... Все лифтовые шахты вырубились, вторая
аварийная лестница не просматривается... Концентрация токсичных веществ на
этаже "Три минус" превышает ПДУ <примечание: предельно-допустимый уровень> в
сто раз. Это газ и продукты сгорания...
-- А вентиляция, что вентиляция?-- обратился Кирпичев в поисках хороших
новостей к главному инженеру.
-- Вы же знаете, какая у нас вентиляция, Петр Эдуардович.
-- Так дайте хотя бы сигнал химической тревоги, пускай все наденут
противогазы,-- стал орать Кирпичев на заместителя по ГО.
-- Уже дал, Петр Эдуардович, дал сигнал химической тревоги, каждый должен
взять свой противогаз и надеть его.-- преданно отозвался заместитель по ГО.
-- И где этот каждый возьмет свой противогаз?-- буркнул технолог Кирилл.--
Вся химическая экипировка осталась на затопленном уровне "Шесть минус", а
новую мы так и не получили. Только у ваших замов есть противогазы в ящиках
письменных столов.
Зам по ГО сразу куда-то потерялся.
-- Мы отравимся?-- спросила хорошенькая секретарша Маша у своего шефа.
Но тот уныло молчал, вспоминая другие более светлые моменты своей жизни,
когда вручал ему орден лично генеральный секретарь. А после вручения был
банкет в кремлевском зале. А после банкета он близко познакомился с искрометной
ткачихой, героиней труда... И героиней отдыха тоже...
-- Как минимум отравимся, Маша. Ну это, как если с клеем "БФ"
переусердствовать. Поражение нервной системы, депрессия, психоз.-- порадовал
Кирилл девушку. Та протяжно запищала.
-- Вон,-- заорал Кирпичев Маше и Кириллу.-- Всем вон. И мне тоже вон.
Персоналу покинуть институт. С виноватыми расправлюсь завтра. Вохре одеть
противогазы и продолжить уничтожение бандитов!
14. Древний спор
Митя с Ерусланом кое-как осилили пять-шесть пролетов, уже видна была
заветная дверь со светящейся надписью "запасной выход", когда случилось два
толчка. Второй был настолько мощен, что показался землетрясением.
Треснула и обвалилась стена, отделявшая аварийную лестницу от хладоцеха.
Стена частично погасила ударную волну, но по ним все равно хлестнул ураганный
ветра, который нес и металлическую крошку, и приличные куски стали. В огромный
пролом стала видна впечатляющая картина. Цистерны, катающиеся как мячики;
плетение разорванных труб; беснуется поднимающаяся вверх вода, над ней кружат
зеленоватые вихри.
Лестница натужно трещала и скрипела, почти что выла, она была похожа сейчас
на динозавра с перебитым позвоночником. И похоже, она приготовилась рухнуть в
тот бульончик, что бурлил внизу.
Митя ощутил острый приступ стыда за то, что сотворил своими руками. Но тут
же вспомнил, как много позволено герою-избраннику. И что забота о товарище
также входит в круг его обязанностей.
-- Еще успеем, поднажми, Еруслан.
-- В голове все плывет и кружится от этой вони.-- пожаловался соратник.--
Что-то замаялся я. Или по своим соскучился. Давно женушку Настю не видел, и
тятьку тоже.
От мысли, что бессмертный может умереть, Митя ощутил в один момент и
какое-то слабое злорадство, и сильную тревогу.
-- От вони противогаз помогает, на, покрасуйся. От тоски -- приключения. И
по-моему, их у нас хватает.
Еруслан в противогазе почти перестал хвататься за поручни и превратился
просто в куль, который Митя тащил на себе. Несмотря на эту явную перегрузку,
Мите казалось, что он парит. Газ, даже смешанный с продуктами взрыва, не имел
резкого запаха, но он теснил легкие и оседал мутной плесенью в мозгах. От
