были напряжена до предела. Но в следующую минуту напряжение
спало так же внезапно, как и возникло. У Бриггса, понявшего,
что проиграл, лицо покрылось красными и белыми пятками.
-- Ну ладно, ладно, к чему эти дурацкие угрозы. Пусть
будет по-вашему, -- попытался он скрыть, насколько уязвлен. --
Мэтьюз, вызовите часового.
Оснащенный мощными авиационными моторами торпедный катер
шел средним ходом. Он то зарывался носом, то вновь взлетал на
волну, которая шла с вест-норд-веста. В сотый раз за ночь
Мэллори посмотрел на часы.
-- Не укладываемся в расписание, сэр? -- спросим Стивенс.
Капитан кивнул.
-- Нам следовало отплыть сразу после посадки
"сандерленда". Но произошла какая-то заминка.
-- Держу пари на пять фунтов, что отказал мотор, --
проворчал Браун. Акцент выдавал в нем шотландца.
-- Совершенно верно, -- удивился Мэллори. -- А как вы
узнали?
-- Беда с этими проклятыми двигателями, -- буркнул Браун.
-- Они у торпедных катеров своенравны. Как киноартистки.
В тесной каюте наступила тишина, нарушаемая звоном
стаканов: традиции флотского гостеприимства живучи.
-- Раз мы опаздываем, почему командир не гонит во всю
прыть? -- проговорил, наконец, Миллер. -- Говорят, будто эти
корыта развивают скорость от сорока до пятидесяти узлов.
-- Вы и так позеленели от качки, -- бесцеремонно сказал
Стивенс. -- Видно, вам не доводилось ходить на торпедных
катерах в непогоду.
Миллер промолчал, но, терзаемый сомнениями, обратился к
Мэллори:
-- Капитан!
-- В чем дело? -- сонно спросил новозеландец,
развалившийся на узком диване. В руке он сжимал почти пустой
стакан.
-- Понимаю, я суюсь не в свое дело. Скажите, вы выполнили
бы угрозу в адрес Бриггса.
-- Действительно, это не ваше дело, -- рассмеялся Мэллори.
-- Нет, не выполнил бы. Потому что не смог бы. Во-первых, у
меня нет таких полномочий. Во-вторых, я даже не знаю, есть ли
между базой Кастельроссо и Каиром связь по радиотелефону.
-- Я так и думал, -- почесал щетинистый подбородок капрал.
-- А если бы он сообразил, что вы берете его на пушку? Что бы
тогда сделали, шеф?
-- Застрелил бы Николаи, -- спокойно ответил Мэллори. --
Если бы и полковник меня не поддержал. Иного выхода не было.
-- Я так и думал. Верно, вы так бы и поступили. Я только
сейчас понял, что у нас-таки есть шанс. Все же зря вы его не
шлепнули. А вместе с ним и этого господинчика. Мне не
понравилось выражение лица этого Бриггса, когда вы выходили.
Подлое -- это не то слово. Он готов был вас убить. Вы ж ему
хвост прищемили, а для таких свистунов, как он, это самое
страшное.
Мэллори не ответил. Выронив из рук стакан, он крепко спал.
Даже адский рев двигателей, развивших полные обороты, когда
корабль оказался в спокойных водах Родосского пролива, не в
силах был нарушить этот глубокий, как бездна, сон.
Глава третья. ПОНЕДЕЛЬНИК. 07.00--17.00
-- Дружище, в какое положение вы меня ставите? -- произнес
офицер, похлопывая стеком с ручкой из слоновой кости по
безукоризненно отутюженным брюкам, и ткнул носком начищенного
ботинка в сторону допотопного двухмачтового каика,
пришвартованного кормой к еще более дряхлому деревянному
причалу, на котором они стояли. -- Готов со стыда сгореть.
Клиентам нашей фирмы гарантирован самый лучший товар.
Мэллори скрыл улыбку. Со своим изысканным произношением,
аккуратно подстриженными усами, отлично сшитым мундиром, майор
Ратлидж был так великолепен среди дикой красоты поросших лесом
утесов, окружавших бухту, что казался неотъемлемой частью
пейзажа. Майор был столь непринужден и величественно спокоен,
что, казалось, скорее бухта, чем майор, здесь лишняя.
-- Действительно, посудина видала виды, -- согласился
Мэллори. -- И все же это именно то, что мне нужно, сэр.
-- Не понимаю. Право, не понимаю. -- Сердитым, но
выверенным ударом стека майор сбил пролетавшую муху. -- Чего я
только не доставал для своих клиентов в эти последние
восемь-девять месяцев: каики, моторки, яхты, рыбачьи лодки --
все, что угодно. Но никто еще не заказывал у меня самую ветхую,
самую расшатанную посудину. Поверьте, не так-то это просто
сделать, -- лицо майора приняло страдальческое выражение, --
парни знают, что такой хлам меня обычно не интересует.
-- Какие парни? -- поинтересовался Мэллори.
-- А там, знаете, на островах, -- Ратлидж показал куда-то
на северо-запад.
-- Но ведь те острова заняты немцами...
-- Этот тоже. Но ведь надо же где-то иметь свою
штаб-квартиру, -- терпеливо объяснил Ратлидж. Вдруг лицо его
просветлело. -- Послушайте, дружище, есть у меня кое-что на
примете. Каир настаивает, чтобы я подыскал вам посудину, на
которую никто не стал бы обращать внимания. Что скажете
относительно немецкого торпедного катера? В отличном состоянии.
Побывал в руках только одного владельца, человека аккуратного.
В Великобритании я получил бы за него десять тысяч. Через
полтора суток будет у вас. Один мой приятель в Бодруме...
-- Бодрум? -- переспросил Мэллори. -- Бодрум? Но... но это
же в Турции, не так ли?
-- В Турции? Действительно. Кажется, так оно и есть, --
согласился Ратлидж. -- Однако, сами понимаете, приятелю
придется ждать, когда доставят товар, -- добавил он,
оправдываясь.
-- Спасибо, не надо, -- улыбнулся Мэллори. -- Нам нужен
именно этот каик. Да и ждать некогда.
-- Ну, как знаете, -- всплеснул руками Ратлидж. -- Позову
пару своих ребят, пусть погрузят вашу кладь.
-- Мы лучше сами, сэр. Дело в том, что у нас особый
груз...
-- Хорошо, -- согласился майор. -- Меня зовут "Ратлидж --
Никаких Вопросов". Скоро отплываете? Мэллори взглянул на часы.
-- Через полчаса, сэр.
-- Как насчет кофе и яичницы с ветчиной? Через десять
минут будет готово.
-- Большое спасибо, -- улыбнулся Мэллори. -- Это нам
подходит. -- С этими словами он повернулся и медленно пошел к
концу причала, с наслаждением вдыхая пахнущий травами,
ударяющий в голову воздух раннего осеннего утра. Солоноватый
привкус моря, пьянящее приторное благоухание жимолости, более
тонкий и резкий аромат мяты, сливаясь воедино, создавали некий
одурманивающий букет, непонятный и незабываемый. По обеим
сторонам бухты возвышались крутые склоны, покрытые сверкающей
зеленью сосен, орешника и остролиста и уходившие к болотистым
лугам. Оттуда напоенный ароматами ветерок приносил едва слышный
мелодичный звон колокольцев -- навевающий сладкую тоску отзвук
безмятежного мира, оставившего острова Эгейского моря.
Машинально покачав головой, Мэллори ускорил шаг. Спутники
его по-прежнему сидели там, где незадолго до рассвета высадил
их торпедный катер. Миллер, естественно, растянулся на земле,
закрывшись шляпой от низких золотистых лучей восходящего
солнца.
-- Извиняюсь за беспокойство и все такое прочее, но через
полчаса отчаливаем. Завтрак через десять минут. Давайте грузить
снаряжение. -- Мэллори повернулся к Брауну. -- Двигатель не
осмотрите?
С трудом поднявшись, Браун без всякого восторга взглянул
на видавший виды, с облупившейся краской каик.
-- Пожалуй, вы правы, сэр. Но если и движок в таком же
состоянии, как это корыто... -- Словно предчувствуя недоброе,
он покачал головой и ловко спрыгнул на палубу судна.
Мэллори и Андреа последовали его примеру. Двое оставшихся
на причале передавали им груз. Сначала они спрятали мешок со
старой одеждой, потом продукты, примус и топливо, тяжелые
альпинистские ботинки, крючья, молотки, альпенштоки, мотни
веревок со стальным сердечником -- все, что необходимо для
подъема. Затем с большими предосторожностями погрузили рацию,
взрывную машинку со старомодной ручкой. Вслед за тем оружие --
два "шмайсера", два "брена", маузер и кольт. Потом последовал
ящик с разношерстным, но нужным содержимым: карманные фонари,
зеркала, два комплекта документов и, как ни странно, несколько
бутылок вина -- хок, мозоль, узо, ретсима. Наконец, с особыми
предосторожностями в носовой трюм положили два деревянных
ящика. Один -- среднего размера, выкрашенный в зеленый цвет и
обитый медью. Другой -- маленький и черный. В зеленом хранилась
взрывчатка: тол, аматол, несколько брусков динамита. Там же
были упакованы гранаты и пироксилиновые запалы, прорезиненные
шланги. В один угол поместили мешок с наждачной пылью, в другой
-- с толченым стеклом, а также залитую сургучом бутылку с
калием. Последние три предмета взяли в расчете на то, что Дасти
Миллеру представится возможность проявить свой редкий талант
взрывника. В черном ящике хранились одни лишь детонаторы,
электрические и ударные -- с гремучей ртутью, столь чуткие, что
срабатывают, стоит уронить на них птичье перо.
Едва убрали под палубу последний ящик, как из машинного
люка показалась голова Кейси Брауна. Он медленно осмотрел
грот-мачту, возвышавшуюся над ним, так же медленно перевел
взгляд на фок-мачту. С бесстрастным выражением лица взглянул на
Мэллори:
-- Паруса у нас есть, сэр?
-- Думаю, что есть. А в чем дело?
-- Боюсь, что скоро они нам понадобятся, -- с горечью
ответил Браун. -- Вы велели взглянуть на движок. Тут не
машинный отсек, а склад металлолома. Причем самый ржавый, самый
большой кусок металлолома соединен с гребным валом. Старый
двухцилиндровый "кельвин", мой земляк. Изготовлен тридцать лет
назад, -- Браун огорченно покачал головой -- так может
сокрушаться лишь механик с берегов Клайда, увидев, во что
превратили хороший движок. -- Разваливается на части уже много
лет, сэр. -- Вся палуба отсека усеяна деталями и запчастями.
Возле Гэллоугейта я видел свалки, которые, по сравнению с этим
машинным отсеком, настоящие дворцы.
-- По словам майора Ратлиджа, еще вчера каик был на ходу,
-- кротко проговорил Мэллори. -- Поднимайтесь на берег. Завтрак
готов. Напомните мне, чтобы я захватил несколько тяжелых
камней, хорошо?
-- Камней?! -- в ужасе посмотрел на него Миллер. -- Тащить
камни на эту посудину? Капитан с улыбкой кивнул.
-- Да ведь это проклятое корыто и так течет, как решето!
-- возмутился Миллер. -- Зачем тебе камни?
-- Скоро поймешь.
Спустя три часа Миллер понял. Рассекая зеркальную
поверхность моря, каик упорно двигался на север, держась менее
чем в миле от турецкого побережья. Связав в тугой узел свою
форму, капрал нехотя бросил ее за борт. Под тяжестью булыжника
узел тотчас пошел ко дну.
Опершись спиной о рулевую рубку, он мрачно разглядывал
себя в зеркало. Если не считать лилового шарфа, обмотанного
вокруг тощего живота и выгоревшего узорчатого жилета, он
вырядился во все черное. Черные шнурованные штиблеты, черные
шаровары, черные рубашка и куртка. Даже песочного цвета волосы
были покрашены в черный цвет. Передернув плечами, Миллер
отвернулся.
-- Слава богу, что меня приятели не видят, -- проворчал
он, критически рассматривая остальных, одетых примерно так же.
-- Что ж, может, я не такое уж и пугало? Послушайте, командир,
а к чему весь этот маскарад?
-- Я слышал, вы дважды переходили линию фронта. Один раз
под видом крестьянина, другой -- под видом механика. -- С этими
словами Мэллори опустил за борт узел с формой, в которую был
завернут камень. -- А теперь будете знать, как выглядят
прилично одетые жители острова Навароне.
-- А зачем нам надо было дважды переодеваться? Сперва в
самолете, а теперь здесь?
-- Ах, вот оно что! Армейская форма и белая флотская в
