не менее твердо Смит закрыл и эту дверь.
- Все забито, - объявил он. - И не тот класс для офицеров
и младшего командного состава вермахта. Но вот там еще что-
то, похоже, приличное виднеется, а?
Упорное молчание указывало на то, что остальные пятеро не
разделяют этих надежд, тем более, что следующий кабачок
выглядел ничем не лучше двух предыдущих заведении. Он назывался
"Дикий олень". Над вывеской красовался покрытый снегом
вырезанный из дерева олень.
Смит поднялся по ступенькам и открыл дверь. Навстречу ему
вырвался оглушительный шум оркестра. Смит почти физически
ощутил удар по барабанным перепонкам. По сравнению с этой
какофонией гул, который доносился из дверей двух других
заведении, казался церковной тишиной. Под аккомпанемент
расстроенных аккордеонов целый полк гремел "Лили Марлен". Смит
взглянул на своих, кивнул и вошел в дверь.
Кристиансен, проходя вслед за другими, взял Шэффера за
руку и ошарашенно спросил:
- Он что, дурака валяет? Называется - нашел тихое
местечко, мало народу.
- Их тут, как сельдей в бочке, - признал Шэффер.
Глава 4
Может быть, сельдь в бочку набивают и поплотнее, но в
"Диком олене" тоже яблоку было некуда упасть. Смиту еще не
доводилось видеть такой тесноты. Тут было не меньше четырех
сотен человек. С удобством разместить такую прорву народа можно
было бы разве что в помещении величиной со средних размеров
вокзал, но никак не в деревенском кабачке. Хотя он был и не
маленький. Зато очень ветхий.
Пол из сосновых досок заметно подгнил, стены покосились,
а массивные закопченные потолочные балки, казалось, вот-вот
рухнут. В центре зала стояла громадная черная печь, которую
топили дровами с такой щедростью, что железная крышка
раскалилась докрана. Прямо из-под нее торчали двухдюймовые
трубы, тянувшиеся вдоль стен - примитивный, но очень
эффективный вариант центрального отопления. Зал был уставлен
темными дубовыми скамьями с высокими спинками, так что он как
бы разделялся на отсеки.
Там же разместилось десятка два столов с резными
деревянными столешницами толщиной дюйма в три. Стулья были им
под стать. Заднюю стену занимал массивный дубовый бар с
кофеваркой. За ним виднелась дверь, которая, очевидно, вела на
кухню. Скудное освещение обеспечивалось подвешенными к потолку
закопченными масляными лампами.
Смит переключил внимание с интерьера на гостей. Как и
следовало ожидать, клиентура состояла из обитателей казарм,
расположившихся поблизости. В одном углу сидели несколько
местных жителей, мужчин со спокойными, худыми, обветренными
лицами типичных горцев. Почти все они были одеты в затейливо
вышитые кожаные куртки и тирольские шляпы. Они мало
разговаривали и тихо пили, как и еще одна группка цивильных
граждан (их было около дюжины), явно не местного вида, которые
тянули шнапс из маленьких стаканчиков. Но 90 процентов
посетителей были солдатами немецкого Альпийского корпуса.
Кто-то из них стоял, кто-то сидел, но все с воодушевлением
орали "Лили Марлен". В припадке романтической ностальгии в такт
они размахивали литровыми пивными кружками, и количество
пива, пролитого на мундиры товарищей и просто на пол, сравнимо
было со средних размеров ливнем.
За стойкой бара возвышался хозяин-гигант за сотню
килограммов весом с круглым, как луна, лицом. Под его началом
несколько девушек проворно наполняли кружки, заставляя ими
подносы. Еще несколько бегали по залу, подавая полные и собирая
пустые кружки. Одна из них остановила на себе взгляд Смита.
И неудивительно. Удивительно было бы если кто-нибудь из
присутствующих не обратил на нее внимания. Но такого не
случалось. Будь у нее другое личико, не такое простодушное, она
наверняка стала бы победительницей конкурса на звание "Мисс
Европа". Пусть Даже она не была безупречно красива, а всего
лишь мила и обаятельна лицом, зато ее фигура восполняла все
несовершенства. Одетая в клетчатую юбочку и тирольскую блузку с
низким вырезом, она, должно быть, приносила своему хозяину по
местным меркам целое состояние. Всеобщее внимание, которое она
к себе привлекала, не всегда выливалось в одни только бросаемые
на нее восхищенные взгляды. "Не будь на ней корсета, ходить бы
ей в синяках", - подумал Смит. Приблизившись к нему, она
тряхнула своей белокуро головкой и приветливо улыбнулась.
- Чем могу служить, мой господин?
- Темного пива, пожалуйста, - вежливо ответил Смит -
Шесть.
- С удовольствием, мой господин, - она вновь
обворожительно улыбнулась, одарив его впридачу долгим
оценивающим взглядом васильковых глаз, и величественно
удалилась. Шэффер, с ошарашенным видом глядя ей вслед, тронул
Смита за плечо.
- Теперь наконец-то я понял, зачем оставил родную
Монтану, босс, - в его голосе звучало то же удивление, что
было написано на его лице. - Совсем не из-за лошадей. - Не
отвлекайтесь, лейтенант, - Смит задумчиво посмотрел вслед
девушке, потер подбородок и медленно проговорил: - Кельнерши
лучше осведомлены о том, что происходит в округе, чем любой шеф
полиции, а эта штучка, похоже, знает об этом лучше всех. Да,
надо, пожалуй, попробовать.
- Что попробовать? - подозрительно переспросил Шэффер.
- Закинуть удочку.
- Я первый ее приметил, - обиделся Шэффер.
- Будешь вторым, - пообещал Смит. Игривый смысл его слов
не вязался с холодным взглядом глаз, шаривших по залу. - Когда
получишь пиво, погуляй, послушай, не упомянет ли кто-нибудь
Карнаби или рейхсмаршала Роземейера.
Приметив свободный стул, он направился к нему и сел,
вежливо кивнув мутноглазому капитану, что-то втолковывавшему
двум лейтенантам. Капитан почти никак не среагировал на
присутствие Смита. Впрочем, как заметил Смит, вообще никто не
обратил внимания ни на него самого, ни на его спутников.
Аккордеонисты более-менее дружно закончили игру примерно на
одной ноте, и пение умолкло. Несколько секунд четыре сотни
солдат в ностальгическом молчании пребывали наедине с Лили
Марлен, притулившейся к фонарю у казармы, а потом, как по
команде, тишину разорвал гул голосов. Четыре сотни солдат с
недопитыми кружками в руках не в силах предаваться
сентиментальному порыву слишком долго.
Смит увидел направляющуюся в их сторону девушку с шестью
кружками на подносе. Она ловко лавировала в толпе, привычным
жестом отражая поползновения восхищенной солдатни. Она разнесла
пиво спутникам Смита, и те сразу же рассеялись по залу. Девушка
огляделась, нашла Смита, задорно улыбнулась, подошла и
поставила перед ним пиво. Прежде чем она успела отстраниться,
он обхватил ее за талию, привлек к себе и усадил на колени.
Сидевший напротив капитан прервал беседу, негодующе уставился
на Смита, открыл было рот, чтобы высказаться, но, встретив
упреждающий взгляд Смита, решил, что лучше не вмешиваться, и
разговор потек своим чередом. Смит же, переведя взгляд на
девушку, ущипнул ее за талию, похлопал по колену и улыбнулся
насколько мог самодовольно.
- Как же зовут мою альпийскую розочку? - проговорил он.
- Хайди, - она попыталась освободиться от объятий, но не
особенно настойчиво. - Пожалуйста, герр майор. Мне надо
работать.
- Самая важная работа - развлекать солдат фатерлянда, -
громко заявил Смит. Не выпуская Хайди, он сделал большой
глоток из кружки и продолжал уже потише, не отводя кружку от
лица. - Хочешь, спою тебе песенку?
- Какую еще песенку? - вяло спросила Хайди. - Я тут
всякого наслушалась.
- У меня лучше получается свистеть. Слушай, - и он стал
тихонько насвистывать "Лорелею". Нравится? Хайди было
напряглась, но сразу же расслабилась и кокетливо улыбнулась.
- Очень мило, герр майор. Уверена, вы и поете
замечательно.
Смит со стуком поставил кружку, вызвав явное
неудовольствие на другом конце стола, и поднес руку к губам,
чтобы вытереть пену. Хайди по-прежнему улыбалась ему, но глаза
ее были серьезны.
Прикрыв рот рукой, Смит спросил:
- Кто эти люди у стойки? Гражданские? Не оборачивайся.
- Гестапо, - она сделала демонстративную попытку
освободиться от объятий. - Из замка.
- Один из них читает по губам, - Смит опять поднес кружку
ко рту. - Они следят. У тебя в комнате через пять минут.
Двинь меня хорошенько.
Хайди недоуменно взглянула на него, вскрикнула от боли,
почувствовав, как он совсем не игриво ущипнул ее, отпрянула,
размахнулась и звонко - так что слышно было по всему залу -
шлепнула его по щеке. Голоса стихли, руки замерли, не донеся
кружку до назначения, и все глаза обратились в их сторону.
Смит, как и задумывал, оказался в центре всеобщего внимания.
Так мог вести себя только тот, кому не было необходимости
таиться.
Хайди вскочила, аккуратно расправила юбку, подобрала со
стола записку, которую заранее положил Смит, и удалилась,
высоко держа головку. Смит с раскрасневшимся лицом гневно
поднялся, собираясь уйти, но его остановил капитан. Это был
щеголеватый молодчик, типичный выкормыш гитлерюгенда,
вышколенный и умеющий держать себя в руках, но под пивными
парами немного утративший над собой контроль. В его налившихся
кровью глазах читалась уверенность в собственной значимости и
правоте.
- Ваше поведение недостойно звания офицера вермахта, - во
всеуслышание заявил он.
Смит ответил не сразу. Гнев и обида постепенно слиняли с
его лица, и оно стало непроницаемым. Не мигая уставился он на
капитана, и тот, не выдержав, первым отвел глаза. Когда Смит
заговорил, голос его звучал так тихо, что его вряд ли слышали
за соседним столом.
- Надо добавлять герр майор, если вы обращаетесь ко мне,
малыш, - сказал он ледяным тоном. В его глазах тоже сквозило
холодом. - Майор Бернд Гиммлер. Вам, возможно, знакомо мое имя?
Он многозначительно помолчал, и капитан под его взглядом
сразу как бы стал меньше ростом. Гиммлер, шеф гестапо, был
человеком, наводившим ужас на всю Германию. И собеседник мог
оказаться его родственником.
- Обратитесь ко мне утром в восемь. - коротко бросил
Смит.
И ушел, не дожидаясь ответа. Капитан, мигом отрезвев,
молча кивнул и бессильно опустился на стул. Пока Смит шел к
двери, болтовня возобновилась. Для солдат, засланных в это
отдаленное место, единственным развлечением было пиво, пиво в
огромных количествах. Естественно, что подобные инциденты
случались то и дело и, конечно, тут же забывались.
По пути Смит ненадолго остановился возле Шэффера:
- Сорвалась рыбка.
- Еще бы - с таким заходом. А, кстати, что вы ему
сказали, этому капитану? - полюбопытствовал Шэффер.
- Дал понять, что я родственник Гиммлера.
- Босса гестапо? - недоверчиво переспросил Шэффер. -
Рискуете.
- Я не могу позволить себе полагаться на случай,
-загадочно ответил Смит. - Пойду попытаю счастья в "Дубовом
дворе". Может, там больше повезет. Вернусь через десять минут.
Не позже.
Он оставил Шэффера рассеянно смотреть себе вслед, жестом
отстранил шедшего ему навстречу Каррачолу и вышел. Сделав
несколько шагов по деревянной мостовой, он остановился и быстро
огляделся. Улица был пуста. Он повернул за угол и свернул во
двор "Дикого оленя". Там он нашел деревянный сарайчик.
Убедившись, что слежки нет, он осторожно открыл дверь.
- Восемь часов, - бросил он в темноту. - Пошли.
Послышался шелест одежды, и на пороге появилась Мэри. Она
сильно дрожала, лицо ее посинело от холода. Она вопросительно
