задержал вас. Я урываю бесценные минуты сосредоточенности у этой
постоянной беготни. С нагрузкой в двенадцать часов
преподавательской работы и необходимой для этого подготовки не так
легко выкроить время для писанины. Я завидую Флоберу, имевшему
возможность тратить целые дни на поиски нужного слова.
Таппинджер обладал профессиональной привычкой говорить не
останавливаясь.
Я прервал его:
- Над чем вы работаете?
- Над книгой, если у меня когда-нибудь хватит времени закончить
ее. Ее тема - влияние французской литературы на современную
американскую. В настоящий момент я изучаю запутанный вопрос о
Стефене Крейне. Но это для вас неинтересно. Питер говорит, что вы
детектив.
- Да. Я пытаюсь получить некоторую информацию о человеке,
носящем имя Фрэнсис Мартель. Вам не доводилось встречать его?
- Сомневаюсь, но имя его вызывает некоторый интерес. Это одна
из древнейших фамилий Франции.
- Полагают, что Мартель - француз. Он утверждает, что он
политический изгнанник.
- А сколько ему лет?
- Около тридцати. Это человек довольно среднего роста, стройный
и с быстрой походкой. Черные волосы, черные глаза и смуглая кожа. У
него французский акцент, который меняется от сильного до
малозаметного.
- И вы думаете, что он намеренно это делает?
- Не знаю. Если он и прибегает к этому, ему удалось одурачить
немало людей. Я пытаюсь выяснить, кто он и что из себя представляем.
- Истина - вещь всегда ускользающая, - произнес Таппинджер
нравоучительным тоном. - Что вы хотите от меня? Послушать, как он
говорит, и оценить аутентичность его речи?
Профессор казался наполовину шутливым, но я ответил ему со всей
серьезностью:
- Это не плохая идея, если ее хорошо проработать. Но Мартель
уже готовится покинуть город. Я подумал, если бы вы могли снабдить
меня несколькими вопросами, на которые мог бы ответить лишь
образованный француз...
- Вы хотите, чтобы я учинил ему экзамен? Не так ли?
- И чтобы вы дали ответы на эти вопросы.
- Полагаю, что могу сделать это. Когда вам это нужно? Завтра?
- Прямо сейчас.
- Это просто невозможно.
- Но он может уехать в любую минуту.
- Ничем не могу помочь. - Голос Таппинджера стал визгливым, как
у женщины. - Мне предстоит проверить сегодня сорок работ - эти
бюрократы из колледжа даже не выделяют мне студента, который бы мог
их читать. У меня нет времени для своих собственных детей...
- О'кей, оставим это. Не такая уж это блестящая затея, прежде
всего.
- Но мы должны что-то сделать, - вмешался Питер. - Я готов
заплатить за потраченное вами время, профессор.
- Мне не нужны ваши деньги. Все, чего я хочу, - это свободно
пользоваться своим временем. - Таппинджер чуть не плакал.
Его жена открыла дверь и заглянула в кабинет. Лицо ее выражало
беспокойство, но создавалось впечатление, что это все для нее не
впервой.
- В чем дело, папаша?
- Ни в чем. Не называй меня "папашей". Я не настолько уж старше
тебя.
Она пожала плечами, выказав таким образом свое презрение, и
посмотрела на меня.
- Что здесь происходит?
- Кажется, мы действуем вашему супругу на нервы. Мы пришли в
неудачное время.
Более спокойным голосом Таппинджер обратился к жене:
- Ничего, что касалось бы тебя, Бесс. Вопрос идет о подготовке
текста, чтобы проверить одного человека в отношении его
французского языка.
- И это все?
Она прикрыла дверь на кухню.
Таппинджер обратился к нам:
- Простите за то, что я повысил голос, у меня головная боль. -
Он прижал руку к своему круглому лбу. - Я думаю, что смогу
выполнить вашу просьбу. Я потратил вдвое больше энергии только на
разговор об этом. Но мне непонятна спешка.
- Мартель собирается забрать с собой Джинни, и мы хотим
помешать этому, - сказал Питер.
- Джинни? - Таппинджер выглядел сбитым с толку.
- Я думал, вы сказали ему о ней, - сказал я Питеру.
- Я говорил по телефону, но он не слушал. - Питер обернулся к
Таппинджеру: - Вы помните Вирджинию Фэблон, профессор?
- Конечно, помню. Она впутана в это дело?
- Весьма солидно. Она говорит, что собирается выйти замуж за
Мартеля.
- А вы в нее сами влюблены, не так ли?
Питер покраснел.
- Да, но я делаю это не просто из-за своего эгоизма. Джинни не
понимает, в какую яму она попадает.
- Вы говорили с ней об этом?
- Я пытался. Но она без ума от Мартеля. Он причина того, что
она бросила учебу в прошлом месяце.
- В самом деле? Я думал, она больна. Так говорили в колледже.
- С ней нет ничего такого, - сказал Питер. - Виноват этот тип.
- А что она думает о его французском происхождении?
- Он ее абсолютно подчинил своей воле, - сказал Питер.
- Тогда он, возможно, действительно француз. Мисс Фэблон имеет
приличное знание французского.
- Он может быть и французом, и шарлатаном, - сказал я. - Мы же
только хотим выяснить, аристократ ли он на самом деле?
Впервые Таппинджер проявил интерес.
- Это вполне возможно. Давайте попробуем.
- Он сел за свой заваленный стол и взял в руки карандаш.
- Оставьте меня на десять минут, джентльмены.
- Мы вернулись в гостиную. Миссис Таппинджер тоже проследовала
из кухни за нами, трехлетний малыш увязался за ней.
- Папаша успокоился? - спросила она меня голосом маленькой
девочки, приятным, но каким-то искусственным.
- Думаю, да.
- Он пребывает в плохом настроении с прошлого года. Они
отказались дать ему звание полного профессора. Для него это стало
большим разочарованием. Он винит всех подряд. Особенно меня.
Она опять пожала плечами. На этот раз недовольство было в свой
собственный адрес.
- Но, пожалуйста, - произнес в замешательстве Питер - Профессор
Таппинджер уже извинился.
- Это хороший признак. Обычно он не извиняется. Особенно, когда
дело касается его собственной семьи.
Она имела в виду в первую очередь себя. На самом деле она
хотела поговорить о самой себе и хотела поговорить со мной.
Она прислонилась к дверному проему, боковой взгляд ее голубых
глаз, ленивые движения ее губ говорили о том, что она была спящей
красавицей, заключенной в придорожном доме неуравновешенным
профессором, не преуспевшим в своей карьере.
Малыш продолжал крутиться возле нее, закручивая ее бумажную
юбку между полных, круглых ног.
- А вы - хорошенькая девушка, - сказал я, подумав, что Питер
выступает здесь в роли дуэньи.
- Раньше я была лучше. Двенадцать лет назад, когда вышла замуж.
- Она качнула бедрами, а затем, подхватив малыша, понесла его на
кухню с таким видом, будто это было сущее Божье наказание.
Замужняя женщина с маленьким ребенком - такое угощение было не
совсем для меня, но она меня заинтересовала. Я пригляделся к
обстановке в гостиной. Она выглядела довольно неуютной и
неряшливой, с изношенным ковром и поцарапанной кленовой мебелью,
стенами, покрытыми вылинявшими обоями с постимпрессионистскими
рисунками, отражавшими мечты о сверкающем идеальном мире.
Солнечный закат в окне соперничал по колориту с рисунками Ван
Гога и Гогена. Солнце горело как огненный корабль на воде, медленно
погружаясь в лазурную гладь океана, и скоро лишь красная дымка
осталась в память о нем на ясном небе. Рыбацкий катер направлялся в
гавань, черный и маленький на фоне безбрежного западного свода. За
его блестящим, пенистым следом крутилось несколько чаек, похожих на
затухающие искры.
- Меня беспокоит Джинни, - произнес Питер, стоящий около моего
плеча.
Меня тоже беспокоила она, хотя я об этом промолчал. Внезапно та
сцена, когда Мартель вытащил пистолет и направил его на Гарри
Гендрикса, снова возникла у меня перед глазами, хотя в то время я
не придал этому значения. Кроме того, сама идея проверить Мартеля
на знание французского языка мне казалась теперь нелепой.
Рыжеволосый мальчишка лет одиннадцати вошел в переднюю дверь.
Он не спеша прошел на кухню и сообщил матери, что идет к соседям
смотреть телевизор.
- Нет, ты не пойдешь. - Визгливый материнский голос оказался
совершенно другим, не таким, которым она разговаривала с мужем или
со мной. - Ты останешься дома. Уже пора обедать.
- Я тоже голодный, - сказал Питер.
Мальчишка стал приставать к матери с вопросом: почему у них нет
телевизора.
- Только две причины. Одна - твой отец не хочет его иметь.
Вторая - мы не можем этого себе позволить.
- Но вы же все время покупаете книги и музыку, - возразил
мальчишка. - Телевизор лучше, чем книги и пластинки.
- Неужели?
- Намного лучше. Когда у меня будет свой собственный дом,
цветные телевизоры будут в каждой комнате. И ты сможешь приходить и
смотреть, - завершил он заносчиво.
- Может быть, так и будет.
Дверь в гараж-кабинет открылась, прервав таким образом
разговор. Профессор Таппинджер вошел в гостиную, держа по листу
бумаги в каждой руке.
- Вопросы и ответы, - сказал он. - Я составил пять вопросов, на
которые хорошо образованный француз должен быть в состоянии
ответить. Не думаю, что кто-нибудь может это сделать, за
исключением студента последнего курса. Ответы достаточно просты,
так что вы можете их сверить, даже не зная как следует французского.
- Отлично, профессор. Давайте послушаем.
Профессор читал вслух:
- "Первое. Кто написал оригинальный текст "Опасного союза" и
кто снял по нему современный фильм? Ответ: Шодерло де Лакло - автор
оригинала, а Роже Вадим сделал фильм.
Второе. Завершите фразу: "Лицемерный читатель..." Ответ:
"Лицемерный читатель, мой двойник, мой брат". Фраза из первых строк
поэмы Бодлера "Цветы ненависти".
Третье. Назовите великого французского художника, который
считал, что в "деле Дрейфуса" Дрейфус был виновен. Ответ: Дега.
Четвертое. Какую железу Декарт считал обиталищем души? Ответ:
шишковидную железу.
Пятое. Кто несет ответственность за высвобождение из тюрьмы
Жана Гене? Ответ: Жан Поль Сартр".
- Вы это имели в виду?
- Да, но акцент здесь сделан немного односторонний. Не
следовало бы упомянуть здесь что-нибудь о политике или же истории?
- Я не согласен. Если этот человек является фальшивкой,
выдающей себя за политического беженца, первое, что он сделал бы, -
поднаторел бы в сфере истории и политики. Мои вопросы хитрее. Они
очерчивают такой круг сведений, что потребовалось бы определенных
знаний, чтобы суметь на них ответить. - Его глаза засверкали. - Я
хотел бы сам задать ему эти вопросы.
- Я также хотел бы. Но это может быть опасно.
- Действительно?
- Мартель наставил сегодня пистолет на постороннего человека,
рассердившись на пустяковое замечание. Я думаю, лучше предоставить
это дело мне.
- И мне, - сказал Питер. - Я настаиваю на участии в этом.
Таппинджер проводил нас до машины, стараясь загладить вину за
свою первоначальную неучтивость. Я подумал о том, не предложить ли
ему денег за его работу, пять или десять долларов. Но решил не
рисковать. Это могло напомнить ему, что он нуждается в деньгах, и
обидело или рассердило бы его.
Глава 8
Я последовал за "корветом" Питера к подножию холмов. Их контуры
были полускрыты голубым мраком, нависшим над горами. Несколько
огней, ярких, как вечерние звезды, светились по склонам. Один из
них исходил от дома Мартеля.
Питер остановился у почтового ящика. Надпись, сделанная по
трафарету, четко выделялась в свете передних фар: "Генерал-майор
Хирам Бегшоу, США (в отставке)".
