сэр?
- Я гость Питера Джемисона.
- Тогда я запишу это на его счет.
Доктор Сильвестр повернулся ко мне и приподнял свои черные
брови. Он пользовался ими так часто, что казалось, что брови -
главное средство выражения его чувств. Они даже отвлекали внимание
от его твердых, блестящих глаз.
- Джемисон старший или младший?
- Я знаю обоих. Я заметил, что вы беседовали с младшим.
- Да?
Я сообщил ему свое имя и род деятельности.
- Питер нанял меня заняться делом его экс-невесты.
- Мне было непонятно, как вы сюда попали. - Он хотел подколоть
меня, давая мне почувствовать мое место в его распорядке вещей. -
Это вас я видел в доме Фэблонов в полдень?
- Да, я слышал, вы были одно время служащим у Вирджинии Фэблон?
- Это так.
- Как вы относитесь к ее замужеству?
Мне удалось его заинтересовать.
- Боже праведный, она вышла за него замуж?
- Так она мне сказала. Они поженились в субботу.
- Вы разговаривали с ней?
- Около часа назад. Я не мог понять, что происходит в ее
головке. Обстоятельства, конечно, также не совсем обычные, но она
пребывает в состоянии какого-то романтического сновидения.
- Большинство женщин такие, - сказал он. - Вы видели его?
- Я разговаривал с ними обоими в их доме.
- Я незнаком с ним лично, - сказал Сильвестр. - Я видел его где-
то здесь, конечно, на расстоянии. Каково ваше впечатление?
- Он очень интеллигентный человек, высокообразованный, с
большой силой воли. Он очень сильно подчинил себе Вирджинию.
- Это долго не будет продолжаться, - сказал Сильвестр. - Вы не
знаете молодую леди. У нее самой достаточно силы воли, - произнес
он, слегка скривив губы. - Я был ее домашним доктором, с тех пор
как умер ее отец. И не всегда с ней было легко. Вирджиния любит все
делать по-своему.
- И в отношении мужчин?
- У нее их не было, по крайней мере в последнее время. Это одна
из ее проблем. С тех пор как умер ее отец, она ничего не делала, а
лишь изучала французский. Вы могли бы подумать, что ее жизнь была
нечем иным, как панихидой по Рою. Затем, несколько недель назад,
как и следовало ожидать, все поломалось. Она бросила занятия, когда
ей оставалось всего ничего до получения диплома, и пошла куролесить
с этим Мартелем. - Он тянул свое питье. - Это вызывает беспокойство.
- Вы уже не ее доктор?
- Да, с недавнего времени. Честно говоря, у нас произошли
расхождения по поводу ее курса лечения. Я подумал, что ей лучше
перейти к другому доктору. А почему вы спрашиваете?
- Мне не нравится ее эмоциональное состояние. Она ухитрилась
уговорить себя, что без ума от Мартеля. А она с ним, как ненужный
сучок на дереве. Жестоко, если этот сучок срубят.
- Я пытался ей это сказать, - заметил Сильвестр. - Вы думаете,
что он просто шарлатан?
- Может быть, не полностью, но частично - да. Мы проверили лиц
в Вашингтоне, на которых он ссылался. И ничего не подтвердилось.
Есть другие вещи, которыми сейчас я не хочу заниматься.
- А что я могу? Она схватила свой кусок и бегает с ним. -
Сильвестр помолчал и допил виски.
- Хотите еще, доктор? - спросил бармен.
- Нет, спасибо, Марко. Единственное, что я узнал, занимаясь
медицинской практикой уже двадцать лет, - сказал он, обращаясь ко
мне, - что вы должны позволять людям делать свои собственные
ошибки. Рано или поздно они станут поступать разумно. Мужчина с
болью в груди рано или поздно прекратит курить. Женщины с
хроническим алкоголизмом прекращают пить. А девушки с искаженным
представлением о романтике становятся реалистками. Как моя жена.
Крупная женщина в одеянии, похожем на мантилью, подошла к нам
сзади. Ее грудь сверкала как жемчужная раковина среди черных
кружев. У нее были пышные желтые волосы, которые придавали ей вид
высокой, стойной женщины. Выражение губ было недовольным.
- Ну а как со мной? - сказала она. - Я люблю, когда обо мне
говорят мужчины.
- Я сказал, что ты реалистка, Одри. Женщины входят в жизнь с
романтикой, а кончают полными здравомыслия реалистками.
- Мужчины заставляют нас это делать, - сказала она. - Это мой
коктейль?
- Да, а это мистер Арчер. Он детектив.
- Как интересно! - сказала она. - Вы должны мне рассказать
историю своей жизни.
- Я начал ее как романтик, а завершаю реалистом.
Она засмеялась и одним глотком выпила весь свой стакан. Они
направились в зал. Другие последовали за ними.
На какой-то момент я остался в баре один. Марко спросил, не
хочу ли я еще выпить. Он внимательно смотрел на меня, будто хотел
что-то сообщить. Я сказал, что выпил бы еще.
- За мой счет, - сказал Марко, наливая в мой стакан виски и
плеснув себе кока-колы.
- Я слышал, как вы сказали, что вы детектив, и не пропустил,
что вы говорили о мисс Фэблон.
- Вы ее знаете?
- Видел здесь. Она не пьет. Я здесь уже двенадцать лет. Я знал
ее отца. Он пил, и мог пить. Мистер Фэблон был настоящим мужчиной.
У него был стержень. - Марко вытянул губы, произнося это слово.
- Я слышал, он кончил жизнь самоубийством, - сказал я спокойно.
- Может быть. Но я в это никогда не верил. - Он покачал своей
мохнатой головой.
- Вы думаете, он случайно утонул?
- Я этого не говорил.
- Другая альтернатива - убийство.
- Я этого тоже не говорил. - Казалось, что, не отодвигаясь от
стойки, он тем не менее отпрянул от меня. Затем он перекрестился. -
Убийство - это весьма отвратительное деяние.
- Да, это отвратительно. Был мистер Фэблон убит?
- Некоторые так думают.
- Кто?
- Его жена, например. Когда он исчез, его жена вопила о
кровавом преступлении здесь, в клубе. Затем она внезапно замолкла,
и все, что можно услышать теперь от нее, - это показное молчание.
- Она обвиняла кого-либо?
- Насколько я слышал, нет. Она не называла имен.
- А почему же она изменила свою версию?
- Ваша догадка столь же справедлива, как и моя, мистер. Может
быть, и лучше.
Тема его несколько нервировала. Он переменил ее.
- Но я не об этом хотел с вами поговорить. Это о другом парне.
Его зовут Мартель - влиятельный француз.
- А что о нем?
- Я испытываю странное ощущение, будто я видел его где-то
раньше. Он распрямил свои пальцы. Во всяком случае, я уверен, что
он не француз.
- А кто он?
- Тоже, что и я, может быть... - Он сделал глупое лицо,
намеренно дурачась, чтобы его слова прозвучали обиднее для Мартеля.
- Такая же индейская помесь, как и я. Он никогда сюда не заходил.
Только однажды, и тогда он только раз посмотрел на меня, и больше
здесь не бывал.
Оркестр начал играть. Кое-кто вышел из столовой и заказал
бренди. Увертываясь от танцующих пар, я вернулся к столу Питера.
Стоящее перед ним блюдо с десертом было пусто, кроме небольшой
полоски шоколада. Он выглядел смущенным и подавленным.
- Я думал, вы уже ушли, - сказал он.
- Я беседовал в баре с некоторыми друзьями мистера Фэблона.
- Доктор Сильвестр?
- Он был одним из них, - ответил я.
- Я также перекинулся с ним несколькими словами. Он надевает на
себя жесткую личину. Но он беспокоится о Джинни, я знаю.
- Мы все беспокоимся.
- Вы не думаете, что нам следует вернуться к дому Мартеля? -
Питер сделал усилие встать.
- Не до тех пор, пока у нас будет в руках что-нибудь
существенное, чтобы стукнуть по нему.
- Что, например?
- Какое-либо веское доказательство того, что он не тот, за кого
себя выдает. Я пытаюсь прояснить что-то сейчас.
- А что мне делать?
"Идите и побегайте по берегу", - хотелось мне сказать. Но я
сказал:
- Вы должны ждать. И вы должны привыкнуть к мысли, что все
может пойти совсем не так, как вам хочется.
- Вы что-нибудь выяснили?
- Ничего определенного, но у меня есть предчувствие. Все здесь
началось не очень удачно и окончиться может также несчастливо. Мне
кажется, все вернется назад, по крайней мере к предполагаемому
самоубийству Роя Фэблона.
- "Предполагаемому"?
- Во всяком случае, один человек, из тех кто его знал, не
верит, что это было самоубийство. Он предполагает, что и другие
тоже могут так думать.
- Кто бы ни сказал вам это, это всего лишь предположение.
- Возможно. Но он католик, и он восхищался Роем Фэблоном. Он не
хотел бы думать, что Рой был самоубийцей. Ваш отец сказал мне,
между прочим, одну любопытную вещь.
- Я не знал, что вы говорили с моим отцом. - Голос Питера
звучал сухо и подозрительно, будто я перебежал во вражеский лагерь.
- Я поехал к вам домой, чтобы поговорить с вами после полудня.
Ваш отец сказал мне, помимо прочего, что тело Роя Фэблона было так
изуродовано акулами, что его едва можно было узнать. В каком
состоянии было его лицо?
- Я сам его не видел. Мой отец - да. Все, что они мне показали,
- это было его пальто.
- Он вошел в воду, одев верхнее пальто?
- Скорее, это был непромокаемый плащ.
- Он вошел в воду в непромокаемом плаще?
Меня это тоже поразило. Трудно представить, чтобы спортсмен,
атлет вошел в океан в непромокаемом плаще с того берега, владение
на которое его жена была вынуждена продать, и утонул.
- Как вы узнали, где точно он вошел в воду?
- Он оставил бумажник и часы на берегу. В бумажнике ничего не
было, кроме удостоверения, но часы были очень хорошие - это подарок
миссис Фэблон. На крышке были их инициалы, а на корпусе - какая-то
гравировка на латинском.
- Никаких записок о самоубийстве?
- Если и были, я об этом не знаю. Но это еще ни о чем не
говорит. Местная полиция не всегда подробно оповещает о таких делах.
- В Монтевисте часто бывают самоубийства?
- Свою долю мы имеем. Знаете ли, когда у вас есть деньги, чтобы
жить, хороший дом, хорошая погода большей частью времени, и
несмотря на это ваша жизнь не складывается - кого винить? -
Казалось, что Питер говорит о самом себе.
- Так это было и с Роем Фэблоном?
- Не совсем. У него были свои проблемы. Я был гостем в его
доме, и мне не следует говорить о них. Но сейчас мне кажется, это
не имеет значения. - Он вздохнул. - Я слышал, как он сказал миссис
Фэблон, что покончит с собой.
- Той же ночью?
- Одну или две до того. Я был приглашен на ужин, и они
ссорились из-за денег. Она говорила ему, что не может больше давать
денег, потому что у нее их больше нет.
- Для чего ему нужны были деньги?
- Проигрыши в карты. Он называл это "долгом чести". Он сказал,
что, если он не заплатит долг, он вынужден будет покончить с собой.
- Джинни была там?
- Да, она все слышала. Мы оба слышали. Мистер и миссис Фэблон в
этой ссоре дошли до такой стадии, когда уже не старались все
скрыть. Каждый хотел привлечь нас на свою сторону.
- И кто выиграл?
- Никто. Оба потеряли.
Оркестр снова заиграл, и через проход я мог видеть всех
танцующих в другой комнате. Большинство мелодий и большинство
танцев были совершенно новыми в двадцатых и тридцатых годах. Все
вместе производило впечатление вечеринки, длившейся слишком долго -
пока и танцоры, и музыканты не вымотали себя настолько, что стали
похожи на насекомых, которых высосал паук.
Глава 11
Элла Стром срезала угол танцевальной площадки и подошла к
нашему столу.
- Я предупредила фотографа, мистер Арчер. Он ждет вас в конторе.
Это был худой человек, в мятом темном костюме, с копной
шатенистых волос, выделяющейся тяжелой славянской челюстью и
впечатлительными глазами под очками в роговой оправе. Элла
