Росс Макдональд
О М У Т
Глава 1
Если судить только по фигуре, ей не дашь и тридцати - гибкая,
стройная, словно молодая девушка. И одежда подходящая: модный
дорогой костюм из гладкой блестящей ткани; в туфлях на высоких
каблуках изящество линий затянутых в нейлон ног должно произвести
особо сильное впечатление. Лицо... вот лицо было не девичье.
Беспокойство притаилось в глазах, складки пролегли с обеих сторон у
рта. Глаза глубокого синего цвета, но взгляд... какое-то двойное
зрение у нее. Ясно и отчетливо глаза смотрят на вас, а в то же
время видят то, что находится за вашей спиной. Чувствуешь: позади
годы, и за эти годы она видела куда больше, чем успела бы узнать
неопытная девушка.
"Тридцать пять, - подумал я, - и пользуется успехом".
Она довольно долго простояла в дверях, не произнеся ни слова, -
у меня была возможность понаблюдать.
Пальцы обеих рук стиснули черную замшевую сумочку, свисавшую на
ремешке с плеча, женщина нервно покусывала верхнюю губу. Я тоже не
нарушал затянувшегося молчания. Какой бы она ни была - смелой иль
нерешительной, - ожидать от меня руки, протянутой, чтоб помочь ей
перейти порог, не приходилось. Поддержка такого рода ей вряд ли
требовалась. Достаточно взрослый человек, она пришла сюда по
собственной воле и собственным причинам. Но ей было неловко, и
совершенно очевидно, только острая необходимость заставила ее
обратиться ко мне.
- Мистер Арчер? - спросила она наконец.
- Да, входите, пожалуйста.
- Спасибо... Простите, что я не сразу решилась... Наверное, я
заставила вас почувствовать себя дантистом.
- Все питают нелюбовь к дантистам и детективам. Я тоже их
терпеть не могу.
- Правда? Откровенно говоря, я никогда еще не бывала у
дантиста. - Она улыбнулась так, будто желала подтвердить
справедливость своих слов; я протянул руку, и она дружелюбно пожала
ее. Рука моей гостьи была сильной и загорелой. - И у детектива не
бывала ни разу, - добавила она.
Я усадил женщину на стул около окна. Она ничего не имела против
того, чтобы свет падал на ее загорелое лицо, на волосы
естественного каштанового цвета, без малейшего намека на седину.
- Так какой же зуб вас беспокоит, миссис?..
- Простите... Меня зовут Мод Слокум. Я всегда забываю правила
хорошего тона, когда расстроена.
Странно было услышать подобные извинения от женщины, с такой
фигурой и в таком костюме.
- Да ничего, - сказал я, - у меня-то шкура носорога и сердце из
железа. Целых десять лет я занимался разводами в Лос-Анджелесе. И
если вы сможете рассказать мне что-нибудь эдакое, чего я еще не
слышал, то жертвую свой недельный выигрыш в игорном доме в Санта-
Аните на достойное благотворительное мероприятие.
- А вы способны бросить свои средства на некий дикий проект?
- Дикие проекты меня повергают в ужас, но чаще и сильнее
ужасают люди.
- Догадываюсь, почему вы так сказали. - Красивые белые зубы
снова сверкнули в улыбке. - В молодости я думала, что люди могут
жить в согласии... могут давать жить другим так, как хочется этим
другим... вы понимаете? Сейчас я не уверена...
- Насколько я понял, отнюдь не идея побеседовать на отвлеченные
темы привела вас, миссис Слокум, сегодня утром ко мне. Или я
ошибаюсь?
Долгая пауза. Наконец я слышу ответ:
- Да. Вчера у меня было... потрясение. - Она приcтально
посмотрела мне прямо в глаза - и одновременно на ту часть стены,
которую моя голова ей загораживала. Ее глаза были так же глубоки,
как море за Каталиной.
- Кто-то пытается меня уничтожить.
- Убить?
- Уничтожить... Уничтожить все то, о чем я забочусь, чем
живу... Моего мужа, мою семью, мой дом. - Голос ее задрожал. -
Очень трудно рассказывать про это... Какие-то закулисные игры
ведутся со мной... вокруг меня.
Утро абстрактных исповедей, где детектив Арчер выступает
священником, не имея духовного сана, но обязав себя выслушивать
всякие экивоки и неопределенности.
- Мне следовало бы получить профессию дантиста и заняться делом
более легким и менее болезненным, чем мое нынешнее удаление зубов, -
дело, по крайней мере, ясное... Если вам действительно нужна моя
помощь, миссис Слокум, сообщите мне, в чем именно она должна
состоять... Кто и что вас сюда привело?
- Мне вас порекомендовали. Я знаю человека, который... работает
в полиции. Он утверждал, что вы честны и умеете молчать.
- Довольно странно, что о тебе отзывается подобным образом
полицейский. Не будете ли вы столь любезны сообщить мне его имя?
- Нет, я не стану этого делать. - Мое предложение, казалось,
вызвало у женщины тревогу. Пальцы стиснули черную замшевую сумочку.
- Он ничего не знает о моем деле, этот полицейский.
- И я тоже. И даже не надеюсь когда-либо узнать. - Я позволил
себе улыбнуться. Предложил сигарету. Щелкнул зажигалкой. Миссис
Слокум затянулась. Без всякого наслаждения, но куренье, кажется,
успокоило ее.
- Бог с ним, с полицейским. - Она поперхнулась сигаретным
дымком. - Я всю ночь пыталась сосредоточиться, пыталась собраться с
мыслями и до сих пор не могу связно изложить... Никто ничего не
знает, понимаете? И очень трудно рассказывать постороннему...
Единственное, чего я сумела достичь, - это выработать привычку к
молчанию... шестнадцать лет молчания.
- Шестнадцать лет? Я думал, это произошло вчера.
Она покраснела.
- О да, это произошло вчера... Я имела в виду годы, долгие годы
своего замужества. Это связано с моим замужеством.
- Я так и думал. Я неплохо умею отгадывать загадки.
- Простите меня. Я не хотела вас оскорбить или обидеть. - Ее
извинения опять-таки выглядели необычно для особы такого полета.
Для женщины, разодетой на сотню долларов. - Я не думаю, что вы
будете распространяться об этом где-либо или попытаетесь меня
шантажировать...
- А кто-нибудь пытается вас шантажировать?
Вопрос настолько испугал ее, что она непроизвольно подскочила
на стуле. Потом села поудобнее, закинула ногу на ногу, подалась
грудью вперед.
- Я не знаю. Понятия не имею. - Как бы приходя в себя, заявила
она.
- Тогда мы в равном положении.
Из верхнего ящика стола я вынул конверт, раскрыл его, вынул
листок полученного вчера извещения и принялся читать напечатанный
на машинке текст. Ну да, призыв застраховаться... Извещение
информировало, что, даже если я не попаду в больницу в течение
текущего года, я не могу позволить себе на следующий не выбрать
такого средства защиты, как страхование своего здоровья, а "тот,
кто колеблется, проигрывает".
- Тот, кто колеблется, проигрывает, - процитировал я вслух.
- Вы смеетесь надо мной, мистер Арчер? Но вы же должны понять
меня. Есть ли возможность помочь мне в моем деле? А вдруг нет, а я
уже расскажу вам обо всем. Смогу ли я рассчитывать, что тогда вы
все забудете?
Я дал своему раздражению волю - голос мой был сух и на сей раз
я не постарался улыбнуться.
- Давайте оба забудем об этом. Вы отнимаете у меня время,
миссис Слокум.
- Знаю. - В голосе гостьи мне послышалось ее отвращение к себе.
- Это был настоящий выстрел, понимаете? Выстрел мне в спину! - Она
заговорила с внезапной решимостью, раскрывая сумочку резким
движением: - Да, я должна дать вам взглянуть на это. Я не могу
теперь пойти домой. Не могу сидеть и ждать еще одного тако-го же...
Я взял письмо, которое она протянула. Письмо было коротким, без
заглавия и без подписи:
"Дорогой мистер Слокум,
лилии, распространяющие запах гнили, хуже, чем сорная трава.
Неужели Вам доставляет удовольствие роль услужливого рогоносца? Или
Вы - странным образом - не осведомлены о нечистых амурных делах
Вашей жены?"
Послание было отпечатано на листе дешевой белой бумаги,
сложенном по размеру маленького конверта.
- Есть ли конверт от этого письма?
- Да.
Она порылась в сумочке. Вот он, мятый белый конверт,
адресованный Джеймсу Слокуму, эсквайру, Трэйд-роуд, Нопэл-Велли,
Калифорния. На почтовой марке ясно значилось: Куинто, Калифорния,
18 июля.
- Сегодня среда, письмо отправлено в понедельник. Вы знаете
жителей Куинто? - спросил я.
- Всех? - Ей даже удалось улыбнуться через силу. - Куинто в
нескольких милях от Нопэл-Велли, где мы живем. Но у меня нет даже
смутного представления, кто бы мог послать это.
- А почему? О том есть представление? Хоть какое-нибудь.
- У меня есть враги, полагаю, есть. Ведь у большинства людей
они есть.
- Насколько я понимаю, ваш муж этого не видел. Джеймс Слокум
ваш муж?
- Да. Он не видел этого. У него были дела в Куинто, когда
пришло письмо. Обычно я проезжаю на велосипеде мимо почтового ящика.
- У него служебные дела в Куинто?
- Нет, не служебные. Участие в спектаклях "Актеров Куинто" -
это полупрофессиональная театральная группа. Они на этой неделе
каждый день репетируют...
Я перебил ее:
- Обычно вы читаете почту мужа?
- Да. Мы читаем почту друг друга... Но я не ожидала
перекрестного допроса, мистер Арчер.
- Еще один вопрос. Это сообщение - правда?
Кровь бросилась ей в лицо, глаза сверкнули.
- Я бы не хотела отвечать...
- Хорошо. Но вы вряд ли сидели бы здесь, если это не было бы
правдой.
- Я пришла бы в любом случае.
- И вы хотите, чтобы я выяснил, кто послал это письмо, и отдал
бы этого человека под суд за клевету?
- О нет, - воскликнула она (право, миссис Слокум не слишком
умна, если приняла мой последний вопрос за чистую монету). - Надо
прекратить это. Я не могу стоять на часах у почтового ящика,
проверять почту мужа, но не могу и оставаться в неизвестности,
ждать очередного подвоха...
- А, кроме того, следующее послание может быть вручено мужу
лично. Насколько серьезное значение для вас, миссис Слокум, будет
иметь то, что муж прочтет подобное письмо?
- Это будет ужасно.
- Почему? Он ревнив до безумия?
- Вовсе нет, он очень спокойный человек.
- А вы его любите?
- Он мой муж, - ответила она. - Я никогда не сожалела об этом.
- Если у вас счастливая супружеская жизнь, то стоит ли
огорчаться из-за одного-двух ядовитых, но лживых писем.
Я бросил письмо на стол, стоящий меж нами, и заглянул гостье в
лицо. Мучительно напряженное лицо.
- Это было бы... последней каплей... У меня дочь, мистер Арчер,
она еще учится в школе. Я просто не могу допустить, чтобы это
случилось.
- Что именно?
- Крушение... крушение всего, развод, - произнесла она с
отчаянием в голосе.
- Вы думаете, что произойдет именно это, если ваш муж получит
что-либо подобное? - Я указал сигаретой на клочок белой бу-маги.
- Да, да, мистер Арчер! Может, я справилась бы с Джеймсом, но
ведь он передаст это своей матери, а та наймет следователей...
- А какие, собственно, основания для развода? Есть ли
свидетельства против вас?
- Должны быть, - с горечью сказала она. - Кое-кто знает. -
Легкое движение качнуло ее тело. Она походила на червя, насаженного
на крючок. В данную минуту она чувствовала неприязнь к своему полу.
- Это причиняет мне слишком сильную боль.
- Я знаю, - сказал я. - Моя жена развелась со мной в прошлом
году. С психической стороны, это крайне жестоко.
- Я думаю, вы способны на такое. - В ее голосе послышалось
злорадство. Затем ее настроение снова переменилось: - Пожалуйста,
