ей подняться. Та разразилась потоком испанских слов. Будто раздался
выстрел хлопушки. Ее поношенное черное платье запачкалось.
Болезненное, покрытое мелкими оспинами лицо выглядело зловеще.
Потом вдруг она принялась плакать. Он приобнял ее и сказал:
- Ну, пожалуйста, не надо... Я прошу прощения.
И вместе они пошли к выходу.
Музыка прервалась. Грузный мужчина средних лет в полицейских
штанах появился в кругу танцующих. Он поднял нож, сломал его
лезвие, опустил обломки в карман своего вполне цивильного синего
пиджака. Он подошел к моему столику, ступая осторожно, но по-
хозяйски уверенно.
- Аккуратная работа, а, сынок? - заметил он. - Иногда эти южане
вспыхивают быстрее, чем я могу их утихомирить.
- Этот спектакль с ножом испортил мне коктейль.
Его лицо приняло виноватое выражение.
- Вы здесь в первый раз, да?
- Да, - ответил я, хотя мне казалось, что я уже очень давно в
Нопэл-Велли. - Но мы говорили о коктейле. Не возражаю, если...
Он поманил официантку.
- Что вы желаете заказать?
- Бутылку пива, - вдруг изменил я свое намерение: виски,
приготовленные за стойкой у Хелен, не взывали к повторению. -
Спросите, пожалуйста, у Гретхен, какой из напитков она предпочитает
и не могу ли я ее угостить?
Коктейль и Гретхен прибыли одновременно.
- Хелен говорит, что денег не надо, - сообщила официантка. -
Для вас напитки бесплатны. Равно как и все остальное.
- И еда?
- Нет, с едой вы опоздали. Кухня уже закрыта.
- Тогда что же остальное?
Официантка с такой силой поставила на стол мое пиво, что оно
дополнительно, я думаю, вспенилось. Сама она удалилась, без ответа
на мой наивный вопрос.
Опустившись в кресло напротив меня, Гретхен хихикнула, что не
оставило у меня, однако, неприятного впечатления.
- У Хелен наверху комнаты. Она говорит, что в этом городе
слишком много озабоченных мужчин, и надо же что-нибудь делать, чтоб
снять напряжение.
Гретхен медленно потягивала свой напиток, кока-колу с ромом, и
комично моргала наивными и ясными глазами, цветом своим
напоминающими цветочки кукурузы. Даже полные губы, для сексуального
призыва густо подведенные ярко-красной помадой, не испортили ее
свежий вид.
- Я не страдаю переизбытком напряжения.
Она медленно, изучающе оглядела меня - разве что не пощупала
достаточно дорогую ткань, из которой было сшито мое пальто.
- Я допускаю... ваш вид такой... что верхние комнаты - это не
для вас... Впрочем, вы весьма реактивны, и нож выбили классно.
- Забудьте об этом.
- Хотела бы забыть. Я никогда не пугаюсь в тот момент, когда
что-нибудь случается, а после... Бывает, вскакиваю среди ночи и
пронзительно кричу. Будь они прокляты, эти ревнивые курицы и
задиристые петухи.
- Они уже далеко.
- Да, я знаю. Испанские нравы ужасны. Неужто девушка не может
поразвлечься?
- Будет совсем хорошо, если вы сможете убедить в этом своем
праве Пэта.
Ее глаза расширились, и лицо залилось краской.
- Вы знаете Пэта?
- Он был моим приятелем, - вовсю лгал я. - В морской пехоте.
- Так он и вправду служил в морской пехоте? - Она выглядела
удивленной и одновременно обрадованной. Видно, оказалась человеком
тоньше, чем я думал.
- Мы вместе были в Гваделе. - Я чувствовал себя немного
сводником.
- Может быть, вы сможете мне сказать и о том, - тут она
закусила нижнюю губу, на зубах остался след от помады, но потом
решилась: - что он якобы секретный агент. Или что-то в этом роде,
как он мне внушает...
- Был им на войне?
- Нет, сейчас. Он говорит: то, что он шофер, это прикрытие,
маскировка, а на самом деле он какой-то секретный, или тайный агент.
- Понятия не имею об этом.
- Он мне столько всего рассказывает, что не знаю, чему верить.
Хотя, вообще-то, Пэт просто шикарный вояка, парень что надо, -
прибавила она, защищая свой выбор. - У него и мозгов достаточно,
он, мне кажется, далеко пойдет.
Я согласился с легким сердцем:
- Да, Пэт хороший парень. Я надеялся увидеть его сегодня
вечером. В нашей фирме появились отличные шансы проявить себя,
выдвинуться... для таких, как он, в первую очередь.
- Выдвинуться? - слово обладало магическим действием, и она
повторила его с уважением, как рекламный призыв. Глаза ее уже
видели себя в свежевыстиранном фартучке, готовящей что-то своему
Пэту вкусненькое в выложенной кафелем кухне их однокомнатной
квартирки где-нибудь в приятном пригороде какого-нибудь города.
Какого? Ну хоть Лос-Анджелеса.
- Он, наверное, у меня. Иногда он ожидает моего прихода в нашем
прицепе.
- Вы можете сейчас отсюда уйти?
- Почему бы нет? Я сюда не нанималась.
Может быть, и так. Я видел, что мысли ее еще не вернулись из
того будущего, где она, Гретхен, играла новую роль: привлекательная
молодая жена продвигающегося вверх бизнесмена или чиновника Пэта
Ривиса.
Мы вышли на улицу.
Гретхен погладила рукой крыло моего автомобиля - так гладят
домашнее животное, которое сумели к себе расположить. Я хотел бы ей
сказать, чтобы она забыла его, что он никогда не останется надолго
с какой-либо одной женщиной, что он не будет платить долги ни
одному мужчине, который даст ему что-то в кредит. Вместо всего
этого я произнес:
- Сейчас у нас ответственное дело. Нам может пригодиться такой
парень, как Ривис.
- Если бы я могла помочь ему получить действительно стоящую
работу... - сказала Гретхен. Конец фразы она опустила, но, вне
всякого сомнения, должно было прозвучать: "Пэт тогда женится на
мне".
Проехав несколько кварталов по главной улице, я повернул, куда
она указала, и поехал вниз, среди больших старых домов. Разбитый
асфальт заставлял дребезжать все детали моей машины. Когда-то улица
эта и принадлежала, видимо, к лучшим в городе. С обеих сторон нас
сопровождали викторианские дома-особняки. Теперь там располагались
сдававшиеся в наем квартиры, меблированные комнаты, быстро терявшие
остатки непрочного былого благополучия.
Мы поднялись пешком по аллейке между двумя такими домами и
очутились во дворе, в черных тенях под большими дубами. В дальнем
углу двора, тоже под деревьями, стоял прицеп. Свет фар своей
машины, оставленной на тротуаре, я не выключил, и потому в его луче
мог увидеть металлическую стенку прицепа, шелушащуюся, покрытую
ржавчиной, похожую на заброшенную доску для объявлений. Грязный
двор к тому же источал запахи всевозможных отбросов.
- Вот и наш прицеп. - Девушка пыталась держаться бойко, но в
голосе чувствовалось беспокойство. - Хотя там нет света почему-
то... - прибавила она, когда я вернулся от машины, выключив и фары,
и мотор.
- А он не может ждать в темноте?
- Видно, он лег спать. Иногда он приходит сюда заночевать. -
Она снова заняла оборону; пусть это и дурные привычки, но привычки
большого и беспокойного домашнего зверя, которого ей случилось
полюбить.
- Вы, кстати, сказали "наш прицеп". Ваш и Пэта?
- Нет, сэр, Пэт только навещает меня. А живу я вместе с Джейн.
Она никогда не бывает дома по ночам. Ночами она работает. На
предприятии, принадлежащем фирме по производству гамбургеров.
Сухие, ломкие дубовые листья хрустели под нашими ногами.
Гретхен (бледное лицо в тени) повела меня к прицепу. Дверь
оказалась незаперта. Девушка вошла первой и включила верхний свет.
- Его здесь нет, - разочарованно произнесла она. - Входите,
пожалуйста.
Нагнув голову, я шагнул в комнату - с деревянного чурбака,
который служил для прицепа "парадной лестницей".
Интерьер комнатки состоял из расшатанной газовой плиты, двух
узких топчанов, приколоченных к стене и застланных дешевыми
красными покрывалами, стенного шкафчика, на полках которого
громоздились флаконы, предметы бижутерии и в дешевых обложках
романы. Было еще непротертое старое зеркало, выдававшее
расплывчатое и искаженное отражение убогой комнаты, девушки и моей
персоны.
Мужчина в зеркале был большим, толстым, да еще со съехавшими на
сторону чертами лица. Один его серый глаз был больше другого, в
стекле он колебался, как и мои намерения; второй глаз был, однако,
твердым и проницательным. На мгновение я замер, пораженный видом
собственной физиономии: черт побери, вот таинственная фигура,
двойник без собственной жизни, который всматривался одним своим
большим и одним своим маленьким глазами в грязную жизнь людей в
очень грязном мире.
- Это разновидность конуры, - Гретхен старалась казаться
веселой, - но мы называем ее домом, нашим милым домом.
Она затворила дверь. Запах прогорклого масла, разлитого по
плите, и тошнотворно-сладкий запах дешевых духов в шкафчике тотчас
повели между собой войну, замешанную на давней кровной вражде. На
чью сторону встать?
- Уютно, - сказал я.
- Присаживайтесь, сэр, - предложила она с наигранной
веселостью. - У меня нет ни рома, ни кока-колы, но могу предложить
вино мускат.
- Спасибо, но его не пьют после пива.
Я уселся на край одного из красных топчанов. Движения человека
в зеркале были ловки и быстры, как у юноши, не хватало, правда,
юношеского энтузиазма. Теперь мой лоб стал неестественно выпуклым,
будто на карикатуре, изображающей интеллектуала, а рот оказался
маленьким, сжатым и жестоким. А ну его к черту, этого двойника!
- Можем устроить небольшой вечер двоих ... если хотите, -
неуверенно предложила Гретхен.
Вовсю сияла с потолка лампочка, и Гретхен была похожа на
красивую куклу с настоящими человеческими волосами - не совсем уже
новую.
- Не хочется.
- Ладно. Вас не оскорбила эта идея, правда? - она пыталась
спросить это с детской непосредственностью, но вышло все равно
неловко. Девушка была смущена, расстроена.
- Я вижу, как вы озабочены. Вам надо повидать Пэта. Знаете,
может быть, он у себя в Лос-Анджелесе? Обычно он не уезжает отсюда
посреди ночи, дороги-то идут по горам, но несколько раз он так все
же делал.
- Я не знал, что у него есть квартира в Лос-Анджелесе.
- Маленький уголок, однокомнатная квартирка. Однажды в
воскресенье он возил меня туда - показать, где живет. Вот забавно,
если бы вышло так, что вы проделали путь в горы, чтобы разыскать
его, а он все это время был в Лос-Анджелесе!
- Да, забавно. Вы не знаете, где его уголок находится? Я бы
смог повидать его завтра.
- Завтра его там не будет. Он вернется на работу к Слокумам.
Я не стал с ней спорить.
- Очень жаль. А я должен сегодня ночью возвратиться в Лос-
Анджелес. Может, вы дадите его адрес?
- Я не знаю точного адреса. Я могла бы найти это место. - Она
уселась на топчан напротив меня, наши колени соприкасались. Пара
нейлоновых чулок, свисавших с вешалки для полотенец, устроенной над
кроватью, щекотала мне шею.
- Я готова сделать все, чтоб вам помочь, - сказала она.
- Да, я ценю это... Есть ли у того места какое-нибудь название?
- Грэхэм-Корт, кажется так. Я помню: одна из маленьких улиц,
идущих от Норт-Мэдисон. Между Голливудом и самим Лос-Анджелесом.
- И нет телефона?
- Насколько я знаю, нет.
- Еще раз благодарю.
Я встал. И она поднялась, как моя тень. И мы оказались сжатыми
узким проходом между топчанами. Я попытался обойти девушку и
почувствовал прикосновение ее бедер к своим.
- Вы мне нравитесь, мистер... Могу я что-нибудь сделать лично
для вас?
Затруднительное положение. Но мужчина в зеркале смотрел на меня
