кармане Мышонка была сложенная записка со словами: "В твоей ложе. В
Опере. Третий акт, сегодня вечером".
Они въехали в переулок Рю де ла Шин, и Майкл едва не наскочил на
двух идущих рядом немецких солдат. Габи успела вывернуть позади них,
и один из солдат заорал и засвистел на нее. У нее были еще свежи
сладкие воспоминания от ощущений прошлой ночи, и она беззаботно при-
встала с сиденья и пошлепала себя по заду, приглашая немцев поцело-
вать ее туда. Оба солдата захохотали и зачмокали от удовольствия. Она
ехала за Майклом по улице, покрышки колес прыгали по булыжнику, а за-
тем Майкл свернул в переулок, где прошлой ночью столкнулся с Мышон-
ком. Габи в соответствии с их планом поехала по Рю де ла Шин дальше к
югу.
Майкл остановил свой велосипед и подождал. Он смотрел в начало
переулка, выходящего на Рю Тоба футах в тридцати пяти от него. Мимо
прошел человек, темноволосый, сутулый, направлявшийся в другую сторо-
ну. Явно не Адам. Он посмотрел на часы: восемь тридцать одна. Мимо
начала переулка, оживленно беседуя, прошли мужчина с женщиной. Любов-
ники, подумал Майкл. У мужчины была темная борода. Не Адам. Проехала
телега, цоканье лошадиных подков эхом отдавалось в переулке. Несколь-
ко велосипедистов неторопливо прокрутили педали. Молочный фургон,
здоровый возница зазывал покупателей.
И тут мимо переулка в сторону шоссе Гамбетта прошел мужчина в
длинном темно-коричневом плаще, держа руки в карманах. Силуэт мужчины
выделялся четко, нос его был как клюв ястреба. Это не был Адам, но на
нем была черная кожаная шляпа, на которой за ленточку было заткнуто
перо, как у того сотрудника гестапо, на дороге, вспомнил Майкл. Муж-
чина внезапно остановился, прямо у входа в переулок. Майкл прижался
спиной к стене, прячась за кучей ломаных ящиков. Мужчина огляделся,
спиной к Майклу; в переулок он бросил беглый взгляд, который сказал
Майклу, что он много раз это проделывал. Тогда мужчина снял шляпу и
сбил с ее полей воображаемую пыль. Затем вернул шляпу на голову и
продолжил идти в сторону шоссе Гамбетта. Сигнал, догадался Майкл. На-
верно, кому-то дальше по улице.
Времени на размышления у него не оставалось. В следующее мгнове-
ние худощавый светловолосый мужчина в сером плаще, с черным чемодан-
чиком в руке и в очках в проволочной оправе, прошел мимо переулка.
Сердце у Майкла возбужденно забилось. Адам проследовал вовремя.
Он ждал. Примерно через тридцать секунд после того, как прошел
Адам, вход в переулок пересекли двое мужчин, один в восьми-девяти ша-
гах впереди другого. На первом был коричневый костюм и мягкая шляпа с
блестящим верхом, на втором бежевая куртка, парусиновые брюки и тем-
ный берет. Он нес газету, и Майкл понял, что в ней пистолет. Он пере-
ждал еще несколько секунд, потом глубоко вдохнул и поехал по переулку
на Рю Тоба. Он свернул направо, двигаясь в сторону шоссе Гамбетта, и
увидел всю картину целиком: человек в кожаной шляпе, быстрым шагом
идущий далеко впереди по левой стороне улицы, Адам на правой стороне,
а за ним через промежуток человек в костюме и читатель газеты.
Красивый и эффектный скромный парад, подумал Майкл. Наверно, бы-
ли и другие люди гестапо, ожидающие впереди на шоссе Гамбетта. Они
выполняли этот ритуал по меньшей мере дважды в день, с тех пор, как
навели на Адама мушку, и возможно, что однообразие ритуала притупляло
их реакцию. Возможно. Майклу не следовало на это полагаться. Он пое-
хал за читателем газеты, держа ровную скорость. Еще один велосипедист
круто обошел его, сердито позвякав звоночком. Майкл крутил педали за
человеком в костюме. Габи сейчас должна была быть в сотне ярдов поза-
ди Майкла, занимая тыловую позицию на случай, если дело примет плохой
оборот. Адам приближался к перекрестку Рю Тоба и шоссе Гамбетта; он
посмотрел влево и вправо, пропустил фырчащий грузовик, потом перешел
через улицу и пошел на северо-восток. Майкл следовал за ним, и тут он
увидел, как человек в кожаной шляпе вошел в подъезд, а другой сотруд-
ник гестапо в сером костюме и двуцветных ботинках вышел из того же
подъезда. Этот новый человек пошел вперед, глаза его медленно рыскали
впереди по улице. Вдалеке по ходу, на перекрестке Рю де Бельвилль и
шоссе Гамбетта, хлопали на ветру нацистские флаги.
Майкл слегка прибавил скорость и догнал Адама. Впереди показа-
лась фигура на старом потрепанном велосипеде, переднее колесо которо-
го виляло из стороны в сторону. Майкл обогнал этот велосипед и, минуя
Мышонка, коротко кивнул. Он увидел глаза Мышонка, блестящие и влажные
от страха, но времени сворачивать план не было: теперь - или никогда.
Майкл проехал мимо Мышонка и оставил все на него.
Заметив кивок, Мышонок ощутил, как живот у него от страха свело.
Он сейчас не понимал, зачем согласился на все это. Нет, не так: он
отчетливо сознавал, почему согласился. Он хотел попасть домой, и если
другого способа добиться этого не было...
Он увидел, как человек в двуцветных ботинках остро посмотрел на
него, потом отвел взгляд. Где-то в двадцати футах позади двуцветного
был тот светловолосый мужчина в круглых очках, описание которого
крепко сидело у него в голове. Он увидел приближавшуюся темноволосую
женщину, которая медленно крутила педали велосипеда. Этой ночью она
сладостно стонала так, что и у мертвых бы встали... Боже, как ему не
хватает жены! Блондин в сером плаще и с черным чемоданчиком прибли-
жался к пересечению с улицей Сен-Фарж. Мышонок слегка прибавил ходу,
пытаясь подоспеть к нужному месту. Сердце у него колотилось, а от по-
рыва ветра он чуть не потерял равновесие. Блондин остановился у бор-
дюра, стал переходить улицу Сен-Фраж. Боже помоги! - подумал Мышонок,
его лицо от страха перекосилось. Мимо проехало велотакси - помеха для
его задачи. Переднее колесо у него безбожно восьмерило, и Мышонок по-
думал с ужасом о том моменте, когда у колеса поломаются спицы, но тут
блондин собрался ступить на противоположный бордюр, и именно в этот
момент Мышонок стиснул зубы и крутанул вправо. Его выбило из седла,
колесо ушло из-под него, ударившись о бордюр. Падая, он плечом задел
блондина по руке. Но при этом он простер обе руки, пытаясь, по-види-
мости, за что-то ухватиться. Правая его рука углубилась в складки
плаща, он ощутил заплатанную шерстяную изнанку и рамку кармана. Паль-
цы его разжались. Затем велосипед и его тело грохнулись о бордюр, от
удара он едва удержал дыхание. Правая его рука, ладонь вся потная,
была пуста.
Блондин прошел три шага. Он повернулся, глянул на свалившуюся
ободранную фигуру и остановился.
- С вами все в порядке? - спросил он по-французски, и Мышонок
глупо ухмыльнулся и закивал головой.
Но когда блондин опять повернулся уходить, Мышонок увидел, как
порыв ветра взметнул полы его плаща - и из них выпал маленький листок
бумаги и полетел вниз.
Мышонок от ужаса раскрыл рот. Бумажка крутилась в воздухе, как
предательская бабочка, и Мышонок потянулся за ней, но она увернулась,
пролетела мимо. Она опустилась на тротуар и проскользнула по нему не-
сколько дюймов. Мышонок опять потянулся к ней, шея у него вспотела.
Темно-коричневый начищенный ботинок наступил на его пальцы, костяшки
хрустнули.
Мышонок глянул вверх, все еще глупо ухмыляясь. Человек, стоявший
над ним, был одет в коричневый костюм и мягкую шляпу с блестящим вер-
хом. Он тоже ухмыльнулся, только при этом лицо у него оставалось
мрачным, а глаза холодными - его тонкогубый рот был не создан для
улыбок. Человек подобрал с тротуара листок бумаги и развернул его.
Менее чем в тридцати футах от этого места Габи снизила ход до
минимума, она еле ползла, рука ее полезла под свитер за "Люгером".
Человек в коричневом костюме посмотрел на то, что было написано
на листке бумаги. Габи начала вытаскивать из-за пояса "Люгер", видя,
что второй гестаповец направился к своему напарнику и взял газету в
обе руки.
- Дайте мне сколько-нибудь денег, сударь,- сказал Мышонок, как
можно чище по-французски. Голос у него дрогнул.
- Ты, грязная скотина.- Человек в коричневом смял в кулаке бу-
мажку.- Сейчас вмажу тебе по... Смотри, когда ездишь на таком ломе.
Он швырнул бумажку в кювет, отрицательно покачал головой своему
напарнику, и оба они зашагали за блондином. Мышонок почувствовал тош-
ноту. Габи была изумлена, она убрала руку с "Люгера" и повернула ве-
лосипед к улице Сен-Фарж.
Мышонок левой рукой подобрал смятую бумажку из кювета и раскрыл
ее, пальцы у него дрожали. Он моргнул и прочитал то, что в ней было
написано по-французски:
"Голубая рубашка, средняя пуговица оторвана. Белые рубашки, не-
докрахмалены. Цветные рубашки не накрахмалены. Не получен запасной
воротничок".
Это была записка из прачечной. До Мышонка дошло, что она, должно
быть, лежала во внутреннем кармане плаща блондина, была зацеплена и
вылезла наружу, когда пальцы Мышонка положили записку.
Он засмеялся, смех был придушенным. Гибкость в правой руке под-
сказала, что пальцы не были сломаны, хотя два ногтя на ней уже почер-
нели.
Я сделал это! - подумал Мышонок, и почувствовал, как слезы вы-
ступают на глазах. Благодарение Богу, я сделал это!
- Садитесь на велосипед. Скорее! - Майкл сделал круг и теперь
остановился, расставив ноги и не слезая с седла, в нескольких футах
от Мышонка.- Поехали, вставайте! - Он посмотрел вдаль шоссе Гамбетта,
наблюдая, как Адам и гестаповские охранники приближались к улице де
Бельвилль и зданию нацистов.
- Я сделал это! - возбужденно сказал Мышонок.- Я и в правду сде-
лал...
- Садитесь на велосипед и езжайте за мной. Ну.- Майкл отъехал в
сторону, направляясь к месту встречи, нацарапанной надписи, объявляв-
шей "Германия победоносна на всех фронтах". Мышонок вылез из кювета,
сел на велосипед с восьмерившим колесом и поехал за ним. Его трясло,
и, наверное, он был предателем и заслужил виселицу, но в его вообра-
жении расцветал образ дома, подобный весеннему цветку, и внезапно он
действительно почувствовал себя одержавшим победу.
Глава 7
"Тоска" - легенда про обреченных любовников - была этим вечером
в Опере. Неимоверно огромное, словно бы в расчете на Гаргантюа, соо-
ружение, казалось, выросло перед Майклом и Габи подобно высеченному
из камня монолиту, когда они на помятом голубом "Ситроене" приблизи-
лись к нему по Проспекту Оперы. За рулем был Мышонок, основательно
отчищенный, так как хорошенько отмылся в ванной и чисто побрился. И
все-таки глаза у него были запавшие, а лицо в глубоких морщинах, и
хотя волосы он с помощью помады зализал назад и одет был в чистую -
заботами Камиллы - одежду, его нельзя было по ошибке принять за чис-
токровного джентльмена. Майкл в сером костюме сидел на заднем сиденье
рядом с Габи, которая была одета в темно-синее платье, купленное ею
днем на бульваре де ла Шанелль. Цвет его гармонировал с ее глазами, и
Майкл подумал, что она так же красива, как и другие женщины, которых
он знал.
Небо очистилось, выступили звезды. В мягком свете шеренги улич-
ных фонарей вдоль Проспекта Оперы стоял, бросая вызов временам и об-
стоятельствам, великолепие колонн, куполов и замысловатой лепки, ка-
менный фронтон, расцвеченный от светло-серого до морской волны цве-
тов. Под его куполообразной крышей, на которой возвышались статуи Пе-
гаса с каждого угла и огромная фигура Аполлона с лирой - на вершине,
царила музыка, а не Гитлер. Автомобили и экипажи останавливались у
чашеобразного главного подъезда и высаживали своих пассажиров. Майкл
сказал:
- Остановите здесь,- и Мышонок подвел "Ситроен" к бордюру, почти
не гремя шестернями.- Вы знаете, в какое время забрать нас.- Он по-
глядел на часы и не мог удержаться от мысли о капсуле внутри их.
- Да,- сказал Мышонок.
Габи уточнила в кассе, в какое точно время должен начаться тре-
