кривая улыбка. Один из солдат достал ручной фонарик, и сотрудник гес-
тапо неумело пытался включить его. Что-то перед ним пыталось поднять-
ся, высвобождаясь из-под застывшего трупа у его ног. Руки у него дро-
жали, ему не удавалось щелкнуть неподдававшейся кнопкой.
- Ну что за черт! - заорал он - но тут кнопка поддалась, и свет
зажегся.
Он увидел, что там было, и дыханье у него сперло.
У черта были зеленые глаза и крепкое мускулистое тело, покрытое
черной с седыми подпалинами шерстью. У этого черта были белые клыки,
и стоял он на четырех лапах.
Зверь яростно встрепенулся, сильным движением, от которого руки
трупа отлетели от него как спички, и отбросил мертвое тело в сторону.
С ним отлетели остатки человеческого маскарада, заляпанный кровью се-
рый костюм, белая рубашка с галстуком, все еще охватывавшим разодран-
ный воротник, белье, носки и ботинки. Среди хлама осталась и кобура с
"Люгером": у зверя было более смертельное оружие.
- О... мой...- гестаповец никогда не взывал к Богу, но Гитлера
тут не было, а Бог знал, что такое справедливость.
Зверь метнулся, раскрыв пасть; когда он достиг гестаповца, его
зубы тут же вонзились в его глотку и вырвали мякоть и артерии. Покры-
тие крыши вокруг тут же окрасилось красным.
Двое солдат и второй гестаповец заорали и бросились прочь, спа-
сая жизни. Еще один солдат побежал не в ту сторону,- не к чердаку, а
в сторону улицы. Далеко уйти ему не удалось - он скончался, как обор-
ванная нота. Второй гестаповец, герой-дурак, поднял пистолет, чтобы
застрелить зверя, обернувшись к нему всего лишь на долю секунды, но
свирепое зеленое свечение глаз зверя заворожило его, и этой краткой
заминки оказалось более чем достаточно. Зверь прыжком метнулся к не-
му, раздирая когтями лицо в кровавые клочья, и его безгубый придушен-
ный хрип вывел двоих оставшихся солдат из состояния транса. Они тоже
бросились прочь, один из них упал, запутавшись у второго в ногах.
Майкл Галатин рассвирепел. Он скрипел зубами, челюсти его щелка-
ли. С его морды капала кровь, горячий запах ее побуждал к дальнейшим
зверствам. Человеческий разум работал в волчьем черепе, глаза его ви-
дели не ночную тьму, а сероватое мерцание, в котором очерченные голу-
бизной фигуры бежали к двери, визжа словно крысы, за которыми гонят-
ся. Майкл мог слышать паническое биение их сердец, военный барабан, в
который колотят с безумной скоростью. В запахе их пота ощущался запах
сосисок и шнапса. Он двинулся вперед, его мышцы и сухожилия работали
как безупречный механизм машины для убийств, и он повернул в сторону
солдата, пытавшегося встать на ноги. Майкл глянул немцу в лицо и в
долю секунды определил в нем юношу, не старше семнадцати лет. Невин-
ность, испорченная оружием и книгой под названием "Майн Кампф". Майкл
вцепился челюстями в правую руку юнца и сломал косточки, не повредив
кожи, лишив его возможности и дальше портиться оружием. Затем, когда
юнец вскрикнул и стал отбиваться от него руками, Майкл отпустил его и
двинулся по крыше за остальными.
Один из солдат остановился, чтобы выстрелить из пистолета; пуля
отскочила рикошетом слева от Майкла, но он не замедлил хода. В тот
момент, когда солдат повернулся, чтобы бежать дальше, Майкл метнулся
и ударил его в спину, свалив словно пугало. Затем Майкл проворно со-
скочил с него и продолжил бег, сливаясь в смазанные линии. Он видел,
как другие протискивались в дверь, ведущую к лестнице, и еще через
несколько секунд они бы накинули на нее изнутри запор. На крыше оста-
вался последний человек, который пролезал через дверь, которая уже
закрывалась, и немцы в истерике пытались поскорее втащить его. Майкл
пригнул голову и рванулся вперед.
Он взлетел в прыжке, и, изогнувшись в воздухе, всем телом ударил
в дверь. Она от удара отлетела, сбив немцев на лестницу клубком рук и
ног. Он приземлился в середине клубка, яростно раздирая его клыками и
когтями без разбора, затем бросил их, окровавленных и изувеченных, и
понесся вниз по лестнице и переходам, все еще помеченным следам нос-
ков ботинок Адама.
Когда он сбежал по широкой лестнице, ведущей в зал, ему встрети-
лась толпа, возмущенно толкавшаяся и громко требовавшая возмещения
убытков за сорванное представление. Когда Майкл появился на лестнице,
крики прекратились; однако тишина длилась недолго. Новая волна визга
ударилась о мраморные стены Оперы, и мужчины и женщины в элегантных
нарядах перепрыгивали через перила, как матросы с торпедированного
линкора. Майкл прыжком одолел последние шесть ступенек, лапы его при
приземлении заскользили по зеленому мрамору, и бородатый аристократ с
тросточкой слоновой кости побледнел и завалился назад, на его брюках
спереди стало расплываться мокрое пятно.
Майкл понесся дальше, мощь и возбуждение пели в его крови. Серд-
це у него ровно качало кровь, легкие вздымались как мехи, мышцы рабо-
тали как стальные пружины. Он щелкал челюстями справа и слева, распу-
гивая тех, кто остолбенел и не мог двинуться. Затем пролетел через
последнее фойе, расчистив тропу среди визга, и выскочил наружу. Он
проскользнул под брюхом у лошади, везшей экипаж, она встала на дыбы
и, обезумев, затанцевала. Майкл оглянулся через плечо; за ним бежало
несколько человек, но напуганная лошадь кинулась прямо на них, и они
рассеялись, спасаясь от ее лягающих копыт.
Раздался новый визг: изношенных тормозов и покрышек, трущихся о
камень. Майкл глянул перед собой и увидел пару огней, летевших на не-
го. Не мешкая, он оттолкнулся от земли и взмыл над бампером и капотом
автомобиля. В то же мгновение он увидел за стеклом два изумленных ли-
ца и, тут же оттолкнувшись от верха, приземлился на другой стороне и
помчался прочь через Проспект Оперы.
- Боже мой! - разинул рот Мышонок, когда "Ситроен" задрожал от
резкого останова. Он посмотрел на Габи.- Что это?
- Не знаю.
Она была ошеломлена, и ее голова, казалось, была полна ржавых
шестеренок. Она увидела людей, высыпавших из здания Оперы, среди них
несколько немецких офицеров, и сказала:
- Едем!
Мышонок нажал на акселератор, рывком развернул автомобиль и рва-
нул прочь от Оперы, оставив после себя хлопок и облако голубого дыма,
как последний салют.
Глава 9
Шел третий час ночи, когда Камилла услышала стук в дверь. Она
села в постели, мгновенно проснувшись, полезла под подушку и вытащила
смертоносный пистолет "Вальтер". Затем прислушалась; стук повторился,
более настойчиво. Не гестапо, рассудила она; те стучат топором, а не
костяшками пальцев. Но взяла пистолет с собой, когда зажгла керосино-
вую лампу и пошла в длинной белой ночной сорочке к двери. Она чуть не
столкнулась с Мышонком; маленький человечек стоял в проходе, испуган-
но глядя широко раскрытыми глазами. Она приложила палец к губам, ког-
да он хотел было что-то сказать, а затем прошла мимо него к двери.
Что за безумная пошла жизнь! - сердито подумала она. Ей с трудом уда-
лось двадцать минут назад уложить спать потрясенную горем девицу -
дурной бритт позволил убить себя и Адама,- а теперь она наталкивается
на этого нацистского психа! Из такого можно выкрутиться только чудом,
но Жанна д'Арк давно уже обратилась в прах.
- Кто это? - спросила Камилла, притворяясь, что охрипла спро-
сонья. Сердце у нее колотилось, а палец держался на курке.
- Зеленые глаза,- сказал человек с другой стороны.
Ни одна рука в Париже не отпирала дверь так скоро.
Майкл стоял с запавшими глазами, на щеках и подбородке темная
щетина. На нем были коричневые парусиновые штаны, на пару размеров
меньше, чем требовалось, и белая рубашка, рассчитанная на полного
мужчину. На ногах были темно-синие носки, но ботинок не было. Он шаг-
нул в помещение, мимо Камиллы, стоявшей с открытым ртом. Мышонок
словно бы подавился. Майкл тихо закрыл за собой дверь и запер ее.
- Задание,- сказал он,- выполнено.
- О,- сказал кто-то, задыхаясь от спешки. В проеме двери в
спальню стояла Габи, с бледным лицом и красными кругами вокруг глаза.
На ней все еще было новое голубое платье, теперь бесформенное и силь-
но смятое.
- Ты... умер. Я видела, как ты... принял яд.
- Он не подействовал,- сказал Майкл.
Он прошел мимо них, мышцы его были как у избитого и болели, а
голову ломило от тупой боли: все это - последствия превращения. Он
подошел в кухне к тазу с водой и ополоснул лицо, потом взял яблоко и
стал его грызть. Камилла, Габи и Мышонок, как три тени, проследовали
за ним.
- Я получил сведения,- сказал он, когда зубы его сгрызли яблоко
до сердцевины; это сыграло роль чистки зубов и удалило остатки запек-
шийся крови.- Но их недостаточно.- Он взглянул на Камиллу, его зеле-
ные глаза блеснули в свете лампы.- Я обещал Мышонку, что доставлю его
в Берлин. У меня тоже есть причины попасть туда. Вы нам поможете?
- Девушка сказала, что видела, как вас окружили нацисты,- сказа-
ла ему Камилла.- Если даже цианид не подействовал, от них-то вы как
избавились? - Глаза у нее сузились: невозможно, чтобы этот человек
сейчас стоял здесь. Невозможно!
Он, не мигая, уставился на нее.
- Я был проворнее, чем они.- Она хотела продолжить расспросы, но
не знала, о чем. Куда подевалась та одежда, в которой он ушел отсюда?
Она посмотрела на его украденные штаны и рубашку.- Мне пришлось пере-
одеться,- сказал он спокойным и внушающим доверие голосом.- Немцы
гнались за мной. Я взял одежду, висевшую на веревке.
- Я не...- Она посмотрела на его босые ноги. Он покончил с ябло-
ком, бросил огрызок в мусорное ведро и достал другое.- Я не пони-
маю! - Габи просто смотрела на него, ее чувства были все еще в смяте-
нии. Мышонок сказал:
- Эй! Мы слышали про это по радио! Говорили, что в здание Оперы
попала собака и устроила сущий ад! Мы тоже видели ее! Прямо над нашим
автомобилем! Разве не так? - подтолкнул он Габи.
- Да. Я видела.
- Сведения, которые я получил этим вечером,- сказал Майкл Камил-
ле,- нужно проверить. Для нас крайне важно как можно скорее попасть в
Берлин. Вы можете помочь нам в этом?
- Это... слишком сложно. Я не уверена, что могу...
- Можете,- сказал он.- Нам понадобится новая одежда. Удостовере-
ния личности, если сможете достать. И следует согласовать с Эхо, что-
бы она встретила меня в Берлине.
- Я не имею полномочий, чтобы...
- Я даю вам полномочия. Мы с Мышонком направляемся в Берлин как
можно скорее. Согласовывайте с кем угодно. Делайте все, что ни при-
дется. Но доставьте нас туда. Поняли?
Он слегка улыбнулся, показывая зубы. От его улыбки ей стало не
по себе.- Да,- сказала она.- Поняла.
- Постойте. А как насчет меня? - Габи наконец стряхнула с себя
оцепенение. Она ступила вперед и тронула за плечо Майкла, желая удо-
стовериться, что это действительно он. Так оно и было; ее рука сжала
его за локоть.- Я поеду в Берлин с тобой.
Он посмотрел в ее красивые глаза, и его улыбка смягчилась.
- Нет,- мягко сказал он.- Ты едешь на запад, обратно туда, где у
тебя хорошо знакомая работа, которую ты делаешь отлично.
Она хотела было протестовать, но Майкл приложил палец к ее гу-
бам.
- Ты сделала для меня все, что могла. Но сама ты к востоку от
Парижа не выживешь, а я не могу все время быть тебе охраной.
Он заметил, что под ногтем пальца, прижатого ко рту Габи, запек-
лась кровь, и быстро убрал его.
- Единственная причина, почему я беру с собой его, в том, что я
заключил с ним сделку.
- Да уж, точно заключил,- пропищал Мышонок.
- И я ее выполню. Но в одиночку я всегда действую лучше. Ты по-
нимаешь? - спросил он Габи.
Конечно, она не понимала. Пока. Но со временем она должна по-
нять; когда война окончится, и она прозрослеет, станет матерью, а
там, где землю когда-то давили гусеницы немецкого танка, у нее будет
