виноградник, на обязательно поймет. И будет рада тому, что Майкл Га-
латин дал ей будущее.
- Когда мы сможем уехать? - Майкл переключился на Камиллу, чей
мозг лихорадочно прорабатывал варианты путешествия из Парижа к боль-
ному сердцу Рейха.
- Через неделю. Это самое ранее, когда я смогу вывезти вас отсю-
да.
- Четыре дня,- сказал он ей и подождал, пока она не кивнула со
вздохом.
Домой! - подумал Мышонок, у которого от возбуждения закружилась
голова.- Я еду домой!
Это самая распроклятая кутерьма, в какую я когда-либо попадала в
своей жизни, подумала Камилла. Габи потонула в противоречиях; ее тя-
нуло к чудом избежавшему смерти мужчине, который был перед ней, но
она любила свою страну. А у Майкла было две заботы. Одна была о Бер-
лине, а другой была фраза, ключ к тайне: "Стальной Кулак".
В спальне, когда свечи догорали, Габи легла на постель из гуси-
ного пуха. Майкл склонился над ней и поцеловал в губы. Они на время
прильнули друг к другу горячими губами, а потом Майкл предпочел рас-
кладушку и лег поразмыслить о дальнейшем.
Ночь продолжалась, рассвет начал окрашивать небо розовыми отбле-
сками пламени.
Часть шестая. Берсеркер
Глава 1
Моя рука! - испуганно подумал Михаил, садясь на своей постели из
сена. Что с моей рукой?
Во мраке подвала белого дворца он чувствовал, как его правую ру-
ку дергает и жжет, будто вместо крови по ее артериям течет жидкий
огонь. Боль, разбудившая его, усиливалась, распространяясь от пред-
плечья на плечо. Пальцы его скручивало, выворачивало, и Михаил стис-
нул зубы, чтобы сдержать крик. Он схватил себя за запястье, потому
что пальцы у него судорожно дергались, и собрал их в кулак; ему были
слышны тихие слабые потрескивания, с каждым из них в него будто бы
вонзался еще один болезненный укол. Лицо у него покрылось потом. Он
не осмеливался плакать, потому что его бы высмеяли. В следующие мучи-
тельные секунды кисть руки у него стала искривляться и менять форму,
превращаясь в причудливую темную штуку на его запястье, белом и де-
ргавшемся. Боль доводила его до крика, но все, что могло выдавить его
горло, был всхлип. Из мякоти на его руке образовались полоски черной
шерсти, они обволокли запястье и предплечье Михаила подобно ленточ-
кам. Пальцы с хрустящими звуками уходили внутрь суставов, костяшки
меняли форму. Михаил раскрыл рот, готовый заорать, рука его была по-
крыта черной шерстью, а там, где у него были пальцы, появились кривые
когти и мягкие розовые подушечки. Волна черной шерсти поднялась вверх
по предплечью, охватила локоть, и Михаил понял, что в следующий мо-
мент ему надо бы вскочить и бежать с криком к Ренате.
Но момент прошел, а он не шевельнулся. Черная шерсть заструи-
лась, стала уходить назад в мякоть, отдавая саднящей колющей болью, а
пальцы опять затрещали и удлинились. Кривые когти убрались под кожу,
оставляя человеческие ногти. Поверхность руки изменилась, стала бе-
лой, как луна, и пальцы повисли странными мясистыми отростками. Боль
уменьшилась, потом исчезла. Все это продолжалось, наверное, секунд
пятнадцать.
Михаил вобрал в себя воздух и едва всхлипнул.
- Превращение,- сказал Виктор, сидевший на корточках в футах се-
ми от мальчика.- Оно к тебе приближается.
Два больших истекающих кровью зайца лежали на камнях возле него.
Михаил вскочил, ошеломленный. Голос Виктора сразу же разбудил
Никиту, Франко и Олесю, которые спали, свернувшись калачиками, побли-
зости. Поля, ум которой все еще был слаб после смерти Белого, зашеве-
лилась на подстилке из сена и открыла глаза. Позади Виктора стояла
Рената, которая бдительно следила за всеми эти три дня, с той самой
поры, когда он ушел выслеживать того, кто убил брата Поли. Виктор
встал, величественный в своих покрытых снежной коркой одеждах, высе-
ченные погодой морщины и складки на его бородатом лице блестели от
таявшего снега. Огонь едва теплился, дожирая остатки сосновых веток.
- Пока вы спите,- сказал он им,- по лесу гуляет смерть.
Виктор собрал их в кружок, дыхание его было заметно в холодном
воздухе. Кровь зайцев уже замерзла.
- Берсеркер,- сказал он.
- Что? - Франко встал, неохотно отделяясь от теплой беременной
Олеси.
- Берсеркер,- говорил Виктор.- Волк, который убивает из-за любви
к убийству. Тот, который зарезал Белого.- Он посмотрел на Полю своими
янтарными глазами; она все еще была отравлена печалью и оставалась
совершенно безучастной ко всему.- Волк, который убивает из-за любви к
убийству,- сказал он.- Я нашел его след примерно в двух верстах к се-
веру отсюда. Он - огромный, весит, наверное, пудов пять. Он двигался
к северу ровным скоком, поэтому я смог проследить его следы.
Виктор сел на колени у слабого огонька и стал греть руки. Лицо
его омывали трепетавшие розовые огоньки.
- Он очень ловкий. Каким-то образом он учуял меня, и мне при-
шлось быть все время внимательным, стараться, чтобы ветер всегда дул
мне в лицо. Он не собирался позволить мне обнаружить его логово; он
повел меня через болото, и я чуть не провалился в том месте, где он
подломил лед, чтобы тот не устоял подо мной.- Он слабо улыбнулся, на-
блюдая за огнем.- Если бы я не учуял его мочу на льду, я бы уже был
мертв. Я знаю, что он рыжий: я нашел клочки его шерсти, зацепившиеся
за колючки. Вот что я узнал о нем.- Он потер руки, массируя побитые
костяшки пальцев, и встал.- Его охотничья территория скудеет. Он хо-
чет завладеть нашей. Он знает, что для этого ему нужно перебить всех
нас.- Он обвел взглядом сидящую кружком стаю.- С этого момента никто
не выходит в одиночку. Даже за пригоршней снега. Будем охотиться па-
рами и всегда следить до рези в глазах, чтобы не терять друг друга из
виду. Понятно? - Он дождался, чтобы Никита, Рената, Франко и Олеся
кивнули. Поля по-прежнему сидела с отсутствующим взглядом, в ее длин-
ных каштановых волосах торчали соломинки. Виктор глянул на Михаила.-
Понятно? - повторил он.
- Да, сударь,- быстро ответил Михаил.
Время кошмарных дней и ночей миновало. В то время как тело Олеси
полнело, Виктор учил Михаила по пыльным книгам в огромном зале. У Ми-
хаила не было трудностей с латинским и немецким, но английский за-
стревал у него в горле. Он был и в самом деле совсем иностранным язы-
ком.
- Произношение! - гремел Виктор.- Это надо произносить как "ин"!
Говори!
Английский язык был джунглями терний, но мало-помалу Михаил про-
бивал в них тропу.
- Мы будем читать вот из этой книги,- сказал однажды Виктор, от-
крывая огромный иллюстрированный рукописный фолиант, написанный по-
английски, страницы которого были оформлены как свитки.- Слушай,-
сказал Виктор и стал читать:
~ Я, вдохновленный свыше, как пророк,
В мой смертный час его судьбу провижу.
Огонь его беспутств угаснет скоро:
Пожар ведь истощает сам себя.
Дождь мелкий каплет долго, ливень - краток;
Все время шпоря, утомишь коня;
Глотая быстро, можешь подавиться.
Тщеславие - обжора ненасытный,
И, снедь пожрав, начнет глодать себя~.
Он поднял взгляд.
- Ты знаешь, кто это написал?
Михаил покачал головой, и Виктор назвал имя.
- Теперь повтори его,- сказал он.
- Шэк... Шэки... Шэкиспер.
- Шекспир,- поправил Виктор.
Он прочитал еще несколько строк голосом, в котором чувствовалось
благоговение:
~ Счастливейшего племени отчизна,
Сей мир особый, дивный сей алмаз
В серебряной оправе океана,
Который словно замковой стеной
Иль рвом защитным ограждает остров
От зависти не столь счастливых стран;
То Англия, священная земля,
Взрастившая великих венценосцев.~
Он посмотрел Михаилу в лицо.
- Так что есть страна, где не казнят учителей,- сказал он.- Пока
еще, по крайней мере. Я всегда хотел увидать Англию - там человек мо-
жет жить свободно.- В глазах его отразился яркий отблеск далеких ог-
ней.- В Англии не сжигают книг и не убивают за любовь к ним.- Он рез-
ко вернулся к теме.- Но, впрочем, я никогда ее не видел. А ты - мо-
жешь. Если когда-нибудь уйдешь отсюда, езжай в Англию. Сам тогда и
узнаешь, такой ли это благословенный край. Правильно?
- Да, сударь,- согласился Михаил, не совсем понимая то, с чем
соглашался.
А после того, как по лесу прошла помелом серая мгла одной из по-
следних вьюг, в Россию пришла весна; сначала проливными дождями, а
затем повсеместной зеленью. Сны Михаила стали фантастическими: он бе-
жит на четырех лапах, тело его со свистом рассекает воздух над темной
местностью. Когда он просыпался от них, то дрожал и был в поту. Иног-
да он успевал мельком заметить вид черной шерсти, покрывавшей руки,
грудь и ноги. Кости у него ломило, как будто их регулярно ломали и
опять сращивали. Когда он слышал завывающие, отдающиеся эхом голоса
перекликавшихся между собой Виктора, Никиты или Ренаты во время охо-
ты, горло его сжималось и сердце болело. Превращение надвигалось на
него, медленно и неотступно, превращение начинало его захватывать.
В одну из ночей раннего мая Олеся стала корчиться и вскрикивать.
Тогда Поля и Никита стали держать ее, свет, казалось, прыгал, а окро-
вавленные руки Ренаты извлекли двух новорожденных. Михаил видел их,
пока Рената не пошепталась с Виктором и не завернула тела в тряпки;
одна из слабых крошек, миниатюрное подобие человека, была без левой
руки и ноги и словно бы искусана. У второго трупика, задохнувшегося
от пуповины, были когти и клыки. Рената туго спеленала тряпками мерт-
вые тельца, прежде чем Олеся и Франко их увидели. Олеся подняла голо-
ву, пот блестел на ее лице, и прошептала:
- Они - мальчики? Они - мальчики?
Михаил ушел прочь раньше, чем Рената ей ответила. Позади него
раздался вопль Олеси, в коридоре он чуть не налетел на Франко; тот
грубо отшвырнул его в сторону, спеша мимо.
Когда взошло солнце, они отнесли спеленатых малышей к местечку в
полуверсте на юг от белого дворца: в сад, сказала Рената Михаилу,
когда он спросил ее. В сад, сказала она, где лежат все малыши.
Это было место, окруженное высокими березами, и на мягкой, по-
крытой опавшими листьями земле лежали выложенные из камней прямо-
угольники, отмечавшие захороненные тела. Франко и Олеся опустились на
колени и вдвоем стали выкапывать руками могилки, в то время как Вик-
тор держал трупики. Вначале Михаил думал, как это жестоко, потому что
Олеся всхлипывала и слезы катились по ее лицу, когда она копала, но
через некоторое время ее плач прекратился и она заработала быстрее.
Он понял, в чем суть обычая стаи хоронить мертвых: слезы уступали ра-
боте мышц, пальцы разрывали землю все решительнее. Франко и Олесе бы-
ло позволено выкопать так глубоко, как им хотелось, а потом Виктор
уложил тельца в могилки, и их засыпали сверху землей и листьями.
Михаил окинул взглядом все выложенные из камней маленькие квад-
ратики. В этой части сада были только дети; подальше, в тени высоких
деревьев, могилы были побольше.
Он понял, что где-то там лежал Андрей, так же как и те члены
стаи, которые умерли до того, как был укушен Михаил. Он видел, как
много уже умерло детей: их было больше тридцати. Ему пришло в голову,
что стая продолжает попытки обзавестись детьми, но младенцы всегда
умирают. Может ли быть новорожденный получеловеком-полуволком? - ду-
мал он, когда теплый ветерок шевелил ветви. Он не мог представить,
как бы тело младенца могло вынести подобную боль; если какой-то мла-
денец действительно выжил бы после такой муки, он должен был бы ока-
заться очень крепок духом.
Франко и Олеся разыскали камни и обложили ими могилки. Виктор не
произнес ни слова, ни к ним, ни к Богу; когда работа была завершена,
