пояс танцовщицы, а пиво отдавало шваброй. Бун тогда страшно выпендривался,
называл всех танцовщиц по именам и хвастался, что всех их имел. Рикс
вспомнил, как Бун ухмылялся и его зубы блестели в мигающем свете.
- Я тебе нравлюсь, не правда ли? - Она вытерла один глаз, размазав по
лицу тушь. - Я могла бы поехать вместе с тобой в Атланту. Они дадут тебе
забрать меня, не попытаются остановить. Бун боится тебя. Он мне сам
говорил. Тебе действительно будет хорошо со мной, Рикс. Тебе нужна
женщина, и я не буду поступать, как та. Я не сойду с ума и не перережу
себе...
- Возвращайся в свою комнату, - сказал он. Воспоминание о Сандре,
лежащей в ванной в крови, встряхнуло Рикса. Бритва на кафеле. Кровь на
стенах. Вьющиеся пепельные волосы, плавающие в воде.
Паддинг выпростала груди из пеньюара. Они висели в дюйме от его лица.
- Возьми их. Ты можешь, если захочешь. - Она попыталась направить его
руку.
Он сжал пальцы в кулак. - Нет, - сказал он, чувствуя себя самым
большим дураком в мире.
- Только прикоснись, прикоснись.
- Н_е_т_.
В одно мгновение ее лицо смялось, как мокрый картон. Она выпятила
нижнюю губу.
- Я... думала, что нравлюсь тебе.
- Нравишься, но ты жена моего брата.
- У тебя что, недомогание по этой части? - В ее голосе был обидный
намек.
- Нет, но я не распутник. У тебя с Буном есть проблемы, и я не хочу
вставать между вами.
Ее глаза сузились и превратились в тоненькие щелочки. Спала маска
совершенства, и под ней оказалась настоящая Паддинг.
- Ты точно такой же, как и они! Ты не беспокоишься ни о ком, кроме
самого себя! - Она встала, пьяно, неловкими движениями, поправляя свою
одежду. - О, ты строишь из себя такого надменного и сильного, а на самом
деле ты такой же проклятый Эшер, во всех отношениях!
- Говори тише. - Уолен, должно быть, получал сейчас от этого
дьявольское наслаждение.
- Я буду орать, если захочу! - Но она все же была недостаточно пьяна,
чтобы ей хотелось разбудить Маргарет Эшер. Она прошагала к двери и
обернулась. - Спасибо за помощь, мистер Эшер! Я ее никогда не забуду! -
Она покинула комнату в праведном гневе, но дверью хлопнула не слишком
сильно.
Рикс лежал на спине и ухмылялся. Значит, Бун просто пускал пыль в
глаза, рассказывая о своих сексуальных подвигах. Вот так штука! Бун меня
боится, думал он. Невероятно!
И он будет боятся меня до тех пор, пока я не покончу с ним.
Десять миллиардов долларов, размышлял он, постепенно отходя ко сну. С
такими деньгами можно делать все что угодно. Он бы обладал немыслимой
властью. Тогда не нужно будет просиживать за пишущей машинкой, разыгрывая
из себя то Бога, то Сатану.
...БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ПОСТОЯННЫХ ЗАБОТ, КНИГ И КОСЫХ ВЗГЛЯДОВ АГЕНТОВ...
Странный монотонный голос неожиданно возник в его голове, шепча тихо
и искушающе из самых глубин мозга. На мгновение Рикс был убаюкан им и
увидел, как выходит из лимузина и направляется к открытым дверям
оружейного завода, за которыми военные, симпатичные секретарши и подхалимы
поджидали его, чтобы поприветствовать.
Н_е_т_, подумал он, и образы померкли. Нет. Все эти деньги до
последнего цента испачканы кровью. Я должен идти в этом мире своим путем и
рассчитывать на собственные силы. Мне не нужны эти кровавые деньги.
Но когда он потушил лампу и опять погрузился в сон, его последней
мыслью было:
...ДЕСЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ...
Спустя примерно час шум сильного ветра пробудил Паддинг от тяжелого
сна. Она взглянула на дверь и увидела силуэт, отбрасывающий в комнату тень
из коридора. Она затаила дыхание, выжидая. Силуэт помедлил и прошел.
Паддинг вцепилась в шелковую простыню. По каким-то причинам она не
осмелилась открыть дверь и посмотреть, кто это разгуливает по Гейтхаузу
среди ночи, но она почувствовала в комнате запах Уолена.
Она крепко зажмурилась и в темноте хриплым шепотом позвала маму.
7
Нью Тарп не прекращал бороться до тех пор, пока восходящее солнце не
обагрило небеса.
Каждый раз, когда он в течение ночи пытался вырваться, колючки
захватывали его еще крепче. В нескольких местах они вошли в его тело. Пару
раз он принимался плакать, но когда понял, что это истощает его силы, а
без них он умрет, он тотчас умолк, словно ему дали пощечину.
В яму понемногу начал проникать свет. Ветер, такой яростный ночью,
стих до едва слышного шепота. Изо рта Нью еще шел пар, но кости уже начали
леденеть. Он за всю жизнь никогда так не замерзал.
Дважды за ночь ему чудилось, что его зовут издалека. Он пытался звать
на помощь, но его голос был слабым и хриплым, а голова сильно болела.
Когда луна начала заходить, он услышал, как что-то движется по краю ямы.
Он задрал голову, насколько позволяли обвившие его шею колючки, но ничего
не увидел. Судя по треску ломающихся кустов, там было что-то большое. Нью
казалось, что он слышит прерывистое дыхание. Но лес оставался тихим. Один
из порывов ветра донес до него мускусный запах зверя на охоте.
Жадный Желудок, подумал Нью, оставаясь совершенно спокойным. Жадный
Желудок ходила по краю ямы. Жадный Желудок чуяла его и _х_о_т_е_л_а_ этот
вкусный кусок мяса, но даже ужасная черная пантера не решалась спуститься
в эти колючки.
Через некоторое время звуки стихли. Зверь ушел на поиски более легкой
добычи.
Каждый раз, закрывая глаза, Нью видел фигуру, стоящую на краю с
чем-то безвольно висящим под мышкой. Он ничего не мог сказать об этой
фигуре. Мужчина или женщина, какого возраста, человек ли вообще? Но он
знал, кто это был. У него зашлось сердце и по коже поползли мурашки. Это
было то, о чем предупреждала его мама всю жизнь, то, что унесло девочку
Парнеллов в третью неделю сентября и маленького Вернона Симмонса прошлой
осенью.
Иногда он думал, что все это лишь сказки, придуманные родителями
детей, живущих на горе Бриатоп, чтобы те не уходили далеко в лес.
Но теперь, благодаря лунному свету, он знал другое.
"Я должен выбраться отсюда!" - мысленно крикнул Нью. Он снова
рванулся, пытаясь вырвать у колючих веток левую руку и освободить правую
ногу. Шипы вонзились ему в горло, и на коже выступили капельки крови.
Маленькие коготки рвали его грудь.
Успокойся. Тише, не дергайся. Шипы задушат тебя. Нужно
о_б_д_у_м_а_т_ь_, как отсюда выбраться.
Он аккуратно повернул голову. Скелет охотника позади него, казалось,
слегка светился. Нью увидел, что на нем все еще висит сгнивший охотничий
рожок. Мертвец пробыл здесь очень, очень долго.
Его взгляд перешел на вьюнок, оплетавший изломанную правую руку
скелета. Зеленые кости пальцев показывали, как стрелка, на кучу поблекших
листьев у правой ноги мертвеца.
Нью уставился на пустые ножны от охотничьего ножа.
А где же сам нож?
Выпал во время падения? Нью опять посмотрел на скрюченные кости
пальцев. Затем на кучу листьев.
Он вытянул левую ногу и стал ворошить эту кучу носком ботинка. Из-под
листьев бросилось врассыпную множество черных жуков. В воздухе повис сырой
могильный запах. Колючки вонзились в него, как только он попытался
дотянуться еще левее. Он сдвинул ногу и попробовал рыть в другом месте, но
раскопал лишь белые листья, червей и слизней.
Шипя от боли, когда шипы вонзались ему в горло, Нью раскапывал носком
ботинка листья прямо под рукой скелета. Он орудовал ногой как лопатой,
двигая ею вверх и вниз. Из потревоженного гнезда во все стороны поползли
пауки.
Один из них вскарабкался на торчащую из сырой земли рукоятку
охотничьего ножа, сделанную из оленьего рога.
ОХОТНИК ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ДОЛЖЕН БЫЛ ТЯНУТЬСЯ ЗА СВОИМ НОЖОМ.
Наверху каркнула ворона - словно бы прозвучал жестокий смех. Нож с
таким же успехом мог быть и в миле отсюда. С одной свободной рукой и
свободной ногу Нью никак не мог до него дотянуться.
- Помогите! - крикнул он в отчаянии. Его голос прозвучал как
предсмертный хрип. Мать, должно быть, уже ищет его. И другие люди тоже.
Они должны в конце концов его найти. _К_а_к _ж_е_, мрачно подумал он.
Кто-то должен был найти и этого охотника.
Нью подавил стон и пристально уставился на нож. Нужно дотянуться до
него, сказал он себе. Как-нибудь. Не то я так и умру здесь.
Теперь я глава семьи, подумал он. Мама всегда говорила ему об этом.
Его папа погиб в феврале в Фокстоне в гараже, где он работал - по словам
шерифа Кемпа, в результате несчастного случая. Бобби Тарп накачивал шину
грузовика, и она взорвалась прямо перед его лицом. Шериф сказал, что отец
ничего не почувствовал и скончался там же, на месте.
САМ В БЕДУ ПОПАДАЕШЬ, говорила его мама, САМ ИЗ НЕЕ И ВЫПУТЫВАЙСЯ.
Нью очень любил отца. Бобби Тарп женился на Майре Саттервайт поздно,
когда ему было уже за тридцать. Когда он умер, ему было сорок два. Как и у
Нью, глаза у него были изумрудного цвета. Он был тихим, мирным человеком,
но иногда Нью видел, что отец чем-то обеспокоен, и не знал, почему. Отец
Нью был очень замкнутым человеком.
ДОСТАТЬ НОЖ. КАК-НИБУДЬ.
Он представил, как нож лежит в его руке. Он попытался вытащить его
ботинком, но только загнал его еще глубже в землю. Мысленно он обхватил
рукоять ножа из оленьего рога и почувствовал каждую выемку на ней. Нож
оттягивал его руку.
СТРАШИЛА ЗАБРАЛ ЕГО МЛАДШЕГО БРАТА. ЕГО ПЛОТЬ И КРОВЬ. СТОЯЛ НА КРАЮ
ЯМЫ И ВСЕ ВРЕМЯ УХМЫЛЯЛСЯ.
Гнев, как молния, блеснул в глазах Нью. Он пристально смотрел на
охотничий нож.
Если ты чего-нибудь хочешь достаточно сильно, однажды сказал ему
отец, ты можешь этого добиться. Но только если ты хочешь этого умом и
сердцем, хочешь каждой порой кожи и каждым волоском на голове и убежден,
что это правильно...
СТРАШИЛА УХМЫЛЯЛСЯ. СМЕЯЛСЯ НАД НИМ, СМЕЯЛСЯ, УКРАВ НАТАНА И УНЕСЯ
ЕГО В ГЛУБИНУ ЛЕСА...
Сердце Нью сильно забилось. Красным заволокло глаза. Он изо всех сил
потянулся к ножу. Шипы безжалостно рвали его кожу и не собирались его
выпускать.
СТРАШИЛА СХВАТИЛ ЕГО БРАТА И ПОСМЕЯЛСЯ ЗАТЕМ НАД НИМ ИЗ ТЕМНОТЫ.
Волна ярости прошла сквозь него и наполнила его горьким гневом. Это
был гнев, неведомый ему доселе. Гнев не только на Страшилу, но и на
дешевый сосновый гроб, принявший тело отца, на шину грузовика, которая
взорвалась вдруг ни с того, ни с сего, на колючки и на гору Бриатоп, на
старенький домик, в котором его молчаливая мать пекла пироги с ежевикой.
Все это Нью почувствовал каждой порой кожи, и его прошиб пот.
"Я ЕГО ХОЧУ", - мысленно закричал он.
Охотничий нож затрепетал и с легким шорохом вышел из земли. Он завис
в трех дюймах над землей, затем упал обратно в листья.
Нью изумленно вскрикнул.
На секунду он почувствовал, действительно _п_о_ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л
нож, зажатый в правой руке, которая теперь сильно горела.
Мальчик посмотрел на нож, не подпрыгнет ли он опять, но этого не
произошло. Однако теперь он свободно лежал на земле. Нью вытянул ногу и
придвинул его ближе. Пауки поползли по его ботинку.
"Я хочу его... _с_е_й_ч_а_с_", - сказал он мысленно и
сконцентрировался на ощущении ножа в своей руке. На том, как он сжимает
рукоятку пальцами, чувствует его тяжесть.
Нож подпрыгнул, как рыба, и снова лег на землю.
Все было как во сне. Там, где Нью ушиб голову о скалу во время
падения, она сильно болела. Его виски, казалось, были зажаты в железных
тисках. У него было ощущение, прежде ему незнакомое, будто его мозг
отделен от тела и, разъединившись, работает по-другому. Сердце у мальчика
