держал в руках пробковый пояс. Еще секунда - и я надел его через голову
и прочно завязал шнурки.
Надев пояс, я остался в каюте и решил не выходить из нее, пока судно
не накренится еще ближе к воде. Оно погружалось очень быстро, и я был
уверен, что мне недолго придется ждать. Дверь, ведущую в салон, я запер
на ключ, а другую оставил приоткрытой, но крепко держал ее за ручку.
Я недаром прятался в каюте: мне не хотелось попадаться на глаза охва-
ченным паникой пассажирам, которые, не помня себя, метались по палубе, -
я боялся их гораздо больше, чем реки. Я знал, что стоит им увидеть спа-
сательный пояс, как они тотчас окружат меня, и тогда у меня не останется
никакой надежды на спасение: десятки несчастных бросятся за мной в воду,
будут цепляться за меня со всех сторон и потащат за собой на дно.
Я знал это и, крепко придерживая дверь, стоял и молча смотрел в щель.
Глава XIII. Я РАНЕН
Не прошло и нескольких минут, как перед моей дверью остановились ка-
кие-то люди и я услышал знакомые голоса.
Взглянув в щель, я тотчас узнал их: это были молодая креолка и ее уп-
равляющий.
Нельзя сказать, что они вели связный разговор, - это были лишь отры-
вочные восклицания смертельно испуганных людей. Старик собрал несколько
стульев и трясущимися руками пытался связать их вместе, чтобы сделать
какое-то подобие плота. Вместо веревки у него был носовой платок и нес-
колько шелковых лент, которые его хозяйка сорвала со своего платья. Если
бы ему и удалось связать плот, он, пожалуй, не выдержал бы и кошки. Это
была жалкая попытка тонущего человека схватиться за соломинку. С первого
взгляда я понял, что такой плот и на минуту не отсрочит их гибели.
Стулья были из тяжелого палисандрового дерева и, вероятно, пошли бы ко
дну от собственной тяжести.
Эта сцена привела меня в смятение. Она разбудила во мне самые проти-
воречивые чувства. Передо мной стоял выбор - спасать себя или оказать
помощь ближнему. Если бы я не надеялся при этом сберечь и свою жизнь,
боюсь, что я послушался бы инстинкта самосохранения.
Но, как я уже говорил, за себя я не боялся, и передо мной стоял лишь
вопрос: удастся ли мне, не рискуя собой, спасти жизнь и этой даме? Я
быстро все обдумал. Спасательный пояс был очень мал, он не мог выдержать
нас обоих. Что, если я отдам его ей, а сам поплыву рядом? Я мог бы иног-
да браться за него - мне этого достаточно, чтобы долго продержаться на
воде. Ведь я хороший пловец. Далеко ли до берега?
Я посмотрел в ту сторону. Пылающее судно бросало вокруг яркий свет и
далеко освещало реку. Я ясно видел темный берег. До него было не меньше
четверти мили, да еще предстояло одолеть сильное течение.
"Конечно, я доплыву до берега, - подумал я. - И будь что будет, а я
попытаюсь спасти ее".
Не скрою, что у меня были и другие соображения, когда я составил этот
план. Должен сознаться, что к благородным побуждениям примешивалось и
желание разыграть перед ней героя. Будь Эжени Безансон не молода и кра-
сива, а стара и безобразна, пожалуй... боюсь, что я оставил бы ее на по-
печение Антуана с его плотом из стульев. Так или иначе, а я решился, и
мне было некогда раздумывать, из каких побуждений.
- Мадемуазель Безансон! - позвал я из-за двери.
- Кто-то зовет меня! - воскликнула она, быстро оборачиваясь. - Боже
мой! Кто здесь?
- Сударыня, я хочу...
- Проклятие! - сердито пробормотал старик, когда увидел меня: он ре-
шил, что я хочу завладеть его плотом. - Проклятие! Плот не выдержит дво-
их, сударь.
- Он не выдержит и одного, - возразил я. - Сударыня, - продолжал я,
обращаясь к его хозяйке, - эти стулья не спасут вас, а скорее потопят.
Вот, возьмите. Это спасет вам жизнь. - Тут я снял и протянул ей спаса-
тельный пояс.
- Что это? - быстро спросила она, но сразу все поняла и воскликнула:
- Нет, нет, нет! Что вы, сударь! Спасайте себя! Себя!
- Я надеюсь доплыть до берега и без пояса. Наденьте его, сударыня!
Скорей! Скорей! Время не ждет. Через несколько минут судно пойдет ко
дну. "Магнолия" еще далеко, к тому же она побоится подойти вплотную к
горящему судну. Смотрите, какое пламя! Огонь приближается к нам... Ско-
рей! Позвольте завязать вам пояс.
- Боже! Боже! Благородный незнакомец...
- Ни слова больше! Вот так... Готово! Теперь прыгайте в воду! Не бой-
тесь! Прыгайте и держитесь подальше от судна. Вперед! Я прыгну вслед за
вами и помогу вам. Скорей!
Испуганная девушка послушалась моих настойчивых уговоров и прыгнула в
воду. В следующую секунду я увидел, как она показалась на поверхности
реки: ее светлое платье выделялось на темном фоне воды.
Тут я почувствовал, как кто-то схватил меня за руку. Я обернулся: это
был Антуан.
- Простите меня, благородный юноша! Простите меня! - воскликнул он, и
слезы потекли у него по щекам.
Я не успел ответить ему, как увидел, что какой-то человек бросился к
борту, с которого только что спрыгнула креолка. Он пристально смотрел на
нее и, наверно, заметил спасательный пояс. Его намерения были ясны для
меня. Он уже собирался прыгнуть в воду, когда я подбежал к нему. Я схва-
тил его за ворот и оттащил назад. Тут пламя осветило его лицо, и я узнал
наглого молодчика, который предлагал мне держать пари.
- Не спешите, сэр, - сказал я ему, все еще крепко держа его за ворот.
В ответ он выкрикнул страшное проклятие, и в ту же секунду в его под-
нятой руке сверкнул охотничий нож. Он выхватил его так неожиданно, что я
не успел увернуться и почувствовал, как холодная сталь вонзилась мне в
руку. Однако удар был не смертелен, и прежде чем негодяй успел замах-
нуться второй раз, я, как говорят боксеры, двинул его по скуле так, что
он перелетел через стулья, а нож выпал из его руки. Я поднял нож и се-
кунду колебался, не отомстить ли этому головорезу, однако мои лучшие
чувства взяли верх, и я выбросил нож за борт.
Не теряя времени, я и сам прыгнул в воду. Пламя уже охватило рулевую
рубку, у которой мы стояли, и жара становилась невыносимой. Бросив пос-
ледний взгляд на судно, я увидел, что Антуан и мой противник дерутся
среди стульев.
Белое платье служило мне путеводным ориентиром, и я поплыл за ним.
Течение уже отнесло девушку довольно далеко от тонувшего судна.
Я быстро сбросил в воде пиджак и башмаки, а так как был одет очень
легко, то остальная одежда не стесняла моих движений. Сделав несколько
взмахов, я поплыл совершенно свободно вниз по течению, следуя за белым
платьем. Иногда я поднимал голову над водой и оглядывался назад. Я еще
опасался, как бы тот негодяй не поплыл вслед за нами, и готов был сра-
зиться с ним в воде.
Через несколько минут я оказался уже возле моей подопечной.
Сказав ей несколько ободряющих слов, я взялся одной рукой за ее пояс,
а другой греб, стараясь направить ее к берегу.
Таким образом мы двигались к суше по диагонали, так как течение до-
вольно быстро сносило нас вниз. Этот путь показался мне долгим и тяже-
лым: если б он длился еще дольше, я, наверно, не добрался бы до берега.
Наконец мы были уже недалеко: но, по мере того как мы приближались к це-
ли, мои движения становились все слабее, и левая рука в последнем судо-
рожном усилии сжимала пробковый пояс.
Однако я помню, как мы добрались до земли: как я с большим трудом ка-
рабкался по откосу, а моя спутница поддерживала меня: помню, как перед
нами вырос большой дом, - мы вышли на берег как раз против него; помню,
как я услышал слова:
- Вот удивительно! Ведь это мой дом! В самом деле, мой дом!
Я помню, как шел по дороге и легкая рука поддерживала меня, как вошел
в ворота и попал в прекрасный сад со скамейками, статуями и благоухающи-
ми цветами; помню, как из дома выбежало много слуг с фонарями, и тут я
увидел, что рука у меня в крови и с рукава капает кровь. Помню еще испу-
ганный женский крик:
- Он ранен!..
И больше ничего не помню.
Глава XIV. ГДЕ Я?
Когда я очнулся, было совсем светло. Яркое солнце заливало золотистым
светом мою комнату, и косые тени на полу показывали, что сейчас либо
раннее утро, либо скоро наступит вечер. Однако из сада слышалось пение
птиц, и я решил, что должно быть утро.
Я лежал на низкой изящной кушетке без полога, но вместо него мою пос-
тель окружала тончайшая сетка от москитов. Белоснежные простыни из тон-
кого полотна, блестящее шелковое покрывало, мягкий, покойный матрац подо
мной - все свидетельствовало о том, что я лежу на роскошном ложе. Но я
не мог наслаждаться его удобством и изяществом, так как пришел в себя от
сильной боли.
Вскоре я припомнил все события прошлой ночи - они промелькнули передо
мной одно за другим. До той минуты, когда мы достигли берега и выбрались
из воды, я помнил все сопершенно ясно. Но что было потом, я не мог восс-
тановить в памяти. Какой-то дом, широкие ворота, сад, деревья, цветы,
статуи - все смешалось у меня в голове.
Мне казалось, что среди всей этой путаницы передо мной встает необык-
новенно прекрасное лицо - лицо молодой девушки. В нем было что-то чарую-
щее. Но я не знал, видел ли я эту девушку наяву или она пригрезилась мне
во сне. Черты этого лица стояли перед моими глазами так четко и ясно,
что, будь я художником, я мог бы их нарисовать. Но я помнил только лицо
- больше ничего! Я вспоминал его, как куритель опиума вспоминает свои
грезы или как человек, видевший во время опьянения прекрасное лицо и
только его сохранивший в памяти. Как ни странно, но я не связывал этот
образ со своей ночной спутницей: он ничем не напомнил мне Эжени Безан-
сон!
Была ли среди пассажирок на судне хоть одна, похожая на это видение?
Нет, я не мог припомнить ни одной. Ни одна из них не возбудила во мне
даже мимолетного интереса, за исключением креолки. Но черты этого вооб-
ражаемого или виденного мною лица не имели с ней ничего общего. Это был
совершенно иной тип.
В моей памяти вставала волна блестящих черных волос, вьющихся на лбу
и спадающих на плечи крупными кольцами. Из этой темной рамы выступали
черты, достойные резца великого скульптора. Нежный, красиво очерченный
пунцовый рот, прямой, изящный нос с тонкими ноздрями, темные дуги бро-
вей, глаза, окаймленные длинными ресницами, - это лицо, как живое, стоя-
ло передо мной, и оно ничем не напоминало черты Эжени Безансон. Даже
цвет лица был совсем другой. Кожа, не молочно-белая, как у креолки, хотя
такая же прозрачная, отличалась смуглым оттенком, который придавал ру-
мянцу на щеках более теплую окраску. Лучше всего я запомнил или предс-
тавлял себе глаза, большие, темно-карие, округлой формы; главная их пре-
лесть заключалась в выражении, непонятном для меня, но пленительном. Они
были очень блестящие, но не сверкали и не искрились, а скорее напоминали
теплое сияние самоцвета. Их взгляд не обжигал, но светился.
Несмотря на ноющую боль в руке, я довольно долго лежал, любуясь этим
очаровательным образом, и спрашивал себя: живая ли это девушка или
только сон? Неожиданная мысль пришла мне в голову. Я подумал, что, если,
бы это видение было живым существом, я мог бы забыть ради него Эжени Бе-
зансон, несмотря на романтическое приключение, с которого началось наше
знакомство.
Однако боль в руке в конце концов отогнала чудный образ и вернула ме-
ня к действительности. Откинув покрывало, я с удивлением увидел, что ра-
на моя перевязана, и, по-видимому, опытным хирургом. Успокоившись на
этот счет, я осмотрелся вокруг, чтобы понять, где я нахожусь.
Комната, где я лежал, была невелика, и сквозь сетку от москитов мне
нетрудно было разглядеть, что она обставлена богато и со вкусом. В ней
стояла легкая, главным образом камышовая мебель, а пол устилали тонкие
циновки из морской травы с яркими узорами. На окнах висели занавески из
камки и муслина, под цвет стенам. Посреди комнаты стоял стол с богатой
