них днища, окорока свалили на палубу перед топками и стали кидать их в
огонь. Чугунные стенки топок скоро покраснели, давление пара увеличи-
лось, пароход дрожал от усиленной работы машин, судовой звонок надрывал-
ся, давая сигналы, колеса вертелись все быстрей, и пароход заметно уве-
личил скорость.
Надежда на успех угомонила пассажиров. Крики смолкли, и наступила от-
носительная тишина. Слышались отдельные замечания о скорости пароходов,
заключались новые пари, а кое-кто еще вспоминал историю с окороками.
Все взоры были устремлены на реку и пристально следили за расстоянием
между пароходами.
Глава XI. ГОНКА ПАРОХОДОВ НА МИССИСИПИ
Тем временем уже совсем стемнело. На небе не было ни луны, ни звезд.
В низовьях Миссисипи ясные ночи выпадают не так-то часто. Туман, подни-
мающийся с болот, обычно заволакивает ночное небо.
Однако для гонки света было достаточно. Желтоватая вода блестела
светлой полосой на фоне темных берегов. Фарватер был широкий, а рулевые
обоих судов, старые речные волки, прекрасно знали каждый проток и каждую
мель на реке.
Пароходы-соперники были на виду друг у друга. Можно было и не вывеши-
вать никаких фонарей, хотя на гафеле каждого судна горел сигнальный
огонь. Окна кают на обоих судах были залиты светом, а отблеск огня из
топок, где ярко пылали окорока, ложился на водную гладь длинной сверкаю-
щей полосой.
На том и на другом пароходе пассажиры выглядывали из окон кают или
стояли, свесившись за борт, всячески выражая свой живой интерес.
К тому времени, как "Красавица" развела пары, "Магнолия" опередила ее
не меньше чем на полмили. Ничтожное расстояние, если один пароход значи-
тельно быстроходнее другого, но когда суда идут с почти равной ско-
ростью, его очень трудно преодолеть. Поэтому прошло довольно много вре-
мени, прежде чем команда "Красавицы" убедилась в том, что мы нагоняем
"Магнолию". Это довольно трудно определить на воде, когда одно судно
следует за другим. Пассажиры поминутно задавали вопросы команде судна и
друг другу и строили всевозможные предположения на эту интересную тему.
Наконец капитан заявил, что мы нагнали "Магнолию" на несколько сот
ярдов. Его слова вызвали бурную радость, впрочем не вполне единодушную,
так как на борту "Красавицы" нашлись и такие отступники, которые держали
пари за "Магнолию".
Прошел еще час, и всем стало ясно, что наше судно нагоняет соперника,
ибо между ними осталось уже меньше четверти мили. Четверть мили на спо-
койной воде - небольшое расстояние, и пассажиры обоих судов могли громко
переговариваться между собой. Этим сейчас же воспользовались пассажиры
"Красавицы", чтобы отплатить своим противникам. На них посыпались нас-
мешки, и все их прежние оскорбления были возвращены с лихвой.
- У кого есть поручения в Сент-Луис? Мы скоро там будем и готовы вам
услужить! - кричал один.
- Ура, "Красавица"! Вот это молодчина! - вопил другой.
- Хватит ли вам окороков? - спрашивал третий. - Мы можем дать вам
взаймы несколько штук!
- Что отвечать, если нас спросят, где вы задержались? - кричал чет-
вертый. - Мы скажем - в Черепашьей гавани!
Громкий взрыв хохота встретил эту шутку.
Приближалась полночь, но ни один человек на обоих пароходах и не по-
мышлял об отдыхе. Увлеченные гонкой пассажиры и думать забыли о сне.
Все, и мужчины и женщины, стояли на палубе или поминутно выходили из ка-
ют взглянуть на ход состязания. От возбуждения у пассажиров, как видно,
пересохло в горле, и многие уже были навеселе. Команда не отставала от
них, и даже капитан был не совсем трезв. Никто не осуждал его за это,
мысли об осторожности вылетели у всех из головы.
Приближается полночь. Машины лязгают и грохочут, а пароходы все идут
вперед. Кругом стоит густой мрак, но никого это не смущает. Ярко пылают
топки; над высокими трубами полыхает багровое пламя; пар гудит и воет в
котлах; громадные плицы колес сбивают в пену темную воду; деревянный
каркас судна дрожит и стонет от напряжения, а пароходы рвутся вперед.
Наступает полночь. Теперь между пароходами остается всего каких-ни-
будь двести ярдов. "Красавица" уже качается на волнах "Магнолии". Еще
десять минут - и ее нос поравняется с кормой соперницы! Еще двадцать ми-
нут - и торжествующий крик на ее палубе прокатится вдоль берегов.
Я стоял около капитана и поглядывал на него с некоторой тревогой. Мне
было неприятно, что он так часто спускается в буфет и уже сильно захме-
лел. Он только что вернулся на свое место у рулевой рубки и пристально
смотрел вперед. На правом берегу реки, примерно в миле перед нами, пока-
залось несколько мерцающих огоньков. Увидев их, он вздрогнул и восклик-
нул с сердцем:
- Черт возьми! Ведь это Бринджерс!
- Да-а, - протянул рулевой из-за его плеча. - Быстро мы добрались до
него, прямо сказать.
- Боже мой! Теперь я проиграю гонку!
- Почему? - спросил тот, не понимая. - При чем здесь гонка?
- Я должен тут пристать. Мне придется... Я должен высадить даму, ко-
торая дала нам окорока!
- Вон оно что! - отозвался флегматичный рулевой. - А ведь чертовски
жалко! - добавил он. - Ну что ж, раз надо, так надо... Ах, будь ты прок-
лят! Ведь мы вот-вот обставили бы их. Верно, капитан?
- Ничего не поделаешь, - ответил капитан. - Поворачивай к берегу.
Отдав этот приказ, он быстро спустился вниз. Видя, как он возбужден,
я последовал за ним. На палубе против рубки стояла кучка дам, среди ко-
торых была и молодая креолка.
- Сударыня, - сказал, обращаясь к ней, капитан, - несмотря ни на что,
мы все-таки проиграем гонку!
- Почему? - спросила она удивленно. - Вам не хватает окороков?.. Ан-
туан! Вы достали все, что было?
- Нет, сударыня, - возразил капитан, - не в этом дело. Благодарю вас
за щедрость. Но вы видите эти огоньки?
- Вижу. Так что же?
- Это Бринджерс.
- Вот как! Уже?
- Да. Здесь я должен вас высадить.
- И из-за этого проиграете гонку?
- Конечно.
- Тогда, разумеется, я не сойду здесь на берег. Что для меня один
день? Я не так стара, чтобы бояться потерять лишний день понапрасну.
Ха-ха-ха! Я не допущу, чтоб вы из-за меня погубили репутацию вашего
прекрасного судна! И не думайте приставать, дорогой капитан! Довезите
меня до Батон Ружа, а утром я вернусь домой.
Вокруг послышались крики одобрения, а капитан бросился обратно к ру-
левому, чтобы отметить свое приказание.
"Красавица" по-прежнему следует за "Магнолией", и между ними по-преж-
нему около двухсот ярдов. Грохот машин, гудение пара, удары плиц по во-
де, треск обшивки и крики людей на палубе сливаются в оглушительный кон-
церт.
Вперед мчится "Красавица", вперед, вперед - и, несмотря на все усилия
"Магнолии", догоняет ее. Ближе, еще ближе - и вот ее нос сравнялся с
кормой соперницы.
Вот он уже против рулевой рубки, вот уже против штормового мостика,
вот против конца верхней палубы! Теперь их огни сливаются в одну линию и
вместе отражаются в воде - они идут нос с носом!
Еще минута - "Красавица" вырывается еще на фут вперед, капитан машет
фуражкой, и громкий крик торжества раздается над рекой.
Этот крик не успел отзвучать. Едва он разнесся в полуночной тиши, как
его прервал оглушительный взрыв, словно целый пороховой склад взлетел на
воздух. Он потряс небо, землю и воду! Раздался треск, во все стороны по-
сыпались доски, люди с пронзительными криками взлетели вверх, дым и пар
застлали все кругом, и ужасный вопль сотен голосов раздался во мраке но-
чи.
Глава XII. СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС
Сотрясение неслыханной силы сразу же объяснило мне причину катастро-
фы. Я решил, что у нас взорвались паровые котлы, и не ошибся.
В момент взрыва я стоял около своей каюты. Если бы я не держался за
поручни, то, наверно, вылетел бы от толчка за борт. Сам не сознавая, что
делаю, я вернулся, шатаясь, в каюту, а из нее прошел через другую дверь
в общий салон.
Здесь я остановился и огляделся вокруг. Вся передняя часть судна была
окутана дымом, и в салон врывался горячий, обжигающий пар. Боясь, что он
настигнет меня, я бросился на корму, которая, к счастью, была обращена к
ветру, сдувавшему с нее опасный пар.
Машина теперь умолкла, колеса не вращались, выпускная труба перестала
пыхтеть, но вместо этого шума слышались другие ужасные звуки. Крики, ру-
гань, проклятия мужчин, пронзительные вопли женщин, стоны раненых с ниж-
ней палубы, мольбы о помощи сброшенных в воду и тонущих людей - все сли-
валось в отчаянный вопль. Как он был не похож на тот ликующий крик, ко-
торый только что звучал на устах тех же людей!
Дым и пар скоро начали рассеиваться, и я мог разглядеть, что делается
на носу парохода. Там был полный хаос. Курительная комната, буфет со
всем его содержимым, передний тент и правая сторона рулевой рубки совсем
исчезли, как будто под ними взорвалась мина, а высокие трубы опрокину-
лись и лежали на палубе. С первого взгляда я понял, что капитан, рулевой
и все, кто находился в этой части парохода, погибли.
Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, и я не стал на них
задерживаться. Я чувствовал, что остался цел и невредим, и моим первым
естественным побуждением было постараться спасти свою жизнь. Я сохранил
присутствие духа и понимал, что второго взрыва быть не может, но видел,
что пароход серьезно поврежден и сильно накренился набок. Долго ли он
продержится на воде?
Не успел я задать себе этот вопрос, как тотчас же получил ответ. Ря-
дом послышался отчаянный крик:
- О Боже! Мы тонем! Тонем!..
Вслед за ним раздался другой крик: "Пожар!" - и в ту же минуту длин-
ные языки пламени вырвались из глубины судна и взметнулись высоко вверх,
до самого штормового мостика. Было ясно, что судно недолго будет нашим
убежищем: нам предстояло либо сгореть на нем, либо пойти с ним ко дну.
Все мысли оставшихся в живых устремились к "Магнолии". Я тоже посмот-
рел ей вслед и увидел, что она дала задний ход и прилагает все усилия,
чтобы скорей повернуть обратно: однако она уже была от нас на расстоянии
нескольких сот ярдов. Когда наш пароход собирался пристать к Бринджерсу,
он повернул в сторону от "Магнолии", и хотя в момент катастрофы они сто-
яли на одной линии, их разделяла широкая полоса воды. Теперь "Магнолия"
находилась от нас за добрую четверть мили, и было ясно, что пройдет не-
мало времени, пока она приблизится к нам. Сможет ли искалеченная "Краса-
вица" продержаться это время на воде?
С первого взгляда я убедился, что нет. Я чувствовал, как палуба опус-
кается подо мной все ниже и ниже, а пламя уже угрожало ее корме; огнен-
ные языки лизали деревянную отделку роскошного салона, и она вспыхивала,
как солома. Нельзя было терять ни минуты! Оставалось либо самому бро-
ситься в воду, либо пойти ко дну вместе с судном, либо сгореть. Иного
выхода не было.
Вы, вероятно, думаете, что я был смертельно испуган. Однако вы ошиба-
етесь. Я совсем не боялся за свою жизнь. И не потому, что отличался нео-
быкновенной храбростью, а потому, что надеялся на свои силы. Довольно
беспечный по натуре, я никогда не был фаталистом. Мне не раз случалось
спасаться от смерти благодаря присутствию духа, сильной воле и находчи-
вости. Поэтому я не был суеверным, не верил в судьбу и не полагался на
авось, и если не ленился, то принимал необходимые меры предосторожности,
чтобы избежать опасности.
Именно так я и поступил на этот раз. В моем чемодане лежало очень
простое приспособление, которое я обычно вожу с собой: спасательный по-
яс. Я всегда держу его сверху, под рукой. Требуется не больше минуты,
чтобы надеть его, а в нем я не боялся утонуть в самой широкой реке и да-
же в море. Уверенность в этом, а вовсе не исключительная храбрость при-
давала мне спокойствие.
Я побежал обратно в свою каюту, открыл чемодан и через секунду уже
