экономических преобразований, оставив их лишь в области риторики, а в
практической сфере подменив их бесконечным выяснением отношений между
соперничающими политическими силами.
Благодаря перечисленным обстоятельствам неопределенность на политических
рынках может играть роль одного из главных препятствий на пути перехода к
эффективно функционирующему рыночному хозяйству. Каковы же вероятные пути ее
преодоления?
Наиболее прямолинейный путь заключается в радикальном ограничении степени
конкурентности политических рынков. Успех экономических преобразований в
таких странах, как Чили и Южная Корея, во многом может быть объяснен как раз
наличием предоставляемых авторитарными режимами твердых гарантий в
продолжении выбранного политического курса. О необходимости "сильной власти"
в период радикальной экономической реформы неоднократно писали российские
экономисты и политологи. Однако перспективы реализации этого пути в
современных условиях едва ли можно назвать многообещающими.
Более целесообразной является разработка институциональных механизмов,
ограничивающих возможности осуществления прибыльных инвестиций в
политическое лоббирование. Прежде всего это относится к ужесточению контроля
за поведением субъектов принятия политических решений и пресечения попыток
нелегального использования ими служебного положения с целью повышения
собственного благосостояния. Вместе с тем надо иметь в виду, что "легальное"
лоббирование - нормальный элемент демократической системы, и задача состоит
не в его искоренении, а в придании ему цивилизованных форм,
характеризующихся высокой степенью контроля со стороны общества.
С целью увеличения издержек изыскания политической ренты может оказаться
полезным выведение ряда органов государственной власти из сферы действия
политической конкуренции путем назначения (или выборов) их членов на
длительный срок, а также широкое использование принципа коллегиального (а
где это возможно - и единогласного) принятия решений в государственных
органах. Целенаправленная "обработка" группами давления лиц, ответственных
за выбор конкретного решения, обходится дороже не только в смысле объема
расходуемых средств, но и в плане увеличения вероятности обнародования
информации о факте лоббирования и негативной реакции на него общественного
мнения и вышестоящих органов.
Одной из главных целей институциональных ограничений, налагаемых на
процесс определения экономической политики, должно быть ориентирование
субъектов принятия политических решений на максимизацию политической
поддержки за счет проведения более "справедливой" экономической политики.
Для стран с переходной экономикой, где происходит массовое перераспределение
хозяйственных полномочий и прав собственности, этот аспект рекомендаций
особенно важен. Ориентация на удовлетворение интересов лишь влиятельных
групп давления может способствовать максимизации политической поддержки в
краткосрочном аспекте, но ослаблению ее в долгосрочном аспекте за счет
поляризации общества. Напротив, более сбалансированная политика может
обеспечить долгосрочную поддержку как правительству, так и проводимому им
курсу реформ.
Такого рода рассуждения могут показаться достаточно странными с точки
зрения традиционной экономической теории, в которой господствует извечное
противопоставление "эффективности" и "справедливости". В частности,
применительно к проблемам приватизации иногда фигурируют рассуждения о том,
что порядок перехода предприятия в частные руки, размер выкупа и личность
его нового собственника не так уж важны; главное - чтобы оно эффективно
работало и тем самым способствовало повышению благосостояния всего общества.
В рамках этой доктрины оказывается даже целесообразным, чтобы собственность
была сконцентрирована в руках лиц с высокими и сверхвысокими доходами: ведь
они обладают наибольшими средствами для осуществления инвестиций.
Однако логика теории общественного выбора подсказывает, что основная
часть населения, для которой переход к рыночному хозяйству сопровождается
снижением благосостояния из-за специфических негативных аспектов переходного
кризиса (связанных, в частности, с демонтажом системы социальных гарантий),
едва ли согласится ждать благоприятных результатов реформ сколь-либо долго.
Трудно ожидать, чтобы люди добровольно согласились "затягивать пояса" в то
время, когда наблюдается резкий рост богатства и доходов узкой прослойки
общества. Рациональной стратегией поведения "обделенных" в этих условиях
будет оказание политической поддержки оппозиционным силам, анонсирующим
альтернативный политический курс. При этом, чем интенсивнее будет рост
имущественного неравенства и порожденная им поляризация общества, тем более
радикальные (в негативном смысле этого слова) силы будут пользоваться
популярностью. Помимо уже упомянутой неопределенности на политических
рынках, результатом такого развития событий может стать вспышка
политического насилия - крайняя форма выражения недовольства существующими
властями, имеющая еще более губительные последствия для экономики. 8) Таким
образом, в контексте более широкого анализа, принимающего во внимание как
экономические, так и политические факторы, противопоставление эффективности
и справедливости оказывается ложным: проведение более справедливой политики
способно снизить неблагоприятное влияние политических факторов и тем самым
повысить эффективность функционирования хозяйственной системы в целом.
Таковы лишь некоторые выводы и рекомендации, вытекающие из рассмотрения
проблем переходного периода сквозь призму теории общественного выбора.
Акцентируя внимание на том, как определяется политика, эта теория позволяет
лучше понять, какую именно политику генерирует политическая система и что
можно сделать для ее улучшения. Это обстоятельство делает очень актуальным
обогащение российской экономической науки методологическими подходами
экономико-политического анализа, выработанными в рамках теории обществе
нного выбора.
СНОСКИ
1.CM. Hettich W. and Winer S.L Economic Efficiency, Political
Institutions and Policy Analysis // Kyklos, 1993, v.46, no. 1, р.З-25. 2 См.
Маgее S.P., Brock W.A. and Young L. Black Hole Tariffs and
2. Endogenous Protection Theory. Cambridge: Cambridge University Press,
1989. 3 CM. СТАТью Grossman G.M. and Helpmann E. Protection for Sale //
3. American Economic Review, September 1994, v.84, no.4, p.833-850, где
эти подходы освещаются применительно к вопросу о регулировании внешней
торговли.
4 Rodrik D. Understanding Economic Policy Reform // Journal of Economic
Literature, March 1996, v.34, no. 1, p.9-41.
5. Подробнее см. Аукуционек С.П. и Белянова Е.В. (ред.). Политическая
рента в рыночной и переходной экономике. М.: ИМЭМО РАН, 1995.
6. Alesina A. and Tabellini G. External Debt, Capital Flight and
Political Risk // Journal of International Economics, November 1989, v.29,
nо.3/4, p.199-220; Cukierman A., Edwards S. and Tabellini G. Seignoriage and
Political Instability // American Economic Review, June 1992, v.82, nо.3,
р.5З7-555.
7. Becker G.S. A Theory of Competition among Pressure Groups for
Political Influence // Quarterly Journal of Economics, v.98, no.3, 1983,
p.371-400.
8. Gupta D.K. The Economics of Political Violence: The Effect of
Political Instability on Economic Growth, New York: Praeger Publishers,
1990.
Я.А. ПЕВЗНЕР
АКТУАЛЬНОСТЬ ПОДГОТОВКИ В ИМЭМО РАН ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПО
ПРОБЛЕМАМ СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Вполне очевидно, что нынешний переходный период таков, что о нем нельзя
судить без обращения ко всей мировой науке. И прежде всего - без понимания
того, что плюрализм экономической науки, тот факт, что она состоит из часто
противостоящих одна другой и в то же время во многих случаях дополняющих
одна другую теорий - в этом не ее слабость, а ее сила. И это несравненно
лучше, чем наши "монизм" и "монолитность". Хорошо известно, какое большое
место в пропаганде марксизма занимал основной тезис статьи В.И.Ленина "Три
источника и три составных части марксизма" - тезис, согласно которому
марксизм возник не на обочине, а на столбовой дороге мировой отечественной
науки вообще, экономической - в частности и в особенности. Не вдаваясь здесь
в вопрос об источниках, о происхождении марксизма, мы можем уверенно
сказать, что в дальнейшем развитии экономической науки, начавшемся с
последней трети прошлого века, и поныне как раз марксизм остался за
пределами магистрального направления, находится на его обочине.
Самое большое принципиальное различие между марксистской и немарксистской
наукой заключено конечно же не в том, что одна заключает интересы
угнетенных, эксплуатируемых, а другая - на стороне эксплуататоров, в
совершенно иной - в методологической стороне.
Поставив перед собой задачу вскрыть законы эксплуатации, Маркс подошел к
этой задаче, отталкиваясь от категорий абстрактного труда, который толкуется
Марксом так, что его теория практически не выходит за рамки труда
однородного 1/, а это отрезает путь к функциональному анализу, который как
раз и составляет основное содержание всей экономической науки. Хотя Маркс в
ряде своих суждений и приближался к понятию "абстрактная полезность", но он
не сумел перешагнуть тот рубеж, который уже в его время и особенно после
него перешагнула теория предельной полезности.
Самая сильная сторона этой теории в том и состоит, что лежащая в ее
основе абстракция предельной полезности, будучи исходной, очень быстро
открыла путь для анализа реальной динамики - для того, чтобы от
бесконечномерного по своей сути абстрактного анализа взаимодействия
полезности и производительности перейти к реалиям, какими они складываются
не на абстрактном, а на действующем рынке. Сама жизнь, сам опыт Советского
Союза и других стран "социалистического содружества" доказали ошибочность
такого перехода, когда законы исторического материализма, в котором на
первом месте стоит производство, автоматически переносятся на современную
экономику, для которой первичность производства - это ненужная банальность,
а истинная наука начинается с признания в качестве главного экономического
механизма рынка. К слову сказать при таком переходе совершенно по иному
выглядят и некоторые из основных положений исторического материализма.
Во-первых, рушится занимавшая в марксизме со времени Каутского (его книга
"Бернштейн и социал-демократическая программа" (1899), более известна под
названием "Антибернштейн") большое место критика основного положения
Бернштейна "Движение - все, конечная цель - ничто". Устанавливается, что
настоящее начало движения к социализму относится не ко времени создания
современных социалистических организаций, а к началу перехода от
натурального хозяйства к рынку. В своем идеале рынок это и есть
воспроизводство по принципу "от каждого по способности, каждому по
результатам труда".
Но еще более важно другое: истинная диалектика, наиболее последовательное
проявление действия в общественной жизни закона единства и борьбы
противоположностей проявляется не в том, что "история общества - это история
борьбы классов" - с ударением на то, что своего высшего и последнего предела
эта борьба достигает в борьбе пролетариата и буржуазии - а в совершенно ином
- в том, что рынок, товарно-денежные отношения, будучи абсолютно необходимым
