Чужак закачался на краю пропасти. Он понимал, что обречен, не хуже чем
я. И точно так же, как люди, не собирался сдаваться.
Желтый щит сжался в точку, уступая. Удар Кэлоса исполинским молотом снес
чужака с тропы.
Но за миг перед этим пылающая желтая точка пробила белый щит и вонзилась
в Кэлоса.
Я закричал, увидев, как вспыхивает наш единственный союзник. Пламя
плясало, пожирая его изнутри, синекожий чужак уже исчез внизу, беззвучно
падая со скал, но огонь не собирался утихать.
-- Кэлос! -- Маша отбросила автомат, метнулась к нему. Кэлос отступил,
словно боялся, что ее опалит жаром. Упал на колени.
Огонь все же достал тебя, киборг, пытающийся быть человеком, человек,
рожденный солдатом... Судьба отыщет -- как от нее ни прячься. И выдаст все
накопившиеся долги...
Я глянул на подмятого врага. В фасеточных глазах, где не было и быть не
могло чувства, застыло отчаяние. Я ударил чужака головой по камням -- раз,
другой, и глаза потемнели.
Только тогда я позволил себе броситься к Кэлосу.
Пламя утихало. Кэлос лежал неподвижно, лишь подергивалась судорожно
правая рука. Его тело казалось взорвавшимся изнутри, испещренным
бесчисленными ранами. В некоторых была кровь. В некоторых -- блеск рваного
металла.
-- Кэлос...-- прошептал я.-- Кэлос, друг мой...
Он еще жил. И смотрел на меня. Не обвиняя, не прося о
сострадании -- прощаясь.
-- Куда ни кинь...-- прошептал Кэлос.
-- Слушай меня!
-- Слышу...
Я взял его за руку -- рука была нестерпимо тяжелой. Сколько же он весит?
Сколько в нем плоти, а сколько -- железа?
-- Ты человек...
-- Был...
-- Ты человек, Кэлос.
-- Я даже боли не чувствую, Петр. Я ее... отключил. Какой я человек...
-- Кэлос! Да слушай ты меня, сволочь!
Жизнь уходила из него с каждой каплей крови, с каждой отказавшей
железкой. Да что он вбил себе в голову, дурак! Тот ли из нас человек, кто с
рождения оставался в своем теле? Или тот, кто пытался быть человеком?
-- Кэлос, тебя ждут. Ты помнишь это? Если ты не вернешься домой... твоя
жена уйдет следом.
-- Она готова к этому...
-- Не решай за других! Никогда не решай за других!
-- Ничто меня не держит, Петр.
Слова звучали все тише и тише. Он уходил -- а я не знал, что сказать,
как передать ему то, во что я верил, что было спасением, единственным и
неизменным, вечным якорем наших миров...
-- Тебя ждут, Кэлос. Твоя жена тебя ждет. Если ты сможешь удержаться,
то сможет и она.
-- Надо ли?
-- Ты не смеешь! -- крикнул я.-- Слушай же меня! Я не знаю, что тебе
дорого, что нет, только запомни одно -- Врата это нить, и пока ее кто-то
держит, пока тебя ждут...
Он улыбнулся -- и улыбка на изорванном лице была насмешкой.
-- Тебя ждут, Кэлос. Поверь!
-- Не решай за других... никогда...
Я поднялся.
Посмотрел на Машу.
-- Я ничего не могла поделать,-- прошептала она.-- Петр, я стреляла...
у того гада был силовой щит...
Гада?
Да нет же, конечно. Они защищали свой мир. Тот кусочек счастья, что
несли для него. Мы оказались сильнее. Мы победили. И небеса не разверзлись,
земля не разошлась под ногами. Дарованное Зерно -- не сказочный амулет, что
нельзя отнять. Можно, и еще как.
Каждый приходит в Тень по-своему.
Я подошел к неподвижному синекожему существу. Стал разжимать ладонь,
выковыривая из скрюченных пальцев сгусток холодного огня.
Тело дернулось. В огромных глазах вновь блеснул разум.
-- Живой! -- крикнула Маша.-- Добей его, Петр!
Синекожий не сопротивлялся. Лежал, тихо поскуливая. Наверное, так звучит
их плач. Лишь тонкие пальцы хрустели, все крепче сжимаясь на Зерне.
-- Да что у вас за беда, зачем вам-то! -- закричал я.
Существо стонало, вжимаясь в скалу. Свет Зерна был почти не виден,
скрытый ладонью.
-- Добей! -- повторила Маша.
-- Ты сможешь? -- огрызнулся я. Она промолчала.
-- Надо...-- вдруг прошептало существо.-- Надо. Очень. Очень. Надо.
Очень...
Рваная речь существа была не огрехом перевода, мы сейчас понимали друг
друга безошибочно. Сам строй мысли... сама их природа... они слишком далеки
от нас...
-- Плохо... Очень. Очень. Плохо. Плохо. Смерть. Наступает. Смерть.
Наступает...
То ли я не могу понять их эмоции, то ли они не передаются этим
пластинчатым ртом, и только слова остались на долю чужака, бессмысленные и
жалкие, никогда ему меня не переспорить, как я не переспорил Кэлоса, и
Кэлос ушел навсегда, киборг перестал играть в человека, а мир синекожих
прекратит жить... да, я верю, у них и впрямь беда, может быть, похлеще
нашей, только что мне за дело до их беды, я же должен спасти свою Землю...
А те, кто придет потом, вольны благословлять меня или проклинать,
замаливать грехи или насмешливо улыбаться вслед исчезнувшей расе...
Интересно, от чего зависит, будут они каяться или улыбаться? Как бы
посмотреть _туда_, вперед, в мир, что будет солнечным и ясным, как увидеть
выражение их лиц?
Как решить?
-- Дай,-- сказал я.-- Дай. Надо. Надо. Надо.
Ладонь разжалась. Я взял крошечный шарик. Нет, он оказался не холодным,
теплым... чуть теплым.
И все же -- не холодным.
Комок мягкого огня. Зародыш Врат.
Маша вздохнула у меня за спиной. Протянула руку -- и отдернула.
Прошептала:
-- Да будь они все прокляты... Петр, давай, уходим...
Я не шевелился. Маша отошла к Кэлосу, нагнулась, поднимая тело. Краем
глаза я видел, как она тащила его к флаеру.
Как ты сказал, Кэлос? Каждый приходит в Тень по-своему? Кто мольбой, кто
трудом, кто грабежом? Не надо волноваться?
Я посмотрел -- туда, куда не заглянуть, в далекое далеко. Потомки
улыбались.
-- Будь оно все проклято,-- согласился я с Машей.
Протянул Зерно синекожему.
Фасеточные глаза замерцали, поплыли, отражая свет Зерна.
-- Даешь? Возвращаешь?
-- Возвращаю. Даю,-- признал я.
И бросил Зерно в подставленную ладонь, в жадно сжавшиеся пальцы, мигом
укрывшие то, что было нужно нам обоим.
Вот только свет не пропал. В моей ладони, будто приклеившись к коже,
мерцала еще одна огненная горошина.
Синекожий проворно разжал ладонь, будто убеждаясь, что не стал жертвой
ловкости рук.
-- Одно? И другое? Два? Зерна?
-- Два,-- согласился я.
Мигом вернулся страх. Передо мной был не скулящий, поверженный,
недобитый враг, а соперник. Теперь и я чувствовал в руке тепло. Уже не
чужое -- свое.
И знал, что не хочу его отдавать. Никому.
На корточках, не вставая, я пятился от синекожего. Тот приподнялся,
свободной рукой достал что-то из портупеи. Дьявол!
Но он не стрелял.
Я дополз до флаера. Приподнялся, цепляясь за обрез кабины. Мы
замерли -- словно два испуганных зверя, урвавшие по своему клочку добычи,
но безумно боящиеся, что сопернику захочется иметь все. Какие, к черту,
разумные представители великих цивилизаций! Два шакала, дерущихся за
объедки антилопы, пока лев спит...
Если местные боги не спали, то они, наверное, устали хохотать, глядя на
нас.
Одним рывком я заскочил в кабину, нырнул в спасительную мягкость тьмы.
Увидел сквозь прозрачный корпус, как синекожий сиганул вверх по тропинке,
под прикрытие скалы.
-- Ты отдал ему Зерно? -- закричала Маша. Я разжал ладонь, и она
замолчала. Сказала, уже не так уверенно: -- Но я видела...
-- Мы получили свое, Маша. Свое.
Она посмотрела на Кэлоса -- на мертвое тело, застывшее между нами.
-- Значит, он... зря?
-- Ничего не бывает зря.
Нет, конечно, мы все равно добыли бы Зерно, даже не будь с нами Кэлоса.
Я был в этом уверен.
Вот только добыли бы его по-другому. Именно так, как собирались, отняв у
других, не меньше нашего нуждающихся в Тени.
-- Черт...-- Маша вдруг засмеялась, откинулась на невидимой
опоре.-- Все в голове не укладывается... здесь ведь не умирают насовсем...
Она все смеялась, не отводя взгляда от мертвого тела.
-- Надеюсь, он уже дома. Умывается после ратных подвигов...
Я не обрывал ее, Маше сейчас надо было сбросить напряжение. Пусть так.
Мертвым не обидно. Если Кэлос и впрямь ожил человеком -- ему не на что
обижаться. Если его разум вознесся на следующий виток... то что ему этот
захлебывающийся, готовый сорваться слезами женский смех...
-- Я тоже надеюсь, что он дома,-- деревянным голосом сказал я.-- Ладно.
Хватит, Маша.
Она послушно замолчала:
-- Да. Извини. Нехорошо. Летим обратно, Петр. Нам надо поторопиться.
-- Ты умеешь управлять такой машиной?
-- Немножко. Мне объясняли.
-- Тогда вези спокойно, без суеты. Нам ведь не надо убегать.
Маша наморщила лоб.
Я поднял ладонь, приоткрыл на миг. Алая звезда разбросала свой холодный
свет.
-- Мы не украли его. Мы получили свое, и никто не рискнет отнимать
Зерно. В конце концов... такие идиоты, как мы с Кэлосом -- это явление
редкое, даже по вселенским масштабам...
-- Дай посмотреть...
Я отдернул руку. Маша непонимающе смотрела на меня.
-- Нет. Не надо. Лучше тебе не чувствовать этого.
-- Чего?
-- Жадности,-- я улыбнулся.-- Самой обычной жадности. Оно... оно дает
почувствовать, насколько важно. Когда берешь Зерно в руки -- перестаешь
сомневаться, добро в нем или зло. Хочется укрыть... спрятать... зарыть в
землю. В свою Землю. Чтобы пустило корни.
У Маши дрогнули плечи -- словно пробежал по ее телу холодок, в
бессильной попытке вырваться наружу.
-- Я, пожалуй, и вправду... поведу флаер...-- изменившимся голосом
сказала она.
Рассвело.
Ночь вместила в себя все, что только можно вообразить. Вылазку за
Даниловым, драку за Зерно, смерть Кэлоса.
Теперь ее время кончилось. Пора возвращаться. По-настоящему.
Домой.
Их было трое внизу, трое людей и рептилоид, и на миг меня ожгло безумной
надеждой -- Кэлос ожил человеком и вернулся...
Это был Крей.
Я выбрался из флаера. Маша шла на шаг сзади, с автоматом наперевес.
Охрана... я вдруг почувствовал себя старым, очень старым, старше деда,
старше Кэлоса и Крея, старше Земли Изначальной.
-- Забрали,-- сказал Крей.-- Все-таки забрали.
Приятно сознавать, что и они ошибаются.
Разжав ладонь, я протянул ему Зерно. Он не коснется его, я знаю...
Крей молчал, вглядываясь в огненный шарик. Зерно меняло цвет, становясь
то оранжево-желтым, то алым, то багрово-дымным.
-- Значит, так? -- спросил Крей.
-- Так,-- согласился я.
Он посмотрел на деда:
-- Как я понимаю, Андрей, ты возвращаешься на свою планету?
-- Да,-- мрачно ответил дед. Ох и достанется мне за то, что ему
пришлось общаться с Креем в условиях нехватки информации.
-- Тогда у нас будет время докончить спор.
Теперь настала очередь Маши. На нее Крей глянул с большей теплотой:
-- Уходишь?
-- Конечно.
-- Мне казалось, что наш мир пришелся тебе по вкусу. Я ошибся?
-- Нет. Но...
-- Не надо оправдываться. Излишне. Ты имеешь знания по пользованию
техникой Лиги. Вам дадут корабль.
Маша молча наклонила голову.
-- Крей, в нашем флаере тело Кэлоса.
Лицо Крея дрогнуло.
-- Доигрался все же... Не беспокойтесь. Мы похороним тело.
-- Он помог нам войти в Тень.
-- Человеку в его возрасте вредно умирать.
-- Это иногда полезно, чтобы остаться человеком! -- не выдержал я.
-- Кто знает? -- Крей пожал плечами.-- В любом случае он поступил, как
ему хотелось. В последний раз выступил благодетелем... для целой планеты.
Возможно, его слова в чем-то и правдивы. Я не знал о Кэлосе того, что
было известно Крею. Их спор длился веками, да и сейчас Крей пытался искать
выход для Тени, а не прятался в пасторальном мирке.
И все равно -- я только улыбнулся на эти слова, не отводя взгляда от
Крея. Взгляд отвел он, наткнувшись на мою улыбку. Медленно сжав пальцы, я
спрятал Зерно и лишь потом спросил:
-- А разве этого мало, Крей?
Глава 5
