рот: "мальчика" следовало поругать, поскольку он тут, в Керчи,
всех уже "достал" своими песнями, а "девочку" - похвалить, а
то она обиделась и долго плакала, хотя Дима ее как раз похва-
лил.
"Девочка" эта потом, что называется, уехала и пробовала
"там" петь, но все-таки вернулась.
Кукушка хвалит петуха...
Вадим Егоров на концерте отвечает на записку: - "Как Вы
относитесь к творчеству Александра Суханова?" - О, это целая
история. В начале 70-х я выступал в одном институте. После
концерта ребята, которые его организовали, пригласили меня в
общежитие. Ну, мы там хорошо посидели, и они поставили мне
пленку Саши Суханова, который тогда только-только начинал при-
обретать известность. Я послушал несколько песен...ну, так,
да, что-то... но, в общем, определенного мнения у меня не сло-
жилось. И тут из магнитофона прозвучало: "А сейчас я спою нес-
колько песен моего любимого автора Вадима Егорова..."
С этой минуты я очень хорошо отношусь к творчеству Алек-
сандра Суханова.
Вторая категория.
Рассказывает Берг.
- В бытность мою конструктором довольно много приходилось
заниматься составлением документации на проектируемое оборудо-
вание - начиная с инструкций по эксплуатации и кончая правила-
ми упаковки, хранения и транспортировки. Помнится, среди поме-
щений, используемых для складирования наших изделий значились
такие - второй категории - "крытые неотапливаемые".
В таком алюминиевом гэдээровском складе, приспособленном
под культурный центр, мне и довелось выступать на КамАЗе в де-
кабре 1975 года. Впрочем, помещение было вполне отапливаемым,
довольно теплым, так что я даже пиджачок скинул, поскольку
раскочегарился в процессе пения. Отчасти потому, что приходи-
лось перекрикивать какой-то шум, а техника усилительная была -
"Электрон-10" мощностью 10 ватт, и это - на довольно большой
зал. Ну, я пиджак-то и скинул в перерыве. А организаторам
предложил выключить вентиляцию, что так гудела: хоть и не хо-
лодно, но и не жарко. Что они и сделали.
А во втором отделении концерта, который задержался с на-
чалом из-за того, что лектор перед нами долго отвечал на воп-
росы своей аудитории, так что закончили мы около полуночи, - я
заметил, что часть народа постепенно куда-то уходит. "Ну,- ду-
маю,- город живет по общагам, поздних не пускают, вот они и
спешат вернуться". А тому, что оставшиеся как-то странно кута-
ются в шубы, и вовсе значения не придал.
А надо сказать, что гостем я у камазовцев оказался пер-
вым, так что все подарки и сувениры, заготовленные любителями
песни за долгий срок ожидания, достались мне. И вот, принимая
их после концерта и раздавая автографы я совершенно задубел -
так оказалось неожиданно свежо!
- Так я вас приморил маленько? - спросил я кого-то из
клубных ребят.
- Ну да, мы же в антракте калорифер-то вырубили!
Прошла любовь...
Рассказывает Татьяна Агапова, ветеран куста "Новослободс-
кий" (Москва).
Горслет конца 70-х. Третий день - обложной дождь. Все
давно сидят по палаткам, проклиная каприз погоды и изощряясь в
замене в слове "дождь" и однокоренных буквы "д" на "в" во всех
песнях, что удается вспомнить. В некий момент из одной палатки
раздается особенно громкий и эмоциональный возглас:
- И какой только идиот придумал песню "Я вас люблю, мои
дожди"!
Окружающие с удивлением узнают голос Вадима Егорова.
Скрытые глубины смысла
Наблюдения Бориса Жукова.
В первой половине 1996 года российская интеллигенция нап-
ряженно ждала результата назначенных на 16 июня президентских
выборов, обсуждая, что с ней сделают вернувшиеся к власти ком-
мунисты. В это время в КСПшных кругах стали очень популярны
две строчки из песни Ланцберга "Кошачий вальс": "Пой до июня,
а там махнем Вместе на Соловки!"
А вот в кругах московской "психоделической культуры"
(попросту говоря, идейной наркоты) очень любили другую строчку
того же автора: "...Ты видишь, КОЛЕСА совсем зарастают ТРА-
ВОЙ".
Аналогичными наблюдениями могли бы поделиться многие и
многие знатоки его текстов. Так, было замечено, что в одном из
детских приютов Одессы на стене туалета красовалась следующая
цитата: "Извини, старина, захотелось немного излиться..." И
это не единственное подобное место, где она была использована.
Вообще данному автору "везет" на вариации прочтения его в
народе. Некто, кажется магнитофонщик из Казани Валерий Муста-
фин, а может быть, Дмитрий Бикчентаев, рассказывал, что группа
товарищей, к которой принадлежит и сам Некто, давно уже назы-
вает "Песенку о голове" не иначе как "Песенка человека, мающе-
гося животом и запертого в кабинке туалета Казанского вокза-
ла". Тут все пошло в ход - и замок, и бумажная четвертушка, и
утробный вой... Ну, что ж, у кого что болит...
Гуманизм одержал победу по очкам...
Рассказывает Валерий Мустафин (Казань).
Самое начало семидесятых. Концерт ансамбля, костяком ко-
торого являются медики, в том числе молодой хирург, впоследс-
твии - известный исполнитель Володя Муравьев. Руководитель
группы - детский врач Ильдус Гирфанов.
Публика процентов на девяносто случайная. Бабульки ка-
кие-то, и вообще непонятно кто. А ребята одеты, по тем време-
нам, вызывающе: черные свитера, черные очки... Аудитория
встречает их неодобрительным гулом; кто-то отпускает ядовитые
реплики на нравственно-этические темы... По-хорошему, надо
уходить, не начиная концерта.
Тут Ильдус Гирфанов и говорит:
- Вот вы смеетесь, а не знаете, что мы почти ничего не
видим!
Народ меняет тон восприятия на участливое внимание. Ан-
самбль поет. Успех полный!
Кстати, случилось все это 1 апреля.
Но оказывается, все было не совсем так. Во всяком случае,
очевидец финальной части этой эпопеи известный автор из все
той же Казани Валерий Боков предлагает иную версию, и более
убедительную, и более изящную, так что старую мы сохраняем,
во-первых, из уважения к Валере Мустафину и его стремлению
обогатить нашу сокровищницу, а во-вторых, из интереса к самому
процессу рождения легенды (разумеется, на могиле истины).
Дело же было так. В 1968 году, когда Боков уже вовсю за-
нимался туризмом и сочинял песни по данному профилю, известный
в Казани квартет студентов-медиков в составе Ильдуса Гирфанова
(руководитель), Володи Муравьева, Валеры Пастухова и еще одно-
го их товарища подвизался на ниве почти чисто эстрадной, ну,
может, с легким комсомольско-студенческим уклоном. Что не по-
мешало ему неким загадочным образом оказаться приглашенным в
Смоленск на слет туристской песни. Кстати, слеты эти смоляне
проводили в конце года.
И вот едут наши студенты в поезде и по мере приближения к
финишу все более лихорадочно и безнадежно ищут хоть что-нибудь
мало-мальски подходящее в своем репертуаре. Увы!.. И тут муки
творческого поиска приводят одного из них в вагонный туалет,
где он - о счастье! - обнаруживает обложку журнала "Огонек" с
опубликованной на третьей ее странице песней "Юность строит
города". Песня была признана приличествующей, получила "добро"
"реперткома" и моментально вошла в "обойму".
И вот выходят ребята на сцену в своих черных очках и сви-
терах (имидж-то сменить не успели!), и хотя аудитория - не ба-
бульки, а турье, но это оказалось даже хуже. К песне публика
отнеслась не лучше, чем к декоративно-оптическим приборам, и в
зале поднялось нечто невообразимое.
Тут Ильдус и сказал свою магическую фразу (она, кстати, в
боковской версии звучит несколько иначе):
- Вы, ребята, видно в жизни не очень много понимаете, а
ведь почти все мы совершенно ничего не видим!
Никогда туристов нельзя было упрекнуть в душевной черс-
твости. Обстановка переменилась моментально. Выступление прош-
ло "на ура", и казанские "сироты" огребли то, что сейчас бы мы
назвали призом зрительских симпатий...
Новые грани таланта.
Рассказывает Станислав Соловкин (Москва).
ДК МАИ. Концерт Галины Крыловой и Дмитрия Дихтера, о чем
извещает афиша в вестибюле.
А наклеена она на какую-то другую афишу, причем не очень
аккуратно, так что верхний край старой (с одной строкой,
крупными буквами) виден из-под новой. И всего-то два слова в
этой строке:
"ЭРОТИЧЕСКОЕ ШОУ".
О вреде постоянства.
Валерий Мустафин (Казань) вспоминает одну из историй,
связанных со своим легендарным земляком Борисом Львовичем. По
поводу Бориса всегда кипели споры о том, чего у него нет - от-
чества или фамилии. В семидесятые годы многих шокировало то,
что этот молодой и не очень еще известный человек требует та-
кого почтения к своей персоне (что явствовало из того, как он
представлялся при знакомстве).
Так или иначе, истина не установлена до сих пор. Но не о
том сейчас речь.
Году примерно в 1976-м Борису вдруг захотелось стать гру-
шинским лауреатом, да поздновато: билетов на поезд из Казани в
Куйбышев на нужное число не было, и на фестиваль он несколько
припоздал - отборочное прослушивание соискателей уже закончи-
лось. На сцену он хоть и вышел, но по личной протекции Сергея
Никитина.
Надо сказать, он блестяще исполнил "Капли датского коро-
ля" Окуджавы, но во время обсуждения в жюри против его лауре-
атства вдруг выступил председатель оргкомитета Борис Кейльман,
причем уперся глухо:
- Львович не прошел прослушивание!
Через год Борис приехал на неделю раньше. Отбор прошел
без проблем: "Капли датского короля" блистали не менее ярко.
На "гитаре" (как известно, такую форму имеет сцена Грушинского
фестиваля) - абсолютный успех.
В жюри снова упирается Кейльман:
- Репертуар не обновляется!
Кто есть кто?
Рассказывает Борис Жуков (Москва), но не тот, а другой.
Общий концерт на каком-то шумном мероприятии. Ждут Викто-
ра Берковского. Он задерживается, но в конце концов появляется
на сцене - аккуратно в момент, когда стоящая на ней и поющая
"Alma mater" группа восклицает:
- Здравствуй, здравствуй, пес облезлый!..
"Три медведя", новое прочтение.
Рассказывает Любовь Захарченко.
Какой-то фестиваль. Действие происходит за кулисами. Юрию
Кукину надо куда-то отойти и он ставит свою гитару к стенке.
Тем временем очередному выступающему не на чем играть; он
берет кукинскую гитару и, обнаружив, что она изрядно расстрое-
на, тщательно исправляет эту оплошность. Поет и возвращает
инструмент на место.
Тут появляется законный владелец и, готовясь выйти к мик-
рофону, проводит рукой по струнам...
Смысл сказанного им можно перевести примерно так:
- Какой благодетель настроил мою гитару !?!? Гитара у
барда должна быть немного расстроена!!!!!
Как это делалось в те времена.
Рассказывает Игорь Безносов (Судак).
Вносим уточнение: Судак - это город в Крыму, на Украине,
а не то, что вы подумали, начитавшись стихов Нины Искренко.
Безносов - просто Игорь, а лучше Бек, так зовут его
друзья. Так будем звать и мы, тем более, что в истории, расс-
казанной им, фигурирует некий Гоша, тоже, вероятнее всего,
Игорь.
Итак, в конце 80-х Бек и Гоша побывали в Ялте на 1-м фе-
стивале авторской песни памяти Артура Григоряна. В январе дело
было. Фестиваль был организован, по словам Бека, не бог весть
как; просчеты организаторов обернулись кучей неудобств для
гостей и участников, и Бек с Гошей, отрефлексировав это мероп-
риятие в одном из пивбаров Судака и залив баки пивом по самые
пробки, решили: "А чем мы хуже? Наоборот, лучше, так как проа-
нализировали чужие ошибки и сами-то уж ни за что их не повто-
рим!"
Сказав себе таковы слова, друзья из пивбара прямиком нап-
равились в райком комсомола.
