Году в 1988-м приехала в Калинин на фестиваль "Это моя
песня" группа КСПшников из Иваново. Среди них - скромненькая
такая девушка неброской внешности, совершенно не сценического
вида. Ей бы сидеть и слушать, как бывалые бойцы выступают, а
она возьми да заявись на участие в конкурсе, да не с чем попа-
ло, а с песней, которую в те годы только немой не пел. Начина-
лась она словами "Репетиций не надо, их кончился срок, песня
ждет на листке из блокнота..." Хит, короче.
Ну, отборочное жюри прослушало полкуплета - все ясно: иг-
рает девочка примитивней некуда, дикция оставляет желать луч-
шего, гитара не настроена...
- Знаете, - сказали ей,- Вы не отчаивайтесь. Поработаете
над собой годика два - попробуйте снова. Может и сами переду-
маете. А нет - лучше что-нибудь другое, а то эта песня - гимн
нашего клуба, и ее поет наш гвардейский, сиречь лауреатский,
дуэт Бавыкиных.
- Спасибо, извините, - сказала девушка и пошла восвояси.
Вся эта процедура заняла столь ничтожное время, что ее
практически с начала пронаблюдал издали возвращающийся за стол
жюри его председатель Евгений Клячкин, отошедший ненадолго по
какой-то надобности.
- А что это она так быстро? - спросил он.
Ему обстоятельно объяснили, мол, совершенно несуразная
девочка посягнула на *такую* песню.
- И вы ее завернули!? - оторопело произнес он. - _Она_же_
_автор_!!!
Это была Марина Ливанова.
Кого несем, ребята?
Рассказывает Берг.
- Московский слет 1979 года. Поляна, где проходит главный
концерт. Я опоздал на него минут на пятнадцать, и сесть уже
было совершенно некуда - все забито публикой. А из первого ря-
да мне машет рукой фонотетчик киевского КСП "Костер" Боря
Шлеймович, мол, пробирайся сюда, я тебе местечко забил. И
действительно, рядом с ним - пустой пенопластовый коврик. Идти
"как положено" - значит, по ногам, головам и т.п. Но можно -
"как не положено", то есть, через "мертвую зону" между первым
рядом и сценой. Зона эта, исполосованная кабелями микрофонов,
колонок, питания, тщательно охраняется "хунвейбинами", сидящи-
ми перед первым рядом метра через три один от другого. Прор-
ваться можно.
И вот я, выждав, когда отвыступает очередной участник,
рванул из кусточков около сцены через зону и плюхнулся на Бо-
рин коврик. Сижу, балдею. Кончилась песня, подходят ко мне два
"хунвейбина", один берет за руки, другой за ноги и тем же пу-
тем относят в кусты и аккуратно складывают. Ну, думаю, так мне
и надо!
А тем временем к ним устремляется президент горклуба
Игорь Каримов и что-то кричит, эмоционально жестикулируя при
этом. Слышу вроде бы свою фамилию.
Тут закончилась очередная песня, подходят ко мне эти же
двое ребят, один берет все так же за руки, другой за ноги,
проносят знакомым путем и нежно укладывают на Борин коврик. Я
ничего не понимаю.
Боря, видимо, тоже чего-то не понимает, но совсем не то,
что я, ибо спрашивает:
- А почему, когда они несли тебя в первый раз, ты не ска-
зал, что ты Ланцберг?
- Но они же делали то, что положено!
- Странно: когда N-ского несли, он кричал: "Я N-ский, я
N-ский!"
(Боря назвал фамилию какого-то очень известного автора,
но, видимо, не Городницкого, как мне почему-то запомнилось, -
не было Городницкого на этом слете,- а, возможно, Владимира
Туриянского, который был, или кого-то еще.)
А мне интересно: они что, и вправду не знают, кого носят?
Так и быть!
Рассказывает Вадим Мищук:
- Казань, фестиваль "Барды 80-х". Концерт ведет Вероника
Долина. Готовясь объявить очередного участника, натыкается на
незнакомую фамилию и, не отходя от микрофона, говорит сама се-
бе вслух:
- Кто это такой? Я же всех хороших бардов знаю! Кто
это?..
И уже громко:
- Ну ладно, выходи!
(Борис Жуков и Виктор Байрак, правда, утверждают, что все
было несколько мягче - готовясь объявить Андрея Ширяева Веро-
ника произнесла:
- Я ведущая, но этого человека вижу впервые в жизни.)
Недосягаемый идеал.
В 1995 году во время очередного приезда Ланцберга в Моск-
ву его познакомили с известным поэтом и журналистом Дмитрием
Быковым. И первое, что услышал от своего нового знакомого
Берг, было:
- А Вы знаете, что Вы - самый ненавистный мне бард?
Оказывается, во время Диминой службы в армии его началь-
ник-сержант, отправив его в очередной раз чистить гальюн, сам
садился на соседнее очко и, что называется, стоя над душой в
столь странной позе, пел под гитару песни Ланцберга, перемежая
их репликами типа: "Никогда тебе, сука, такого не написать!"
Кое-что о народности в искусстве
Однажды, еще в те полузабытые времена, когда всякое появ-
ление авторской песни в эфире было событием, году так в 1983-м
популярный в ту пору артист эстрады и кино Игорь Скляр в оче-
редной телепередаче объявил, что споет "русскую народную пес-
ню". И запел "Губы окаянные..." Смотревший передачу композитор
Владимир Дашкевич подскочил от возмущения, ибо прекрасно знал,
что это - одна из ранних песен его друга и постоянного соавто-
ра Юлия Кима. В поисках выхода для переполнявших его чувств он
немедленно набрал номер Кима... И услышал невозмутимое: -
Русский народ слушает. Тут к телефону подскочила дочь Кима и
радостно прокричала:
- Я - дочь русского народа!
Впоследствии Ким с удовольствием рассказывал эту историю
на своих концертах, а Дмитрий Дихтер со своей студией сделал
даже ретро-программу по классике авторской песни под названием
"Русский народ слушает".
Если и не вошла в эту программу песня Александра Красно-
польского "Как над Волгой-рекой...", то вполне могла бы войти,
так как, наподобие кимовских стилизаций, неоднократно объявля-
ема бывала плодом анонимно-всенародного воображения.
Нечто похожее рассказывал на одном из концертов и Юрий
Визбор:
- Году в 1960-м я написал песню "Если я заболею", высту-
пив в нейсвойственном для меня амплуа композитора. Песня по-
степенно вышла в массы, и года через два я услышал выступле-
ние Я.Смелякова по радио, в котором он сказал: "И самое боль-
шое, товарищи, счастье для поэта - это когда его стихи без его
ведома становятся народной песней. Так вышло с моим стихотво-
рением 'Если я заболею'...". Это было довольно приятно.
Стой, кто идет?
Рассказывает Сергей Данилов, питерский автор.
Середина 90-х. Константин Тарасов пытается проникнуть в
московский ДК "Меридиан" на свой же концерт со служебного вхо-
да. С ним - два молодых человека суперменской внешности и две
юных дамы, по виду - топ-модели. Задача Константина - провести
их без билетов. Вахтер - хранитель турникета - останавливает
шествие вопросом:
- Вы кто такие?
- Я? Константин Тарасов, - отвечает Костя.
Вахтер смотрит длинный список, кого пропускать, находит
его фамилию...
- Ну да, ну да. А эти? - на его спутников.
- Это мой телохранитель, шофер, массажистка и повар.
- А вы кто? - снова спрашивает Тарасова слегка обалдевший
страж.
- Я - Тарасов, - терпеливо повторяет Костя.
Вахтер снова ныряет в список, ищет, находит:
- Ну ладно, проходите!
Уточнение Константина Тарасова.
Концерт был их совместный с Олегом Митяевым.
Вахтер фамилию Кости в списке не нашел и сказал, что се-
годня выступает Митяев. На что Константин ответил:
- Ничего, я тоже выступлю!
Тогда вахтер осведомился на предмет, кто эти четверо мо-
лодых людей и получил ответ, совпадающий с предыдущей версией.
Профессионально оценив взглядом всю пятерку, он понимающе мот-
нул Тарасову головой - мол, все ясно, проходите!
С того света.
Рассказывают Николай Адаменко (Харьков) и Сергей Данилов
(Петербург).
Конец 80-х. Таллин. Концерт Гейнца и Данилова.
После концерта к ним подходят молодые ребята из КСП "Кап-
ля" с вопросом:
- А "Перевал" - чья песня?
- Наша.
- Правда? А мы думали, ее автор давно умер...
Неоднократно "умирал" Александр Городницкий. Помимо слу-
чая, когда одна девочка после концерта в Ленинграде зачислила
его в мертвые классики как автора песни "Снег", знакомой ей с
раннего детства, широко известен случай, когда в Мурманске,
где он как геофизик наносил визит знаменитой Кольской сверх-
глубокой скважине, ему показали могилу зэка, сложившего бесс-
мертное "На материк, на материк..." Причем на робкую попытку
барда отстоять свое авторство старый з/к, исполнявший роль ги-
да в этом эпизоде, решительно заявил, что человек "с воли" та-
кую песню придумать в принципе не способен.
А однажды Городницкому пришлось отдуваться за покойника.
Дело было в Ленинграде, видимо, когда А.Г. жил уже в
Москве. Возможно, по этой причине его не было в Питере на эта-
пе подготовки его концерта и, приехав, он был поставлен перед
фактом, что на афише была объявлена встреча с поэтом Городец-
ким.
Выйдя на сцену, бард сказал нечто вроде:
- Я должен сообщить вам трагическую новость: поэт Сергей
Городецкий умер. Предлагаю почтить его память вставанием.
Все встали. Через минуту он сказал:
- Прошу сесть. А меня зовут Александр Городницкий...
Кстати о покойниках: немало их еще ходит среди нас. Году
в 94-м Олегу Митяеву показали самарскую газету для осужденных
- "Тюрьма и воля", где под названием "Больничка" была опубли-
кована его песня "Сестра милосердия". А рядом такой текст: "Об
авторе этого чудесного романса нам почти ничего не известно.
Мы только знаем, что родом он из города Жигулевска. Его жизнь
оборвалась в 1978 году. Срок отбывал в ИТК-6. Если кто-либо
располагает какими-нибудь сведениями об этом несомненно та-
лантливом человеке, очень просим сообщить по адресу: г.Самара,
ИТУ-4, библиотека..."
Что и говорить, жаль Олега. Приятно, однако, что он успел
встать на путь исправления!
Чем "удобна" короткая дистанция.
Дистанция - не дистанция, но малоощутимая для посторонне-
го разница в именах "Владимир" и "Валерий" сослужила, по сло-
вам Михаила Столяра, весьма неоднозначную службу минскому ав-
тору Володе Борзову. Выступал он в конце 70-х в каком-то укра-
инском городе, где афиша возвещала о том, что "Валерий Борзов
поет свои песни". Публика валом валила послушать легендарного
чемпиона мира в беге на 100 метров!
Что слава? Яркая заплата на ветхом рубище певца...
Иркутский автор Сергей Корычев вспоминает эпизод, случив-
шийся в Одессе в 1992 году, когда он и Евгения Логвинова прие-
хали туда, чтобы записать очередной магнитоальбом.
Возвращается Сергей с пляжа и вдруг замечает, что многие
прохожие на него оборачиваются и улыбаются такими хорошими-хо-
рошими улыбками.
- Ну, все! - думает он. - Пришла мировая слава.
Причина "мировой славы" стала ясна через непродолжитель-
ное время, когда выяснилось, что он, одеваясь на пляже, натя-
нул майку с надписью "Chanel" шиворот-навыворот.
"...И сопровождающие его..."
Константин Тарасов, автор, больше известный как аккомпа-
ниатор Олега Митяева, выдал явную байку:
- Кто это там в кепочке идет?
- Константин Тарасов.
- А рядом?
- Его солист.
Благословил.
Разные люди рассказывали; уточнила сама Елена Казанцева.
Послушал ее на концерте Олег Митяев и сказал:
- Ну чего ты песенки поешь? Голоса в тебе нету. Лучше
стихи сочиняй, книжки издавай...
- Ну нравится мне песни писать. Тебе же нравится петь?
Вот и мне тоже. Да и просят иногда спеть что-нибудь...
И Лена подарила Олегу свою кассету.
Через некоторое время он позвонил:
- Я вот тут послушал... Ты знаешь, неплохо... Ладно, пой!
* ИДЕОЛОЖЕСТВО *
(Термин принадлежит журналисту Валерию Хилтунену)
