-- Привезли гравикомпенсаторы, -- пояснил я. -- К утру экипаж
установит их и можно будет стартовать.
-- А нам не надо помогать? То есть, я хотел сказать, мне...
Данька явно смутился.
-- Думаю, не стоит. Ни ты, ни я не разбираемся в местной технике так, как
это требуется для монтажных работ. Наши пилоты с Эрнадо и Клэном в придачу
справятся быстрее, если им не лезть под руку.
-- Обидно быть неумехой, -- серьезно сказал Данька.
-- Еще обиднее быть помехой, -- ответил я.
С минуту мы молчали. Данька, похоже, испугался, что обидел меня...
-- Хочешь искупаться? -- неожиданно для себя спросил я.
-- Что?
-- Искупаться. В инопланетном озере. При свете двадцати лун. Слетаем туда
на пару часов в боевом катере. Потом вернемся в звездолет и ляжем спать.
Хочешь?
В глазах Даньки вспыхнул дикий восторг. Восторг мальчишки, никогда не
бывавшего в Диснейленде, раз в год ездившего к обидно близкому Черному морю,
а из "заграницы" повидавшего лишь независимую Украину.
-- Я сейчас! -- крикнул он, пулей вылетая из кресла. -- Только Трофея
позову, ладно?
@@
Озеро было маленьким, круглым, как блюдце, а вода теплой и неправдоподобно
чистой. Ста километров от столицы вполне хватило, чтобы единственным
признаком цивилизации стал наш катер, стоящий на берегу.
Я давно уже выбрался из воды и валялся на теплой, "согревающей" подстилке,
а Данька все еще плескался на мелкоте. Трофей, жалобно повизгивая, бегал
вдоль берега. Странная внеземная смесь кошки и собаки, с голосом и
преданностью пса и вполне кошачьей внешностью и отвращением к воде...
Десяток крупных и штук пять маленьких лун, разукрасивших ночное небо, давали
света чуть больше, чем на Земле в полнолуние. Но этот свет был соткан из
нескольких цветов: лимонно-желтого большой луны, оранжево-красного --
средних лун, синевато-белого -- маленьких, неправильной формы ледяных
астероидов, кружащих по низким орбитам.
Когда один спутник планеты закрывал другой -- а это за последний час
случилось дважды, местность вокруг преображалась, как по волшебству. Лес
становился то таинственно-мрачным, темным, то словно наполнялся собственным
светом, делался прозрачным и мирным. Вода в озере мерцала голубизной и
отливала янтарем, отзываясь на причуды лунного света.
Я лежал, потягивая прямо из бутылки сладкое и крепкое местное вино, и думал
о том, что Рейсвэй мог бы стать великолепным курортом. Сюда стремились бы
все -- от верноподданных жителей Тара до угрюмых клэнийцев и улыбчивых
пэлийских вампиров. Как ни странно, понятие идеальной красоты одинаково
почти на всех планетах...
Только какой курорт может существовать на окраинном мире, окруженном
воинственными соседями? Чтобы выжить, любая планета в галактике стремится
вооружиться до зубов. Здесь построят космодромы и ракетные базы, станции
слежения за космосом и военные заводы. И лишь попутно будут сохранять
заповедники, где под светом лун, превращенных в орбитальные крепости, станут
отдыхать жители дружественных планет...
Отличную шутку сыграли с галактикой Сеятели, великая цивилизация воинов и
творцов жизни. Они исчезли -- то ли встретив превосходящую силу, то ли
исчерпав в бесконечных войнах и дуэлях собственный жизненный потенциал. Но
память о них обрела бессмертие -- в генах созданных ими народов, в
неуничтожимых твердынях Храмов, в невесть откуда берущихся легендах, в
раздробленных на микронную пыль планетах и погашенных звездах, бывших
миллионы лет назад ареной галактических битв. Дрейфуют в космосе опустевшие
корабли Сеятелей, и бережно изучаются жалкие остатки их оружия. Война
оставлена нам в наследство великими творцами жизни, война и смерть, и
желание превзойти исчезнувшую расу.
Сеятели стали богами галактики, пусть и не все понимают это.
А жестоким богам не читают добрых молитв.
-- Данька, выбирайся на сушу! -- позвал я. -- Плавники у тебя все
равно не отрастут, а простуду ты заработаешь!
Данька пошел к берегу, звонко шлепая по воде босыми ногами. Остановился на
секунду, с восхищением глядя, как мгновенно высыхают на нем плавки из
гидрофобной ткани. Спросил:
-- Сергей, а можно будет мне взять на Землю...
-- Можно, -- великодушно согласился я. -- Трусы взять можно. Такая
синтетика есть и на Земле.
Данька кивнул и погладил трущегося об ноги Трофея. Безнадежно сказал:
-- А его нельзя, конечно...
Я промолчал. К сожалению, ни Мичурин, ни его последователи не научились
скрещивать собак с кошками...
-- Ты знаешь, что подрос за эти две недели?
-- Правда?
-- На корабле гравитация немного ниже земной. Организм в твоем возрасте
реагирует на это очень быстро. Позвоночник распрямляется, костная ткань
вытягивается...
А еще росту помогает полноценное питание. Только Даньке это объяснять не
обязательно...
Мальчишка лег рядом со мной, подложил руки под голову. Задумчиво сказал,
глядя на разноцветный лунный хоровод в небе:
-- Я раньше думал, такое только в кино бывает... Или во сне. А у меня
получились такие каникулы, что теперь фантастику смотреть будет противно...
Спасибо, Сергей...
-- За каникулы?
-- Да.
-- Боюсь, они могут затянуться, Данька.
-- Я не против... А почему?
-- Из-за людей, которые называют себя Потомками Сеятелей.
-- Это те, которые победили крейсер Клэна?
-- Да.
Не знаю, почему меня потянуло на откровенность. Наверное, Данька был для
меня в первую очередь землянином, самым близким в галактике человеком, а
лишь потом -- ребенком, мальчишкой "среднего школьного возраста", для
которого полеты на межзвездном корабле от планеты к планете лишь
увлекательные каникулы. И как землянин он должен был знать то, что не
следовало говорить ребенку.
-- Секта Потомков Сеятелей стара как мир. На каждой планете религия
обожествляла Храмы и их создателей. И даже когда люди понимали, что Сеятели
были всего лишь очень развитым народом, оставались фанатики, ищущие высший
смысл в их поступках. Чаще всего смысл находили в том, что Сеятели не
исчезли бесследно, а просто удалились куда-то: в другую галактику, в иное
измерение, откуда продолжают наблюдать за созданной ими жизнью. Возникла
вера в то, что людям необходимо совершить какой-то особый, ритуальный
поступок, выдержать загадочное испытание, чтобы стать достойными своих
богов. Тогда они вернутся... и все в мире изменится, все станет хорошо.
-- Это от Сеятелей станет хорошо? Они же только и умели, что воевать!
-- Правильно. Значит, испытание тоже должно быть соответствующим. Надо
уничтожить какого-то врага, не добитого Сеятелями, и доказать свою верность
им. Врагов таких находили много... особенно вначале. Примитивная
нечеловеческая жизнь или слишком уж удачливый завоеватель-человек -- все
годилось. Ведь своих настоящих противников Сеятели истребили полностью. Ну,
а потом это надоело. Истребили разумных рептилий на Алге, загнали в
резервации пернатых ц-трэсов, едва взявших в рукокрылья каменные топоры.
Пэлийцев и еще пару народов отделали так, что они тысячи лет прозябали на
своих планетах, даже не высовываясь за пределы атмосферы... А Сеятели,
конечно же, и не думали появляться. Секта почти угасла. Но у тех, кто в ней
остался, есть еще одна кандидатура на роль врага. Проклятая планета,
планета, которой нет... Земля. Не зря же Сеятели не поставили на ней Храм.
Намекали, выходит -- вот они, неполноценные, наши и ваши враги. Найдите,
уничтожьте, покорите -- и выполните испытание.
Данька вздрогнул и прижался ко мне. Спросил:
-- И они ищут?
-- Искали, потом бросили. Секта совсем пришла в упадок, ее идеи никого не
вдохновляли. Повоевать можно было и между собой, а не гоняться за отсталой
планетой, которая и в космос тогда еще не вышла. А вот сейчас, похоже, ищут.
На корабле, который способен уничтожить целую эскадру. И с кварковой бомбой,
которая может превратить Землю в облако пыли.
Данька крепко взял меня за руку. Прошептал:
-- Мы им должны помешать, правда? Найти их корабль и разнести на кусочки.
-- Я попробую, Данька. Мы попробуем. Пока над Землей опасность -- я тебя
туда не отпущу. Шансов справиться с Белым Рейдером у нас мало -- но
возвращаться на Землю еще опаснее.
Я отбросил в сторону пустую бутылку. С горечью произнес:
-- Вот так все получилось, Данька. Я отправился сражаться за свою любовь,
а оказалось, что должен драться за свою планету. Все переплелось,
запуталось. Друзья -- Эрнадо, Ланс. Бывший враг -- Редрак. Случайный
союзник -- Клэн. И ты.
-- А я кто?
-- Ты? -- Я рассмеялся. -- Больше, чем друг, это уж точно. Я сражаюсь
теперь за нашу планету, за Землю. Значит, и за тебя тоже.
Белый Рейдер порядочно просчитался, подбрасывая мне Даньку. Во имя этой
любви к родине можно отступить -- но можно, наоборот, идти до конца.
-- Сергей, но ты же начал искать Землю просто, чтобы доказать принцессе,
что наша планета не хуже других. Ведь ты не стал бы возвращаться домой,
поженись вы с принцессой.
-- Наверное.
-- А если принцесса вдруг полюбит тебя? И скажет, что никакой Земли искать
не надо? Ты вернешься к ней и перестанешь преследовать корабль Потомков
Сеятелей?
-- Она такого не скажет, Данька.
-- А если все-таки...
Я молчал, глядя на разноцветный лунный узор в небе. Потом сказал:
-- Данька, не знаю, для твоего ли возраста то, что я скажу. Но постарайся
понять. Я стал искать Землю не просто чтобы доказать принцессе свою
полноценность. И даже не потому, что это мой долг перед родиной. Я слишком
долго был игрушечным лордом, ритуальным женихом, марионеткой в чужой игре.
Даже став принцем, я не почувствовал себя настоящим. Моя победа над
Шоррэем -- результат случайности, помощи друзей и удачи. Я должен
совершить что-то свое, неподдельное, выбранное мною самим. Доказать, что я
стою большего, чем мне отведено. Лишь тогда я достоин своей любви, достоин
быть принцем. Когда-то я сказал, что любовь стоит жизни. И лишь потом понял,
что и обратное правильно: жизнь должна стоить любви... Не слишком я
заморочил тебе голову?
-- Нет, я понял... Ты думаешь, что недостоин принцессы?
-- Да. Она отвергла меня из-за глупого предрассудка, но есть причина
гораздо серьезнее. Пусть даже она понятна лишь мне...
Я встал и направился к катеру.
-- Пойдем, Данька. Спать все-таки необходимо.
Мальчишка поднял с земли термоподстилку, встряхнул. Убежденно сказал:
-- Нет, я ни в кого влюбляться не буду. От этого одни неприятности.
Доказывать что-то, переживать...
-- Правильно, -- сказал я, забираясь в люк. -- Я тоже так думал в
твоем возрасте. Обидно, что с годами мы глупеем и забываем свои гениальные
решения...
@ 9. Работа для клэнийца
Воспоминания -- коварная вещь. Они могут дремать годами, но стоит их
затронуть, и память принимается усердно подбрасывать то, что хотелось бы
забыть.
Я не хотел вспоминать планету Тар. Ее равнины и горы, императорский дворец и
безмолвную громаду Храма на выжженной земле. Легче забыть, чем страдать,
лучше жить настоящим, чем прошлым, у которого нет будущего.
Принцесса, вложившая в мою ладонь обручальное кольцо в ночном парке на
Земле -- куда более приятное воспоминание, чем девушка, логично
объясняющая, почему она не может меня полюбить даже после подвига,
совершенного для ее родной планеты Тар.
Я был один в центральной рубке корабля. "Серединная вахта" -- самая
легкая из возможных в тот промежуток времени, когда звездолет идет в
гиперпространство и нет необходимости в коррекции курса.
Я -- капитан, которому можно доверить лишь самую легкую вахту. Смешно и
стыдно... Доказывая Даньке, что мне необходимо совершить поступок,
поднимающий меня над ролью "игрушечного принца", я верил в свои слова. Но
не превратился ли я в марионеточного капитана, за которого все делают
друзья?
Ланс взял на себя пилотирование корабля, подаренного мне принцессой. Эрнадо
подсказал, что гораздо полезнее искать и допрашивать космических
авантюристов, пиратов и мятежников, чем прочесывать неизученные районы
космоса. Редрак указал след -- человека, побывавшего на Земле.
