упакованными ящиками.
- Братцы! Да что же это такое? - закричал сидевший на повозке
раненый.
Воспаленными, с набухшими веками глазами он смотрел на коменданта. В
глазах солдата была такая злоба и ненависть, что у Звонарева мороз прошел
по коже.
Опираясь здоровой левой рукой о плечо товарища, солдат тяжело
поднялся во весь рост. Он поднял высоко над головой запеленутую
окровавленными бинтами руку.
- Гляньте, братцы! - всхлипывая, кричал он. - Окалечить сумели, а
теперь - катись с переправы! - Солдат задохнулся от злобы.
И без того бледное лицо его налилось мертвенной желтизной:
- Кровопийцы! Сволочи! Бей их, братцы!
- Ты что орешь? - взвизгнул комендант. - Бунтовать?! Ты у меня
побунтуешь... - В руке его плясал револьвер.
Толпа притихла, затаилась как перед бурей. Слышно было с трудом
сдерживаемое дыхание.
- Плевал я на твой револьверт! - Солдат презрительно плюнул в сторону
коменданта. - Поехали, солдатики. - И он дернул здоровой рукой поводья.
Лошадь тронулась, солдат покачнулся, но удержался, и повозка, скрипя
колесами, двинулась к мосту.
Комендант с перекошенным от злобы лицом выстрелил два раза в спину
солдату. Тот рухнул ничком, будто кто-то его толкнул сзади. Дико, страшно
заржала лошадь - видно, пуля задела и ее, - взвилась на дыбы и забилась в
постромках.
- А-а-а! - как из одной могучей глотки вырвался крик ненависти.
Солдаты кинулись на коменданта.
"Ну, все, - подумал Звонарев. - Собаке собачья смерть!"
- Дядя СЕрежа, - подошел Вася, - отойдите подальше. Народ озверел.
Увидят офицерские погоны - несдобровать. Видите, как кинулись штабные
врассыпную.
К Звонареву спешили Лежнев и Родионов.
- Ваше благородие, дозвольте поцти к переправе. Надо успокоить солдат
да скорее наладить переправу. А то ведь и виноватому и невиновному - всем
попадет. У нас начальство на расправу коротко.
В это время кто-то из солдат прикладом вскрыл один из ящиков. Там
оказалась посуда - старинные серебрянные кубки, блюда, позолоченные
бокалы, ковры, меха...
- Вот оно, штабное имущество!
- Барахольщики!
- Мы кровь проливаем, а они...
- Сволочи!
- Вали все в реку!
Солдаты с остервенением рванули ящик на землю и, поддавая ногами,
прикладами, улюлюкая, опрокидывали в реку. Следом бросили и растоптанное
тело коменданта.
Родионов и Лежнев уже орудовали на мосту, расставляя повозки, людей.
Вот тронулась первая фурманка, за ней другая, вот пошли солдаты...
- Давай, братцы, давай! Веселее! - торопил Родионов. - А то сейчас
нагрянет начальство либо того хуже - полиция, все под расстрел попадем.
СОлдаты понимали, что произошло страшное дело, надо поскорей уносить
ноги. И ско , соблюдая порядок, поехали подводы госпиталя, потом пошли
стрелки, а за ними двинулись и артиллеристы.
Когда к переправе вернулись насмерть перепуганные штабные офицеры с
солидной охраной и полевой полицией, через мост уже шли другие части,
ничего не знавшие о происшедшем.
А солдаты потом долго из уст в уста прередавали подробности страшной
расправы на переправе. История обрастала вымыслом, и уже выходило, что
взбунтовался целый полк солдат, перебил своих офицеров, а потом подался
весь по домам.
- Вот бы и нам тоже, - вздыхали солдаты, - а то доколе терпеть
будем...
- Погоди, дождутся своей пули и наши...
5
Крепость Новогеоргиевск занимала выгодную позицию. Висла и впадающая
в нее река Нарев были естественными рубежами обороны: Нарев - при атаке с
Севера и Висла - при атаке с востока или запада. Через эти реки были
сооружены постоянные мосты, прикрываемые небольшими укреплениями с севера
и запада.
Цитадель - ядро крепости - была окружена глубоким и широким рвом с
таким же высоким насыпным валом. Внутри цитадели расположился штаб
крепости, тут же возвышался собор. Белокаменный, с золотым крестом, он
первый бросился в глаза Борейко и Блохину, когда те подъезжали к крепости.
Через крепость проходила железная дорога Варшава - Млава и далее к
немецкой крепости Торн. Здесь германцы сосредоточили части,
предназначенные для осады крепости, и прежде всего осадную артиллерию. Эта
линия железной дороги прикрывалась фортами N 17-17-бис передовой линиии,
которые находились близ деревни Черново. Во второй линии железная дорога
проходила в непосредственной близости от форта N 3 Помехово. Здесь
протекала небольшая речка Вкра, приток Нарева. Она могла служить на
некоторых участках рубежом внутренней обороны крепости.
Форт N 3 и форты 17 и 17-бис составляли один сектор обороны,
считавшийся главнейшим и важнейшим в крепости. Тут был сосредоточен целый
полк пехоты, на фортах имелось свыше двухсот орудий различного калибра, по
преимуществу шестидюймового. Сектор был хорошо обеспечен боеприпасами,
продовольствием и инженерным имуществом.
Считалось, что немцы, вероятнее всего, в этом направлении начнут
ускоренную атаку крепости,стараясь прорваться черех внешний обвод
фортового пояса, а затем, разгромив слабый форт второй линии N 3,
прорвутся к самой цитадели, что и приведет к сдаче крепости.
Все это вспомнил Борейко на пути к крепости, хорошо известной ему по
прежним временам. Именно то обстоятельство, что он служил в этой крепости
раньше, знал ненешнее ее начальство еще по Ивангороду, и определило судьбу
его назначения. По просьбе Борейко в крепость направили Болхина.
Когда повозка оказалась у крепостнух ворот, хорошо знакомых капитану
по прежним поездкам в Новогеоргиевск, крепостные жандармы потребовали
документы для проверки.
- Только до утра ни в штабе крепости, ни в управлении никого, кроме
дежурных нет, - предупредил жандарм.
Капитан и Блохин зашагали по пустынным улицам цитадели. Встретился им
сонный патруль, у которого узнали, как пройти в управление артиллерии.
Дежурный по управлению посмотрел документы и предложил им лечь в соседней
комнате на диване или просто на полу.
- В семь утра придут заместитель начальника артиллериии полковник
Качиони и адъютант. С ними и поговорите.
Борейко и Блохин устроились на полу, на соломе, в одной из комнат
штаба крепости. Разбудило их церковное пение, раздававшееся из соседнего
помещения. Оказалось, там находится домовая церковь штаба крепости. По
распоряжению коменданта в ней с раннего утра и допоздна беспрерывно
служили молебны о даровании над врагами и супостатами. Блохин поморщился,
услышав поповские вопли.
- Лучше бы занялись укреплением обороны фотов, чем этими молебнами, -
пробупчал он.
Только после восьми часов утра появился командир артиллерии генерал
Карпов. Среднего роста, полуседой, с всклокоченной головой и бородой, он
производил впечатление не вполне нормального человека.
Борейко он узнал сразу и, по-дружески пожав ему руку, принялся
расспрашивать.
- Мы с тобой не виделись больше десяти лет. Тогда, в Ивангороде, ты
был дерзким мальчишкой и большим пьяницей. Я тогда был капитаном и
командиром роты.
- За это время вы, ваше превосходительство, стали генералом, а я
дослужился до капитана, пережил артурскую оборону, побывал в плену и
теперь опять попал к вам под начало, - ответил Борейко. - Долго ли
продлится осада крепости?
- Месяц-другой продержимся, а там что бог даст. Надеемся, что
подойдет полевая армия и освободит крепость от осады. Продовольствия и
боеприпасов имеется на полгода, да немцы к этому времени разобьют все наши
форты и цитадель. Хотя пушек две с половиной тысячи, но современных орудий
всего триста, остальное старье.
- Кто же комендант крепости и как он готовит крепость к осаде? -
спросил Борейко.
- Бобырь! Он очень богомольный человек. Всем твердит, что без воли
божьей ни один волос не упадет с головы человеческой. Будет воля божья -
отстоим крепость, не будет - сдадимся! Поэтому Бобырь решил мобилизовать
всех православных попов. На каждом форту, при каждом секторе обороны
имеется по священнику, да, кроме того, при штабе крепости находится резерв
около сорока попов и дьяконов, - полушутя-полусерьезно говорил Карпов.
- Нашел, значит, генерал новый вид оружия для обороны крепости! А
пулеметов он не придал этому поповскому воинству? - насмешливо спросил
БорейкоЮ
- Ты и прежде был богохульником, как, впрочем, все семинаристы! -
заметил генерал. - Только не вздумай богохульничать перед комендантом.
Мигом разжалует в солдаты и отправит на передовые форты, немцам на
расправу.
Борейко слушал с улыбкой генерала, вставляя острые словечки и
язвительные реплики.
- Тебя я решил назначить начальником артиллерии девятого сектора, -
продолжал генерал. - В него входят форты первой линии: семнадцатый и
семнадцатый-бис. Промежуток между этими фортами почти сплошь
забетонирован. Имеются орудийные установки с броневыми колпаками. Во
второй линии находится известный тебе форт номер три Помехово. В секторе
более ста орудий, половина - новейшие скорострельные. Три роты артиллерии
и полк пехоты. Штаб сектора на форту Помехово. При штабе есть поп и
причетник.Собор, что неподалеку от форта, превращен в лазарет.
Появился адъютант и доложил, что немцы начали обстреливать северные
секторы крепости, подняли сразу в воздух несколько аэростатов, выслали
самолеты и вообще производят усиленную разведку крепости.
- Коменданту доложили? - спросил Карпов.
- Так точно! Приказали спешно служить молебен.
- Погода, как назло, ясная и тихая, видимость даже на далеком
расстоянии прекрасная. Немцы не замедлят ее использовать для разведки и
артиллерийского обстрела фортов второй линии, и даже, быть может,
цитадели, - проговорил Борейко.
В кабинет Карпова без доклада вошел немолодой, но еще красивый
полковник. В отличие от Карпова, он был аккуратно побрит и причесан, от
него пахло духами.
- Знакомьтесь, Борис Дмитриевич, это мой первый заместитель полковник
Качиони. - Моя правая рука во всех вопросах, касающихся обороны. По
хозяйственной части у меня другой - подполковник Хатов.
- Хатова знаю еще штабс-капитаном. Ему слишком везло в карты, и его
перевели на Кушку, - проговорил Борейко.
- Совершенно верно! Его из Кушки после начала войны вернули сюда. Он
спит и видит во сне поскорее удрать из крепости, - добродушно усмехнулся
генерал.
В кабинет вошел небольшого роста широкоплечий генерал. Густейшие
седые брови совсем закрывали ему глаза. Седые усы свешивались вниз,
полностью скрывая рот, что делало Бобыря похожим на старого моржа. Голос у
генерала был низкий и невыразительный.
Узнав, что Борейко прибыл в крепость на пополнение артиллерийских
офицеров и что он боевой портартурец, комендант справился, набожный ли он
человек и давно ли был на исповеди.
Приглядевшись, Борейко увидел на шее генерала Бобыря орден с мечами,
а под ним иконку Спаса Нерукотворного. Почти все пуговицы его защитного
кителя были увешаны маленькими иконками и крестиками, похожими на
диковинные амулеты дикарей.
"Вот потеха", - усмехнулся про себя Борейко.
- Каковы ваши виды относительно обороноспособности крепости? -
спросил Борейко полковника, когда они остались вдвоем.
- Самые наиблестящие, - любезно улыбнулся Качиони. - Продержимся
месяц, от силы два. А там погуляем и отдохнем в плену. Должен признаться:
лень - моя слабость.
- Я около года пробыл в плену, - сдержанно заметил Борейко. - И хочу
