и половины девятого. Тут что-то не так.
Неожиданно в комендатуру пришел фон Кек, задержавшийся в городе. Он
был обескуражен не менее, чем Варя, и потребовал своей отправки на первом
же скором поезде, надеясь догнать санпоезд в дороге. Комендант куда-то
позвонил. о чем-то справился и наконец объявил, что сейчас санпоезд
направили на особую ветку в нескольких верстах от станции, потому что его
намерен инспектировать сам верховный начальник санитарной части принц
Ольденбургский.
- Я доставлю вас туда на дрезине, - предложил комендант.
Кек и Варя согласились, но дрезину нашли далеко не сразу. Пока
бродили по путям в сопровождении комендантского провожатого, прошло немало
времени. Кек волновался, беспокоилась и Варя: приближался час отправления
поезда, и за опоздание могли быть неприятности. Но главное ее беспокоило
другое. Начальственный осмотр не предвещал ничего хорошего. Варя знала,
что вчера вместе с партией перевязочного материала и медикаментов были
погружены несколько тюков листовок и прокламаций, размноженных в маленькой
типографии Ольги Борейко. И хотя листовки были великолепно упакованы -
отличить их от тюков ваты могли только она, Варя, да Краснушкин, - все же
на душе было тревожно. Волновалась Варя еще и потому, что как раз в этот
рейс в числе санитарок поезда с ними отправлялась Клава Страхова. Паспорт,
рекомендации - все было заготовлено надежно:"Опытная санитарка, может
исполнять обязанности сестры... Муж в действующей армии, в настоящее время
стоит со своими частями в Варшаве..." Все продумано до малейших деталей,
все точно рассчитано, но мало ли что может случиться...
Варя взглянула на Кека, на его испуганные глаза и почему-то
успокоилась. Вдруг появилась мысль, что, может быть, к лучшему, что она
запаздывает. Ольденбургский уже наверняка начал осмотр и безусловно будет
раздосадован ее недисциплинированностью. Что ж, тем лучше - это отвлечет
его от пристрастного знакомства со штатом поезда. "ДА, это верная мысль, -
подумала Варя. - Надо отвлечь его внимание. Любой ценой..."
Когда Варя и торопливо шагающий за нею Кек подошли к санпоезду, принц
Ольденбургский, невысокого роста, щупленький, в генеральской шинели с
красными отворотами человек, уже заканчивал свое знакомство с медицинским
персоналом. На платформе молчаливо стояли две небольшие шеренги людей:
одна - врачи и медицинские сестры, другая - санитары, санитарки, повар и
прислуга.
Краснушкин представил Ольденбургскому врачей, сестер милосердия и,
указав на стоявшую напротив шеренгу прислуги, объявил с улыбкой:
- Надеюсь, ваше высочество не жаждет знакомства с санитарами?
Ольденбургский брезгливо пробежал глазами по напряженным лицам людей,
поморщился:
- Нет, нет. Передайте им сами от меня поздравление с оказание
высокого доверия служить в санпоезде императрицы. Пускай хорошенько
трудятся.
- Осмелюсь заметить ваше высочество, - с озабоченным видом сказал
Краснушкин, - работы во время рейса очень много, а штат весьма невелик.
Придется добавить санитарок...
- Это уж ваше дело, - недовольно проговорил Ольденбургский. - У меня
и без того забот сверх меры... А это еще что за фигуры? - Ольденбургский с
раздраженим смотрел приближающихся к поезду Варю и Кека.
- Кто вы такие, господа? И почему так свободно разгуливаете около
поезда императрицы? - сдерживая нарастающий гнев, спросил принц.
- Я врач-хирург санпоезда и иду к месту своей службы. Направлена сюда
комендантом станции. Поезда к назначенному времени не оказалось на своем
месте, - спокойно пояснила Варя.
- Титуловать надо! - рывкнул Ольденбургский.
- Я не солдат, чтобы величать вас. А кричат на женщин только
невоспитанные люди, с которыми я предпочитаю не разговаривать. - Варя
повернулась спиной к ошалевшему принцу и спокойно направилась к своему
вагону.
- Ч-что, что вы сказали? - заикаясь от злобы, с трудом выговорил
Ольденбургский. - Как ваша фамилия? Фамилия! - Кричал принц, но Варя даже
не обернулась.
Воспользовавшись этой сценой, вконец перетрусивший Кек засеменил в
сторонку, подальше от высочайшего гнева.
- А вы кто такой? - остановил Кека гневный окрик принца.
- Я... я... - От испуга Кек не мог выговорить и слова. Лицо его
побледнело, глаза,вылезшие из орбит, бессмысленно уставились на
начальство.
- Отвечайте, когда вас спрашивают! - Багровый от ярости и
возбуждения, принц вплотную подступил к Кеку.
- Никак нет.. никак нет... - лепетал Кек.
Неизвестно, чем кончилась бы вся эта сцена, не подоспей вовремя
Краснушкин.
- Не извольте беспокоиться, ваше величество. Это наш комендант, мною
был отпущен в город до сегодняшнего утра.
- Черт знает что такое! - гремел принц не обращая уже внимания ни на
Кека, ни на все еще продолжавших стоять на платформе людей. - Набрали бог
знает кого! Титуловать не умеют, грубят начальству... Надо половину
разогнать. Наведите порядок...
- Разрешите отпустить людей, ваше высочество? - спросил Краснушкин. В
глубине его умных карих глаз дрожала усмешка. - Приступим к осмотру
поезда?
Ольденбургский махнул рукой и пошел за Краснушкиным к вагонам.
Раздосадованный он нехотя осмотрел новое оборудование, рентгеновскую
установку, хирургический кабинет. Здесь он снова столкнулся с Варей. В
белом халате и косынке, она неторопливо разбирала хирургические
инструменты.
- Ах, это опять вы! Может быть сейчас соблаговолите назвать себя? -
снова раздражаясь, спросил принц.
- С удовольствием, ваше высочество. - Варя посмотрела принцу прямо в
глаза и улыбнулась. Свет, падавший от окна, мягко освещал ее молодое лицо,
легкий румяней щек, спокойные улыбающиеся глаза. Гнев принца постепенно
утихал.
- Я Звонарева, врач-хирург...
- Участница порт-артурской обороны, награждена Георгиевской
медалью... Варвара Васильевна - дочь генерала Балого, - добавил стоявший
рядом Краснушкин.
- Ну что ж, очень приятно, - одергивая свой китель, приосанился
Ольденбургский.
Настроение его при виде хорошенькой молодой женщины явно улучшилось.
- К госпоже Звонаревой я не имею претензий, - сказал он, выходя из
купе. - Хорошенькие женщины имеют право дерзить нам, мужчинам. Хе-хе! Но
вот Кека надо выгнать. Кто его направил сюда?
- Министр двора по распоряжению ее величества, - доложил Краснушкин.
- Пока что я, а не ее величество, ведаю санитарной частью, -
недовольно проговорил Ольденбургский.
- Поез ее величества государыни императрицы. Она и считает себя
вправе распоряжаться личным составом, как находит нужным, - напомнил
Краснушкин.
- Личный состав поезда находится в моем личном ведении! Императрица
никогда не назначила бы вас начальником своего поезда, если бы не знала
ваше отношение к одной грязной особе, протеже очаровательной мадам
Сухомлиновой! Ведь вы были, если мне не изменяет память, ее врачом? А я,
услышав о немилости императрицы, решил обязательно вас назначить
начальником поезда. Был твердо убежден, что вы не допустите влияния
"святого старца" на вашу работу. Иначе поезд превратится в публичный дом
на колесах. Особенно приглядывайтесь к деятельности Кека. Никаких денег и
материальных ценностей ему не доверяйте, следите, чтобы он не организовал
картежных игр среди раненых. Всех облапошит этот титулованный шулер.
Заметив княжну Голицыну , принц добродушно пошутил с ней,
справившись, сколько офицеров она ранила в сердце или поразила своей
красотой.
- Я тут скорее жертва, чем охотник. Влюбилась сразу в дюжину молодых
гвардейцев и теперь не знаю, на ком остановить свой выбор, - с притворным
смущением кокетливо проговорила юная княжна.
- Напишу матери письмо, чтобы поскорее выдавала замуж, пока ты не
наделала глупостей и не влюбилась без памяти в каккого-нибудь непутевого
офицеришку.
- Я молодых не люблю. Мне больше нравятся почтенные генералы вашего
возраста, - стрельнула Голицына глазами в принца.
- Я тебе в деды гожусь! Нечего мне зубы заговаривать. Ты у кого в
подчинении? - справился Ольденбургский.
- У Звонаревской. Она строгая и никакого легкомыслия не допускает, -
пожаловалась княжна.
- И правильно делает. Звонарева хороший врач? - справился принц у
подошедшего Дистерло.
- Звонарева? Прекрасный. Я впервые вижу такую талантливую
женщину-хирурга, - ответил Дистерло. - Да притом с большим характером. Она
крепко держит в руках весь персонал и всех раненых. Умеет пробрать до
самых печенок. Мужчины на нее не обижаются, как на хорошенькую женщину, а
женщинам импонирует ее положение и специальность. К ней относятся с
уважением и побаиваются ее острого языка, - пояснил Дистерло.
- Кто ее направил сюда? - справился принц.
- Сам начальник поезда приходится ей деверем и давно знает Звонареву
как врача. Она в известной степени его ученица в области терапии.
- Вы, я вижу, тоже находитесь под влиянием ее женских чар, - уже
совсем по-дружески проговорил Ольденбургский.
- Любви все возрасты покорны, - в тон ему ответил Дистерло.
Гнев принца совсем улегся.
- Я, кажется, был резок поначалу. Старый солдат, я могу нагрубить под
горячую руку, - извиняющимся тоном проговорил он. - Звонарева
действительно очаровательная женщина. Приятно иметь таких в своем
подчинении. Кека постарайтесь убрать с помощью Фредерикса. Пусть пришлет
кого-нибудь взамен этого шулера.
Ольденбургский милостиво со всеми простился, наказал Краснушкину
обращаться к нему во всех случаях, когда потребуется помощь. После этого
принц отбыл, отдав коменданту станции приказание отправить санпоезд
немедленно, чтобы наверстать задержку.
...Поезд мерно постукивал колесами. За окном мелькали телеграфные
столбы, поля, припорошенные снегом, далекие, сливающиеся с голубоватым
туманом перелески.
Варя сидела на аккуратно заправленной шерстяным одеялом вагонной
полке и смотрела в окно. В купе вошел Краснушкин, сел рядом. Варя
посмотрела на него и, облегченно вздохнув, улыбнулась. Краснушкин тоже
ничего не сказал, только сжал лежавшие на маленьком столике холодные
Варины руки.
Поезд, прогрохотав на стрелках колесами, с ходу миновал какой-то
полустанок: мелькнул маленький кирпичный домик путевого обходчика с
сарайчиком и невысоким стожком сена под деревянной крышей. На протянутой
от крылечка к сарайчику веревке тяжело полоскалось на ветру мокрое белье.
38
Батареи артдивизиона стояли в тылу, в районе города Насельска.
Наступившие холода плохо сказались на здоровье Борейко. Как ни крепился
он, надеясь побороть слабость, болезнь его одолела. Проснувшись утром, он
попытался подняться, но пронизывающая острая боль в позвоночнике снова
свалила его в постель. Жаркий пот покрыл все тело, потемнело в глазах.
Когда пришел Звонарев, Борейко лежал на спине, с усилием сдерживая стоны.
- Тебе плохо, Боря? - испуганно спросил Звонарев.
Борейко не ответил, только медленно повел головой по подушке, будто
сказал: "И не спрашивай, - плохо".
Борейко отправили с Блохиным в Варшаву. Со дня на день ждали прибытия
санпоезда, а с ним Вари и Краснушкина. Поместив своего командира в
ближайший госпиталь, Блохин отправился по делам. До прибытия поезда ему
многое надо было успеть сделать, а главное, повидаться с польскими
товарищами - с Анелей Шулейко, старой знакомой Енджеевского. Она занимала
небольшой особнячок на краю города, работала на пересылочном медицинском
