Новогеоргиевскую крепость и вместе с ним ушел Блохин, звонарев чувствовал
себя на батарее сиротливо. На его плечи легла большая ответственность.
Прежде он знал: есть умный, опытный командир, который все решит, и он,
Звонарев, с легким сердцем выполнял его приказания. Теперь же ему самому
надлежало принимать решения и отдавать приказы. А это куда труднее!
Правда, вовремя возвратился из училища Вася. Хоть и молодой, но способный
парень, и главное - свой.
Весна полностью вступила в свои права, зазеленела трава, распустились
листья на деревьях, потеплел воздух, и только по утрам долго держались
ночные холодные туманы. Все живое пробуждалось к жизни, а тревога не
покидала сердца людей.
Тяжелую батарею передвинули из Насельска в район Болимова на реке
Раве. Ровная местность затрудняла маскировку тяжелых орудий, но облегчала
наблюдение за проти ником.
Звонареву позиция не понравилась.
- Хоть нас отделяет от немцев река, форсировать ее не представляет
труда. На всякий случай надо держать передки боближе к батарее, - решил
Звонарев.
Корчаковский, приехавший из штаба армии, сообщим, что ожидается
наступление немцев, возможно, под Болимовом или на реке Бзуре в районе
Боржимова.
- Наш участок очень подходит для газовой атаки, - встревоженнл
заметил Звонарев. - Местами окопы сближены на двадцать - дтридцать шагов.
Даже если заметишь сразу газ, то никуда от него не упеешь убежать. Немец
может всех нас начисто вытравить.
По фронту были разосланы приказы, чтобы в случае появления газов
немедленно разводили большие костры. Предполагалось, что нагретый воздух
поднимет газы вверх. Смешиваясь с большой массой воздуха, они потеряют
свою опасную концентрацию. Но все понимали, что это не действенные
средства борьбы.
Русская армия настороженно ждала появления нового, страшного оружия.
Следили за немцами, стараясь заранее обнаружить, где установлены баллоны с
газом. Стоило в том или ином районе заметить движение немцев, как начали
считать, что газавая атака должна происходить именно там.
И вот однажды на рассвете ясного погожего апрельского дня в немецких
окопах послышалось отчетливое шипение.
Сначала ничего не было видно в утреннем тумане, но вдруг резко
ощутился неприятный запах. Только тогда пехотные офицеры сообразили, что
против них выпущены удушливые газы. Начали зажигать костры, но они
помогали мало. Объятые ужасом люди стремились в тыл, ища спасение от
неминуемой и мучительной гибели.
Звонарев выехал на шоссе и остановился, поджидая свои запряжки.
Хорошо натренированные солдаты действовали быстро и сноровисто. Все восемь
запряжек на предельной для тяжелых орудий скорости пронеслись мимо него в
тыл. Звонарев и Вася двинулись следом. Со всех сторон к шоссе шли легкие
батареи, обозы, повозки с полковым имуществом. Солдаты бежали, побросав
винтовки, с выпученными от ужаса и удушья глазами. Липкий пот застилал им
глаза, надсадно, с хрипом и кровавой пеной вырывалось дыхание.
Но убежать от стремительно растекавшегося по равнине газа было
невозможно. Люди падали, с трудом поднимались и снова падали, чтобы уже не
встать. Смерть наступала в тяжелых мучениях. Проклятия, стоны, крики о
помощи слышались со всех сторон.
Санитарных повозок нигде не было видно, не было и врачей или
фельдшеров. Только в ближайшей деревне виднелся флаг Красного Креста, но
добраться туда могли лишь здоровые люди. Около халупы, занятой
перевязочным пунктом, столпилось много народу,все они просили о помощи.
Врачи с растерянным видом разводили руками. Они не знали, как лечить
отравленных газами людей. Солдаты валились на землю в агонии и ждали
смерти.
Звонарев только сейчас понял всю варварскую, страшную, истребительную
силу нового оружия врага. Выехав на возвышенность он оглянулся. Вся линия
русских окопов была закрыта облаком буро-зеленого сплошного тумана.
Газовое облако высот ю в несколько метров и километров пять по фронту
медленно плыло в глубь расположения русских войск. По мере продвижения оно
росло ввысь и, как вода, растекалось в стороны. Постепенно пллотность газа
уменьшалась, и сквозь газовый туман стали различаться деревья, дома и даже
фигуры бегущих людей.
- посмотрите, Сергей Владимирович, не только люди, но и все живое
убегает от газа, - сказал Родионов. - Видите, газ только что подошел к тем
халупам. Люди давно оттуда убежали и увели животных, а теперь бегут собаки
и кошки. Даже птицы и мыши и те спасаются.
Звонарев взглянул на часы. Прошло немногим больше часа с момента
начала газовой атаки. А сколько жертв, сколько человеческих жизней унес он
с собой! Подозвав Васю, он распорядился осмотреть людей и спешно двинуться
дальше.
Звонарев миновал вторую оборонительную полосу, расположенную примерно
в километрах пяти от переднего края. Здесь торопливо окапывалась пехота, а
за ней легкие батареи. Вторая полоса обороны была слабо разработана, и
теперь тут, как муравьи, копошились тысячи людей, приспосабливая окопы и
блиндажи к обороне.
- Неужто и сюда газ доберется? - испуганно спрашивали солдаты, когда
мимо них проезжали Звонарев и Зуев.
- Не доберется, ветер развеет, - успокаивал Звонарев, хотя вовсе не
был уверен в правоте своих слов.
К полудню ветер переменился и понес ядовитое облако на север, где
были расположены германские части. В бинокль было видно, как у немцев
началась паника. Они разбегались во все стороны, отводили солдат с
опасного участка в тыл.
Был получен приказ командования вновь занаять оставленные окопы.
Впереди двинулись разведчики и санитары. Они должны были подбирать еще
живых людей. Но газ сделал свое дело - погибли все, кого захватила газовая
волна.
Звонарев не торопился возвращать свою батарею на прежнюю позицию.
Высланные вперед разведчики вместе с Лежневым сообщили, что район еще не
очищен от газа. В низинах и особенно перелесках газ держался, и, как
говорили солдаты, там "дюже смердило".
Опасно было пользоваться и водой, которая на вкус отдавала хлором.
Врачи запретили употреблять в пищу продукты, испытавшие на себе действие
газа. Кое-кто из солдат пренебрег этим, и у них началась рвота.
Немец не воспользовался отходом русских войск и не занял передний
край обороны русских, ограничившись лишь разрушением проволочных
заграждений.
К ночи стали ждать новой газовой атаки. Почти никто не спал. Звонарев
находился на батарее и каждые полчаса справлялся о направлении ветра, но
он упорно дул с востока.
Под утро пошел дождь, окончательно прибив газ к земле и очистив
атмосферу.
Стали подсчитывать потери, понесенные от газовой атаки. На участке,
куда непосредственно был выпущен газ, погибли все до единого человека,
начиная с командиров полков и кончая последними рассыльными и связистами.
Единственно, кто уцелел, были обозники второго разряда, артиллерийские
парки и другие тыловые учреждения, до которых газ не дошел. В артиллерии
особенно сильно пострадали лошади.
Сгоряча люди Звонарева не жаловались на недомогание. Все были рады,
что спаслись и вовремя унесли ноги. Но к вечеру поднялся кашель у Кондрата
Федюнина. На это сначала не обратили внимания. Но когда кашель стал душить
других солдат, все взволновались. К утру начали падать лошади.
- Не могу смотреть , когда скотина сдыхает, - плакал навзрыд Кондрат
Федюнин. - Дюже коняку жалко... Сердце на части разрывается. Лучше бы сам
сдох. Если война, то воюй честно...
- Ишь чего захотел! У кого этой чести-то искать, может, у наших
генералов? - зло усмехнулся Лежнев.
- А правда, Сергей Владимирович, интересно знать, много ли штабников
пострадало от газовой атаки?
- Ну что вы спрашиваете? - разозлился Звонарев. - Ясно, что ни
одного. Штабы наверняка только услышали про газы, сломя голову поскакали
поглубже в тыл, кинули свои полки и дивизии. А что касается генералов, то
ведь генералы-то разные бывают...
2
На другой день Звонарева вызвали в штаб армии. Кочаровский,
осунусшийся, с синими кругами под глазами, хмуро выслушал донесение
Звонарева о потерях при газовой атаке.
- Огромные потери, Сергей Владимирович. Страшно сказать. Немцы
сообщают, что не захватили ни одного поленного. понимаете? А мы знаем, что
погибло больше двадцати тысяч человек, некоторые полки и батареи полностью
уничтожены, и это без единого выстрела! Ужас! - Кочаровский взял со стола
карандаш, повертел его в руках, бросил.
- Я вчера объезжал зараженную территорию, - после долгого молчания
вновь заговорил он. - Там даже листочки зеленые на деревьях и то пожули,
как осенью, трава повяла, как от мороза.
Кочаровский надолго замолчал. Сообщение о потерях потрясло Звонарева.
Двадцать тысяч человек за несколько часов! И это за одну только атаку! Кто
поручится, что сегодня-завтра не последует еще и еще?..
Нужен только попутный ветер - и жди неминуемой смерти.
"И что, в самом деле, думает наше начальство?" - с возмущением
спросил себя Звонарев и посмотрел на Корчаковского:
- Неужели разведка не знала, что немцы готовят новое оружие? И не
могли подготовить защиту... противогазы, например?
- Да, Сергей Владимирович, о газах не знали ни мы, ни союзники! Я
хочу с вами посоветоваться, - погасшим голосом сказал Корчаковский. -
Затем и вызвал вас к себе. Надеюсь, я могу быть откровенным?
- Да, да.
- Я в этом не сомневался. Мне всегда была симпатична ваша батарея. -
Он ласково, по-отечески взглянул на Звонарева. - Война наполовину
проиграна. Сдали Львов, на очереди варшава, Новогеоргиевск. Нашему другу
Борейко там будет туго. Новогеоргиевск обречен. У нас нет заготовленных
рубежей, где бы мы могли задержаться. У нас нет оружия, снарядов... Армия
пока еще держится, но солдаты перестают верить и уважать своих
командиров... Я переживаю све это как личную трагедию. Я русский человек,
честный солдат. Я не понимаю, что происходит, но ясно чувствую, что Россия
катится в пропасть.
Звонарев замолчал.
Его поразило, что мысли, которые тревожили и его, и Борейко, и
Болхина, высказал вдруг полковник, и высказал с такой болью и горечью.
"Значит, уже доспело, раз Кочаровский видит, и не только он один, -
подумал Звонарев. - Прав Болхин: Стоит только тряхнуть яблоню, и яблоки
посыплются."
- Не предусмотрели газовой атаки! - Кочаровский говорил тихо, будто
думал вслух, не поднимая глаз, скорбные складки около губ прорезались
четкими и глубокими линиями. - Это же чудовищно, это преступление! Что
думал генералитет, командование? Как я могу уважать такое начальство!
Генерал Самсонов после поражения Застрелился, и это делает ему честь, но,
к сожалению, только он один... Или, например, чего стоит история с
противогазами? Они имеются в ничтожном количестве. Разве это не прямое
предательство?
И Звонарев, не веря своим ушам, услышал удивительные вещи.
Оказывается, Россия первая создала противогазы и заказала их в Англии и
Франции. Сами изготовить не сумели. С заказами не спешили. Первую партию
противогазов, присланную еще задолго до войны, не опробовали, не
проверили. Противогазы валялись где-то на складах в интендантствах. И
вспомнили о них только после боржимовской трагедии:
- Вот полюбуйтесь, разве это противогазы? Простая маска с марлевой
прокладкой у рта, смоченной гипосульфитом. А высохнет он, что тогда
делать? Есть инструкция, но на английском языке. Вы прочитаете? Нет? Ну, и
вани солдаты не прочитают. Впрочем, им не придется читать, потому что на
