поражали своей массивностью. Казематы тоже были отделены друг от друга
прочными простенками-траверсами. Солдаты-артиллеристы размещались в
казематах повзводно. Тут же находились пирамидки для ружей. На этаж ниже,
на уровне дна фортового рва, располагался перевязочный пункт.
Здесь же помещалась икона с вечно горящей лампадой, рыжий захудалый
попик тянул церковные песнопения. Рядом находился насос от артезианского
колодца.
Форт снабжался электроэнергией с соседнего форта. Из разговоров
выяснилось, что нефтепродуктов, при экономии горычего, хватит на два с
половиной месяца.
- А дальше придется пользоваться фонариками "летучая мышь" или
церковными восковыми свечками. Их запасено несколько пудов, на полгода,
если не больше. Лампадного масла тоже целая бочка, сообщал комендант форта
Ежиков.
- А божьей благодати запасено много? - усмехнулся Борейко.
- Этого добра, в ущерб всему остальному, бесконечно много. ТОлько
боюсь - от нее толку будет мало. На форту два попа и дьякон с причетником,
на соседнем - столько же. А вот врачей на два форта и промежуточные
батареи всего один и один ротный фельдшер. Куда бы лучше было, если б у
нас имелось четыре врача и столько же фельдшеров, а попов и вовсе не было.
Они здесь совершенно не нужны, - продолжал Ежиков.
Затем комендант форта провел Борейко на свой командный пункт. Он
находился в толще переднего вала форта.. хорошо замаскированный, он
представлял небольшой бетонный каземат с броневым колпаком., прикрытым
землей. В узенькую щелку-амбразуру открывался огромный кругозор.
Перед фортом проходила полоса стрелковых окопов в несколько рядов, к
которым шли ломаные линии сообщения. Сверху они были прикрыты
маскировочными сетками и едва различались на зеленом фоне травы.
С командного пункта можно было пройти в казармы. Изо рва шел такой же
крытый ход на промежуточные батареи и далее на соседний форт 17-бис.
Потапов предложил Борейко, как только стемнеет, пройти на передний
край обороны.
Я познакомлю вас со всем участком пехотных окопов, - предупредил
Потапов.
- Чтобы не терять напрасно времени до вечера, побываю-ка я на
промежуточных батареях, - сказал Борейко.
На батареях прямо от орудий открывался широкий вид в сторону
противника. Просматривались немецкие окопы, спешно возводимые осадной
армией.
- Почему вы не мешаете немцам сооружать укрепления? - удивился
Борейко.
- Мы экономим снаряды для настоящего штурма. Начни немец штурм - и
отбивать нечем. Снарядов-то - кот наплакал, - пояснил командующий
промежуточной батареей, молодой подпоручик.
С командного пункта батареи было видно, как немцы совершенно спокойно
во весь рост ходили по переднему краю своей обороны.
- Да дайте вы по ним хоть один выстрел! - возмутился Борейко.
Потапов разрешил сделать несколько выстрелов по немцам. Подпоручик
скомандовал. Одна за другой загремели пушки. Четыре белых комочка разрывов
шрапнели появились над немецкими окопами. Немцы мгновенно попрятались.
Тотчас откуда-то издалека донеслись ответные выстрелы, и перед
промежуточной батарей выросли четыре огромных черных фонтана дыма и земли.
Снаряды падали и перед и за батарей, вызвав в бетоне несколько небольших
трещин.
- Напрасно только немца дразним, - проговорил комендант.
- Странное у вас представление о войне! Она мало похожа на отдых, -
усмехнулся Борейко. - И давно вы здесь находитесь?
- Больше месяца, а раньше сидел в управлении крепостной артиллерии, -
ответил подпоручик.
- От вас и веет затхлым духом канцелярии. Потрудитесь ежедневно утром
и вечером обстреливать немцев и о результатах доносить мне, - распорядился
Борейко.
Молодой офицер молча вытянулся и недовольно поглядел на капитана.
7
Стемнело. Потапов предложил Борейко направиться в пехотные окопы
переднего края обороны. По ходам сообщения они добрались до блиндажа
командира одного из батальонов. Блиндаж был перекрыт в несколько рядов
накатами бревен и казался весьма прочным. Командир батальона хвастался,
что все окопы у него прекрасно оборудованы и имеют хорошее укрытие от
снарядов.
- Вы, господин полковник, забываете одно: здесь против вас действует
не полевая артиллерия, а осадная. И ваши окопы и укрытия перед ней
беззащитны, - предупредил Борейко.
Потапов с неподдельным испугом смотрел на него, считая Борейко
знатоком крепостной войны.
- Есть еще вторая линия обороны. Она вся бетонирована и расположена
между фортами. Там у нас помещается резервный батальон, - сообщил Потапов.
- Вы больше дня не усидите в этих передовых окопчиках, - предупредил
Борейко.
- Отойдем на основную укрепленную тыловую позицию! - успокаивал
Потапов.
Борейко попросил его немедленно познакомить с этой "укрепленной
позицией". Она протянулась между фортами N 17 и 17-бис на протяжении
полутора километров. В плане это была ломаная линия с выдвинутыми вперед
краями. Бруствер окопов имел двухметровый бетон, защищавший солдат от
снарядов средних калибров. Затем Потапов и Борейко прошли на соседний форт
17-бис, комендантом которого состоял молоденький артиллерийский офицер,
подвижной и веселый. Он старался по мере возможностей усовершенствовать
оборону форта и усилить огневую мощь.
- Это любимчик полковника Качиони. Его фамилия очень подходит к этому
эпитету - Любимов, - сообщил Потапов.
Любимов понравился и Борейко своей инициативностью и стремлением
усовершенствовать все, что только возможно.
С темнотой появились саперы с приданным им на помощь пехотинцами и
артиллеристами. Они занялись исправлением дороги, телефонных проводов,
рыли и углубляли ходы сообщения.
Командный пункт всего сектора обороны помещался примерно на линии
промежуточных батарей. Он представлял углубленный в землю железобетонный
каземат с почти двухметровым перекрытием сверху.
Борейко остался доволен КП и решил в нем временно поселиться.
Наступила безлунная звездная летняя ночь, полная приглушенных звуков.
По всем направлениям шли люди, двигались повозки. Изредка на короткое
мгновение вспыхивал огонек зажженной спички или фонарика и тотчас потухал.
С командного пункта хорошо были видны костры у немцев. На предложение
Брейко обстрелять их немедля Потапов воразил:
- Сейчас с переднего края обороны отправилась разведка, и пока люди
не вернутся, не следует открывать огня.
Борейко пришлось подчиниться. Он спросил какие цели хорошо видны с
командного пункта.
- На рассвете немецкие тылы отсюда видны как на ладони. Немец
усиленно строит осадные батареи, прокладывает пути для тяжелой осадной
артиллерии, - доложил артиллерист.
Около полуночи разведчики вернулись. Борейко приказал прожектором
осветить немецкие окопы. Два ярких луча света пронизали ночную тьму. Стали
видны немецкие окопы и копошащиеся в них люди. Промежуточные батареи
обстреляли их. Немцы быстро попрятались в свои траншеи.
Едва засерел восток, Борейко забрался на вышку в лесу. Теперь перед
ним открылась широкая панорама вражеских тылов. В глубине обороны
обнаружились осадные батареи. На своем участке Борейко насчитал их около
десятка. Далее ясно проступала при утреннем свете насыпь сооружаемой
железной дороги.
Борейко прикинул на карте расстояние до возводимой немцами дороги и
увидел, что она строится вне досягаемости крепостных орудий. Вообще немцы
не маскировали своих тылов, считая, что недальнобойная русская артиллерия
до них не достанет.
Вскоре над немецкими линиями поднялся аэростат, и почти тотчас
осадные батареи открыли огонь по фортам и промежуточным батареям.
От обстрела пострадали передовые пехотные окопы, которые местами были
совсем разрушены. Оставив в них только часовых для наблюдения, потапов
отвел солдат в тыловую бетонированную линию пехотных окопов.
С наступлением темноты немцы повели методический обстрел фортов и
укреплений, мешая работам. Борейко почувствовал себя, как некогда в
Артуре, когда приходилось отдыхать в короткие промежутки затишья. Он
вспомнил об Ольге, Славке и затосковал.
Утром он решил подняться на привязном аэростате и осмотреть вражеские
тылы. Чтобы не перегружать аэростат, Борейко решил подняться один. Его
обучили пользованию парашютом, условились о сигналах на случай порчи
телефона, проверили оснащение воздушного шара, и он влез в корзину
аэростата.
- Вира помалу! - скомандовал воздухоплавательный офицер, и шар начал
медленно подниматься.
Канатная лебедка была старая. Несколько солдат вращали рукоятку, и
канат медленно раскручивался.
По висевшему над корзиной альтиметру Борейко видел, как постепенно
росла высота подъема - тридцать, сорок, пятьдесят сажен. Кругозор все
время расширялся. Борейко по карте спешил нанести все замеченные батареи,
дороги, укрепления. С высоты прекрасно была видна железная дорога, которую
немцы сооружали в своем тылу. Борейко заметил несколько огромных платформ,
тщательно укрытых брезентом. По очертанию груза капитан заподозрил, что на
платформах тяжелые осадные орудия.
Платформы отцепили от эшелона. Это еще более укрепило Борейко в его
догадке.
Вскоре Борейко заметил, как платформы перевели на другую ветку,
прикрытую небольшой рощицей. Можно было предположить, что здесь будет
огневая позиция сверхтяжелых гаубиц. Борейко нанес это на свою карту.
Но тут тревожно загудел телефон, известивший о приближении вражеских
самолетов. Корзина под ногами капитана поплыла вниз.
Борейко был доволен результатами воздушной разведки и вызвал к себе
комендантов обоих фортов сектора. Вскоре появился Потапов.
- Вы действительно герой, Борис Дмитриевич! Не успели появиться, как
все облазили , взлетели к небесам и готовы громить немецкую осадную
артиллерию, - восхищался полковник.
- Следовало бы и вам, господин полковник, взмыть к небесам и
полюбоваться на немцев. Как вы на это смотрите? - справился Борейко.
Потапов неожиданно согласился:
- Один не полечу, а с вами - когда хотите. Вы мне объясните, если я
что не пойму, и покажете, что нужно.
На следующее утро, едва занялась заря, начался методичный обстрел
немцами всего сектора.. Он продолжался весь день. Были прямые попадания в
пехотные окопы и форты, имелись убитые и раненые.
- Раздразнили вы немца, Борис ДвитриевичЮ Несем напрасные потери, -
недовольно бубнил Потапов.
А вечером, оставшись наедине с Борейко, Блохин шепотом сообщил, что
пехотные солдаты решили убить Борейко, "если он не перестанет дразнить
немца".
- Не хочет воевать пехтура за царя Николашку. Все, как один, говорят:
поднимем руки вверх и сдадимся в плен, - сообщил Блохин.
- Недолго удержится крепость с таким гарнизоном! - печально
проговорил Борейко.
- Может быть это и к лучшему.. В самом деле, за кого же смерть
принимать? За веру, царя и отечество?..
8
Борейко беспокоили осадные сверхтяжелые пушки, которые он увидел в
первый день своего пребывания в крепости с наблюдательного пункта. Он
понимал, что как только немцы подведут железную дорогу и, следовательно,
смогут подтянуть платформы с орудиями, они начнут обстрел фортов. Итогда
несдобровать! Все эти укрепления разлетятся вдребезги, как стекло от удара
камнем. Что сделать, чтобы хотя бы оттянуть этот роковой для крепости час?
Единственное, что казалось возможным, - это вести обстрел, мешая немцам
прокладывать ветку, попытаться вывести из строя самые орудия.
