этих двух побуждений.
Перед началом любого такого анализа нужно ответить на первый и основ-
ной вопрос: сколько мотиваций принимают участие в данном действии и ка-
кие именно. Для решения этой задачи многие ученые, как например П. Вип-
кема, в последнее время с успехом применяли точные методы факторного
анализа.
Изящный пример мотивационного анализа, в котором с самого начала нуж-
но было принимать в расчет три главных компонента, представила в своей
докторской диссертации моя ученица Беатриса Элерт. Предметом исследова-
ния было поведение некоторых цихлид при встрече двух незнакомых особей.
Выбирались такие виды, у которых самцы и самки почти не отличаются внеш-
не, и именно поэтому два незнакомца всегда реагируют друг на друга
действиями, которые мотивируются одновременно бегством, агрессией и сек-
суальностью. У этих рыб движения, обусловленные каждым отдельным источ-
ником мотивации, различаются особенно легко, потому что даже при самой
малой интенсивности их характеризует разная ориентация в пространстве.
Все сексуально мотивированные действия - копание ямки под гнездо, очист-
ка гнезда, само выметывание икры и ее осеменение - направлены в сторону
дна; все движения бегства, даже малейшие намеки на них, направлены прочь
от противника и, большей частью, одновременно к поверхности воды, а все
движения агрессии - за исключением некоторых угрожающих движений, в ка-
кой-то степени "отягощенных бегством", - ориентированы в обратном нап-
равлении. Если знать эти общие правила и вдобавок специальную мотивацию
некоторых ритуализованных выразительных движений, то у этих рыб можно
очень точно установить соотношение, в котором находятся названные инс-
тинкты, определяя их поведение в данный момент. Здесь помогает еще и то,
что многие из них в сексуальном, агрессивном или боязливом настроении
наряжаются в разные характерные цвета.
Этот мотивационный анализ дал неожиданный побочный результат - Беат-
риса Элерт открыла механизм взаимного распознавания полов, который име-
ется, конечно, не только у этих рыб, но и у очень многих других позво-
ночных. У исследованных рыб самка и самец не только внешне похожи друг
на друга; их движения, даже при половом акте - при выметывании икры и ее
осеменении - совпадают до мельчайших деталей. Поэтому до сих пор было
совершенно загадочно, что же в поведении этих животных препятствует у
них возникновению однополых пар. К важнейшим требованиям, какие предъяв-
ляются наблюдательности этолога, относится и то, что он должен заметить,
если какое-либо широко распространенное действие у определенного живот-
ного, или группы животных, не встречается.
Например, у птиц и у рептилий отсутствует координация широкого откры-
вания пасти с одновременным глубоким вдохом - то, что мы называем зево-
той, - и это таксономически важный факт, которого никто до Хейнрота не
заметил. Можно привести и другие подобные примеры.
Поэтому открытие, что разнополые пары у цихлид возникают благодаря
отсутствию одних элементов поведения у самцов и других у самок - это по-
истине шедевр точного наблюдения. У рыб, о которых идет речь, сочетае-
мость трех главных инстинктов - агрессии, бегства и сексуальности - у
самцов и у самок различна: у самцов не бывает смеси мотиваций бегства и
сексуальности. Если самец хоть чуточку боится своего партнера, то его
сексуальность выключается полностью. У самок то же соотношение между
сексуальностью и агрессивностью: если дама не настолько "уважает" своего
партнера, чтобы ее агрессивность была полностью подавлена, она попросту
не в состоянии проявить по отношению к нему сексуальную реакцию. Она
превращается в Брунгильду и нападает на него тем яростнее, чем более го-
това была бы к сексуальной реакции, т.е. чем ближе она к икрометанию в
смысле состояния овариев и уровня выделения гормонов. У самца, напротив,
агрессия прекрасно уживается с сексуальностью: он может грубейшим обра-
зом нападать на свою невесту, гонять ее по всему аквариуму, но при этом
демонстрирует и чисто сексуальные движения, и все смешанные, какие
только можно себе представить. Самка может очень бояться самца, но ее
сексуально мотивированных действий это не подавляет. Она может совершен-
но всерьез удирать от самца, но при каждой передышке, какую дает ей этот
грубиян, будет выполнять сексуально-мотивированные брачные движения.
Именно такие смешанные формы действий, обусловленные бегством и сексу-
альностью, превратились посредством ритуализации в те широко распростра-
ненные церемонии, которые принято называть "чопорным" поведением и кото-
рые имеют совершенно определенный смысл.
Из-за различных соотношений сочетаемости между тремя источниками по-
буждений у разных полов, самец может спариваться только с партнером низ-
шего ранга, которого он может запугать, а самка - наоборот - лишь с пар-
тнером высшего ранга, который может запугать ее; тем самым описанный ме-
ханизм поведения обеспечивает создание разнополых пар. В различных вари-
антах, видоизмененный различными процессами ритуализации, этот способ
распознавания пола играет важную роль у очень многих позвоночных, вплоть
до человека. В то же время это впечатляющий пример того, какие задачи,
необходимые для сохранения вида, может выполнять агрессия в гармоничном
взаимодействии с другими мотивациями. В 3-й главе мы еще не могли гово-
рить об этом, поскольку недостаточно знали о парламентской борьбе инс-
тинктов. Кроме того, мы видим на этом примере, насколько различны могут
быть соотношения "главных" инстинктов даже у самца и самки одного и того
же вида: два мотива, которые у одного пола практические не мешают друг
другу и сочетаются в любых соотношениях, у другого взаимно выключаются
по принципу триггера.
Как уже пояснялось, "большая четверка" отнюдь не всегда поставляет
главную мотивацию поведения животного, а тем более человека. И совершен-
но неправильно полагать, будто между одним из "главных", древних инс-
тинктов и более специальным, эволюционно более молодым инстинктом всегда
существует отношение доминирования, в том смысле, что второй выключается
первым. Механизмы поведения, которые, вне всяких сомнений, возникли "со-
всем недавно" - например, социальные инстинкты у общественных животных,
обеспечивающие постоянное сохранение стаи, - у многих видов подчиняют
отдельную особь настолько, что при определенных обстоятельствах могут
заглушить все остальные побуждения. Овцы, прыгающие в пропасть за вожа-
ком-бараном, вошли в пословицу! Серый гусь, отставший от стаи, делает
все возможное, чтобы вновь ее обрести, и стадный инстинкт может даже пе-
ресилить стремление к бегству; дикие серые гуси неоднократно присоединя-
лись к нашим прирученным - в непосредственной близости к людскому жилью
- и оставались!. Кто знает, насколько пугливы дикие гуси, тому эти слу-
чаи дадут представление о силе их "стадного инстинкта". То же справедли-
во для очень многих общественных животных вплоть до шимпанзе, о которых
Йеркс справедливо заметил: "Один шимпанзе - вообще не шимпанзе".
Даже те инстинкты, которые "только что" (с точки зрения филогенеза)
приобрели самостоятельность через ритуализацию и, как я постарался пока-
зать в предыдущей главе, получили место и голос в Великом Парламенте
Инстинктов в качестве самых молодых депутатов, - даже они при соот-
ветствующих обстоятельствах могут заглушить всех своих оппонентов точно
так же, как Голод и Любовь. В триумфальном крике гусей мы увидим церемо-
нию, которая управляет жизнью этих птиц больше, чем любой другой инс-
тинкт. С другой стороны, разумеется, существует сколько угодно ритуали-
зованных действий, которые еще едва обособились от своего неритуализо-
ванного прототипа; их скромное влияние на общее поведение состоит лишь в
том, что "желательная" для них координация движений - как мы видели в
случае натравливания у огарей - становится в какой-то мере предпочти-
тельной и используется чаще, чем другие, тоже возможные формы.
"Сильный" или "слабый" голос имеет ритуализованное действие в общем
концерте инстинктов - оно во всех случаях чрезвычайно затрудняет любой
мотивационный анализ, потому что может симулировать поведение, вытекаю-
щее из нескольких независимых побуждений. В предыдущей главе мы говори-
ли, что ритуализованное действие, сплавленное в некоторую общность из
различных компонентов, копирует форму последовательности движений, кото-
рая не является наследственно закрепленной и часто возникает из конфлик-
та нескольких побуждений, как это видно на примере натравливания уток. А
поскольку, как уже говорилось там же, копия и оригинал по большей части
накладываются друг на друга в одном и том же движении, то чрезвычайно
трудно разобраться, сколько же в нем от копии, а сколько от оригинала.
Только когда один из первоначально независимых компонентов оказывается в
противоречии с ритуально закрепленной координацией, - как направление на
"врага", которому адресована угроза в случае натравливания, - тогда ста-
новится явным участие новых независимых переменных.
"Танец зигзага" у самцов колюшки, на котором Ян ван Йерсель провел
самый первый эксперимент мотивационного анализа, служит прекрасным при-
мером того, как совсем "слабый" ритуал может вкрасться в конфликт двух
"главных" инстинктов в качестве едва заметной третьей величины. Ван-Йер-
сель заметил, что замечательный танец зигзага, который половозрелые сам-
цы, имеющие свой участок,
1 1 1
исполняют перед каждой проплывающей мимо самкой, и который поэтому до
тех пор считался просто "ухаживанием", - от случая к случаю выглядит со-
вершенно по-разному. Оказалось, что иногда сильнее подчеркнут "зиг" в
сторону самки, а иногда "заг" прочь от нее. Если это последнее движение
очень явственно, то становится очевидным, что "заг" направлен в сторону
гнезда. В одном из предельных случаев самец при виде плывущей мимо самки
быстро подплывает к ней, тормозит, разворачивается - особенно если самка
тотчас поставит ему свое распухшее брюшко - и плывет назад к входу в
гнездо, которое затем показывает самке посредством определенной церемо-
нии (ложась плоско на бок). В другом предельном случае, особенно частом
если самка еще не совсем готова к нересту, за первым "зигом" вообще не
следует никакого "зага", а вместо того - нападение на самку.
Из этих наблюдений ван Йерсель правильно заключил, что "зиг" в сторо-
ну самки мотивируется агрессивным инстинктом, а "заг" в сторону гнезда -
сексуальным; и ему удалось экспериментально доказать правильность этого
заключения. Он изобрел методы, с помощью которых мог точно измерять силу
агрессивного и сексуального инстинктов у каждого данного самца. Самцу
предлагались макеты соперника стандартизованных размеров и регистрирова-
лась интенсивность и продолжительность боевой реакции.
Сексуальный инстинкт измерялся с помощью макетов самки, которые вне-
запно убирались через определенное время.
В этих случаях самец "разряжает" внезапно заблокированный сексуальный
инстинкт, совершая действия ухаживания за потомством, т.е. обмахивая
плавниками как бы икру или мальков в гнезде; и продолжительность этого
"заменяющего обмахивания" дает надежную меру сексуальной мотивации. Ван
Йерсель научился предсказывать по результатам таких измерений, как будет
выглядеть танец зигзага у данного самца, - и наоборот, по наблюдаемой
форме танца заранее оценивать соотношения обоих инстинктов и результаты
будущих измерений.
Но кроме обоих главных побуждений, определяющих движения самца колюш-
ки в общих чертах, - на них оказывает влияние еще какое-то третье, хоть
и более слабое.
Это знаток ритуализованного поведения заподозрит сразу же, увидев
ритмическую правильность смены "зигов" и "загов". Попеременное преобла-
