приезд Льют и Эрнестины; он не поддерживал тяжеловесного спора философов
и изощрялся во всевозможных каверзах и шутках. Паола заразилась его
настроением и всячески помогала ему в его проделках.
Самой интересной оказалась игра в приветственный поцелуй. Все мужчины
должны были подвергнуться ему. Грэхему была оказана честь - пройти испы-
тание первому, и он мог потом наблюдать злоключения всех остальных, ко-
торых Дик по одному вводил со двора.
Хэнкок - Дик держал его за руку - дошел до середины комнаты, где Пао-
ла и ее две сестры стояли на стульях, подозрительно оглядел их и заявил,
что хочет обойти стулья кругом. Однако он не заметил ничего особенного,
кроме того, что на каждой была мужская фетровая шляпа.
- Ну что ж, по-моему, ничего, - заявил Хэнкок, остановившись перед
ними и рассматривая их.
- Конечно, ничего, - уверил его Дик. - Так как эти женщины воплощают
все самое прекрасное в нашем имении, то и должны подарить вам при-
ветственный поцелуй. Выбирайте, Аарон.
Аарон, сделав крутой поворот, словно чуя какую-то каверзу за спиной,
спросил:
- Все три должны поцеловать меня?
- Нет, вам полагается выбрать ту, которая вас поцелует.
- А те две, которых я не выберу, не сочтут это, дискриминацией? - до-
пытывался Аарон.
- И усы не послужат препятствием? - был его следующий вопрос.
- Нисколько, - заверила его Льют. - Мне по крайней мере всегда хоте-
лось знать, какое ощущение испытываешь, целуя черные усы.
- Спешите, спешите, сегодня здесь целуют философов, - заявила Эрнес-
тина, - но только, пожалуйста, поторопитесь, остальные ждут. Меня тоже
должно сегодня поцеловать целое поле усатых колосьев.
- Ну, кого же вы выбираете? - настаивал Дик.
- Какой же может быть выбор! - бойко отозвался Хэнкок. - Конечно, я
поцелую свою даму сердца, маленькую хозяйку.
Он поднял голову и вытянул губы, она наклонилась, и в тот же миг с
полей ее шляпы хлынула ему в лицо ловко направленная струя воды.
Когда очередь дошла до Лео, он храбро выбрал
Паолу и чуть не испортил игру, благоговейно преклонив колено и поце-
ловав край ее платья.
- Это не годится, - заявила Эрнестина. - Поцелуй должен быть самый
настоящий. Поднимите голову, чтобы вас могли поцеловать.
- Пусть последняя будет первой, поцелуйте меня, Лео, - попросила
Льют, чтобы помочь ему в его замешательстве.
Он с благодарностью взглянул на нее и потянулся к ней, но недостаточ-
но откинул голову, и струя воды полилась ему за воротник.
- А меня пусть поцелуют все три, - заявил Терренс; ему казалось, что
он нашел выход из затруднительного положения. - И я трижды вкушу райское
блаженство.
В благодарность за его любезность он получил на голову три струи во-
ды.
Азарт и веселость Дика все возрастали. Всякий, глядя на то, как он
ставит к створке двери Фрейлига и Мартинеса, чтобы измерить их рост и
разрешить спор о том, кто выше, сказал бы, что нет сейчас на свете чело-
века беззаботнее и спокойнее его.
- Колени вместе! Ноги прямо! Головы назад! - командовал он.
Когда их головы коснулись двери, с другой стороны раздался громовой
удар, от которого они вздрогнули. Дверь распахнулась, и появилась Эрнес-
тина, вооруженная палкой, которой бьют в гонг.
Затем Дик, держа в руке атласную туфельку на высоком каблуке и нак-
рывшись с Терренсом простыней, учил его, к бурному восторгу остальных,
игре в "Братца Боба". В это время появились еще Мэзоны и Уатсоны со всей
своей уикенбергской свитой.
Дик немедленно потребовал, чтобы все вновь прибывшие молодые люди то-
же получили приветственный поцелуй. Несмотря на восклицания и шум, кото-
рый подняли полтора десятка здоровающихся людей, он ясно расслышал слова
Лотти Мэзон: "О мистер Грэхем! А я думала, вы давно уехали".
И Дик, среди суеты, неизбежной при появлении такого множестватостей,
продолжав изображать из себя" человека, которому ужасно весело, зорко
ловил те настороженные взгляды, какими женщины смотрят только на женщин.
Спустя несколько минут он увидел, как Лотти Мэзон бросила украдкой имен-
но такой вопрошающий взгляд на Паолу в ту минуту, когда та, стоя перед
Грэхемом, что-то говорила ему.
"Нет еще, - решил Дик, - Лотти пока не знает. Но подозрение уже заро-
дилось; и ничто, конечно, так не порадует ее женскую душу, как открытие,
что безупречная, гордая Паола - такая же, как и все другие женщины, и у
нее те же слабости".
Лотти Мэзон была высокая эффектная брюнетка лет двадцати пяти, бесс-
порно, красивая и, как Дику пришлось убедиться, бесспорно, очень смелая.
В недалеком прошлом Дик, увлеченный и, надо признаться, ловко поощряемый
ею, затеял с ней легкий флирт, в котором, впрочем, не зашел так далеко,
как ей того хотелось. С его стороны ничего серьезного не было. Не дал он
развиться и в ней серьезному чувству. Но, памятуя этот флирт. Дик был
настороже, предполагая, что именно Лотти будет особенно следить за Пао-
лой и что именно у нее, скорее чем у других дам, могут возникнуть
кое-какие подозрения.
- О да, Грэхем превосходно танцует, - услышал Дик спустя полчаса го-
лос Лотти Мэзон, говорившей с маленькой мисс Максуэлл. - Верно, Дик? -
обратилась она к нему, глядя на него по-детски невинными глазами, но -
он чувствовал это - в то же время внимательно наблюдая за ним.
- Кто? Грэхем? Ну еще бы! - ответил Дик спокойно и открыто. - Да,
превосходно. А как вы думаете, не устроить ли нам танцы? Тогда мисс Мак-
суэлл убедится на деле. Хотя здесь есть только одна дама ему под пару, с
ней он может показать свое мастерство.
- Это, конечно, Паола? - сказала Лотти.
- Конечно, Паола. Ведь вы, молодежь, не умеете вальсировать. Да вам и
научиться негде было.
Лотти вздернула хорошенький носик.
- Впрочем, может быть, вы и учились чуть-чуть, еще до того, как вошли
в моду новые танцы, - извинился он. - Давайте я уговорю Ивэна и Паолу, а
мы пойдем с вами, и я ручаюсь, что других пар не будет.
Вальсируя, он вдруг остановился и сказал:
- Пусть они танцуют одни. На них стоит полюбоваться.
Сияя от удовольствия, смотрел он, как Грэхем и его жена заканчивают
танец, и чувствовал, что Лотти поглядывает на него сбоку и что ее подоз-
рения рассеиваются.
Танцевать захотелось всем, и так как вечер был очень теплый. Дик при-
казал открыть настежь большие двери во двор. То одна, то другая пара,
танцуя, выплывала из комнаты, и танец продолжался под залитыми лунным
светом аркадами; под конец туда перешли все пары.
- Он еще совсем мальчишка, - говорила Паола Грэхему, слушая, как Дик
расхваливает всем и каждому достоинства своего нового фотоаппарата, сни-
мающего при ночном освещении. - Аарон во время обеда укорял его за само-
уверенность, и Терренс встал на его защиту. Дик за всю свою жизнь не пе-
режил ни одной трагедии. Он ни разу не был в положении побежденного. Его
самоуверенность всегда была оправдана. Как сказал Терренс, он всегда де-
лал настоящее дело. Ведь он знает, бесспорно, знает - и все-таки совер-
шенно уверен и в себе и во мне.
Когда Грэхем пошел танцевать с мисс Максуэлл, Паола продолжала раз-
мышлять о том же. В конце концов Дик не так уж страдает. Да этого и сле-
довало ожидать. Ведь у него трезвый ум, он философ. Потеряв ее, он от-
несся бы к этому так же безучастно, как к потере Горца, к смерти Джереми
Брэкстона или к затоплению рудников. "Довольно трудно, - говорила она
себе с улыбкой, - испытывать горячее влечение к Грэхему и быть замужем
за таким философом, который палец о палец не ударит, чтобы удержать те-
бя". И она снова должна была признать, что Грэхем тем и обаятелен, что
он так пылок, так человечен. Это сближало их. Даже в расцвете их романа
с Диком в Париже он не вызывал в ней такого пламенного чувства. Правда,
он был замечательным возлюбленным - с его даром находить для любви осо-
бые слова, с его любовными песнями, приводившими ее в такое восхищение,
- но это было все же не то, что она теперь испытывала к Грэхему и что
Грэхем, наверное, испытывал к ней. Кроме того, в те давние времена, ког-
да Дик так внезапно завладел ее сердцем, она была еще молода и неопытна
в вопросах любви.
От этих мыслей все более ожесточалось ее сердце по отношению к мужу и
разгоралась страсть к Грэхему. Толпа гостей, веселье, возбуждение, бли-
зость и нежные касания при танцах, теплота летнего вечера, лунный свет и
запах ночных цветов волновали ее все глубже и сильнее, и она жаждала
протанцевать хотя бы еще один танец с Грэхемом.
- Нет, магний не нужен, - говорил Дик. - Это - немецкое изобретение.
Достаточно выдержки в полминуты при обычном освещении. Самое удобное то,
что можно сейчас же проявить пластинку. А недостаток тот, что нельзя пе-
чатать прямо с пластинки.
- Но если снимок удачен, можно с этой пластинки переснять на обычную
и с нее печатать, - заметила Эрнестина.
Она уже видела эту свернувшуюся в камере огромную змею в двадцать фу-
тов, которая при нажиме на баллончик тотчас выскакивала, словно чертик
из ящика. Многие из присутствующих тоже видели аппарат и просили Дика
сходить за ним и сделать опыт.
Он отсутствовал дольше, чем предполагал, так как Бонбрайт оставил на
его столе несколько телеграмм, касающихся положения в Мексике, и на них
нужно было немедленно ответить. Наконец, взяв аппарат. Дик вернулся к
гостям кратчайшей дорогой, через дом и двор. Танцующие под аркадами пары
постепенно скрывались в зале, и, прислонившись к одной из колонн. Дик
смотрел, как они проходят мимо него. Последними были Паола и Ивэн, они
прошли так близко, что он мог бы, протянув руку, до них дотронуться. Но,
хотя свет месяца и падал прямо на него, они его не видели. Они не отры-
ваясь смотрели друг на друга.
Предпоследняя пара была уже в доме, и музыка смолкла. Паола и Грэхем
остановились, и он только хотел предложить ей руку и тоже отвести в ком-
наты, как она вдруг прижалась к нему в неудержимом порыве. Из чисто
мужской осторожности он сначала слегка отклонился, но она обхватила его
шею рукой и притянула к себе для поцелуя. Это была внезапная: и неудер-
жимая вспышка страсти. Через мгновение Паола, взяв его под руку, уже
входила в дом, и до Дика донесся ее веселый и непринужденный смех.
Дик ухватился за колонну, держась за нее, скользнул вниз и сел на ка-
менные плиты. Он задыхался. Сердце стучало, словно хотело выскочить из
груди, он ловил губами воздух. А проклятое сердце металось, билось в
горле, душило его. Ему казалось, что оно уже во рту, он жует его и гло-
тает вместе с освежающим воздухом. Вдруг он почувствовал озноб, а затем
весь покрылся потом.
- Слыхано ли, чтобы у кого-нибудь из Форрестов были болезни сердца? -
пробормотал он, все еще сидя на земле, прислонясь к колонне и вытирая
мокрое от пота лицо. Его рука дрожала, болезненный трепет сердца вызывал
легкую тошноту.
Если бы Грэхем поцеловал ее, это еще куда ни шло, размышлял он. Но
Паола сама поцеловала Грэхема. Значит - любовь, страсть. Он сам теперь
убедился; и когда эта картина вновь встала перед его глазами, сердце
опять сжалось и удушье подступило к горлу. Сделав огромное усилие, он
наконец овладел собой и встал на ноги.
"Честное слово, оно было у меня во рту, и я жевал его, - подумал он о
своем сердце. - Да, жевал".
Возвращаясь в обход через двор, он с веселым лицом - так ему казалось
- вошел в ярко освещенную комнату, держа в руках аппарат, и был очень
удивлен тем, как его встретили.
- Что с вами? Вас напугало привидение? - спросила Льют.
- Вы больны? Что случилось? - засыпали его вопросами остальные.
- Да в чем дело? - удивился он в свою очередь.
- Ваше лицо... на вас лица нет! - воскликнула Эрнестина. - Что случи-
лось?
Озираясь с удивлением, он тут же заметил, что Лотти Мэзон бросила
быстрый взгляд на Грэхема и Паолу и что Эрнестина перехватила этот
