и потребовали, чтобы все делалось по правилам. Я дал им подержать мои
книжки.
- Кто же победил? - спросила Саксон.
- Да никто, - неохотно признался мальчик. - По-моему, победить должен
был я, но литейщики решили, что вничью, потому что дежурный полицейский
разнял нас, когда мы дрались всего только полчаса. Но вы бы видели, ка-
кая собралась толпа! Пари держу, что там было человек пятьсот, не
меньше!
Он резко оборвал свой рассказ и стал подсекать лесу. У Саксон тоже
клевало, и в течение ближайших двух часов они поймали вдвоем около двад-
цати фунтов рыбы.
Вечером, когда уже давно стемнело, маленькая лодочка возвращалась в
Окленд. Дул свежий, но слабый ветер, и лодка плыла медленно, таща за со-
бой огромную сваю, которую мальчик выловил и привязал к корме, заявив,
что она пойдет вместо дров, - "за нее кто хочешь три доллара даст". Воды
прилива тихо поднимались в сиянии полной луны, и Саксон узнавала все
места, мимо которых они проплывали: ремонтные доки. Песчаную отмель, ко-
рабельные верфи, гвоздильные заводы, причал Маркет-стрит.
Мальчик направил лодку к ободранной лодочной пристани в начале Каст-
ро-стрит, где дремали пришвартованные к берегу шаланды с песком и грави-
ем. Он настоял на разделе улова поровну, так как Саксон помогала вытас-
кивать рыбу, но самым подробным образом объяснил ей права и обязанности
лиц, вылавливающих из воды бесхозяйственное имущество, - в доказа-
тельство того, что свая целиком принадлежит ему.
На углу Седьмой и Поплар-стрит они расстались, и Саксон со своей но-
шей одна пошла домой на Пайн-стрит. Несмотря на то, что она очень устала
за этот долгий день, она испытывала странное чувство бодрости. Она вы-
чистила рыбу и легла в постель. Засыпая, она думала о том, что непремен-
но попросит Билла, когда жизнь опять наладится, купить лодку, и они бу-
дут вдвоем выезжать на ней по воскресеньям в море, как Саксон ездила се-
годня.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Саксон спала эту ночь спокойно, без сновидений и впервые за много
дней проснулась освеженная и отдохнувшая. Она чувствовала, что стала
опять самой собой, словно с нее сняли давящую тяжесть или убрали тень,
застилавшую от нее солнце. Мысли были ясны. Железный обруч, сжимавший
так туго ее голову, распался. Какое-то радостное чувство владело ею. Она
даже поймала себя на том, что напевает вслух, деля рыбу на три равные
части: себе, миссис Олсен и Мэгги Донэхью. Она с удовольствием поболтала
с каждой из них и, вернувшись домой, весело принялась прибирать свой за-
пущенный дом. За работой она пела, и в звуках мелодии ей все время слы-
шались магические слова: Окленд - это только начало пути.
Все было совершенно ясно. Поставленная перед ней и Биллом задача так
же проста, как школьная арифметическая задача: какой величины требуется
ковер, чтобы покрыть пол в столько-то футов длиной и столько-то шириной?
Сколько обоев потребуется, чтобы оклеить комнату таких-то размеров. Все
это время голова у нее плохо работала, она наделала много ошибок, она
была невменяема. Верно. Но ведь это от трудностей. И в этих трудностях
она была неповинна. То же самое, что произошло с Биллом, произошло и с
ней. Он вел себя так странно потому, что был невменяем. И все их труд-
ности были трудностями людей, попавших в западню. Окленд и есть западня.
Окленд - это такое место, откуда надо уезжать!
Она перебрала в памяти все события своей замужней жизни. Всему были
причиной забастовка и тяжелые времена. Не будь забастовки и побоища пе-
ред их домом, она не лишилась бы своего ребенка. Не будь Билл доведен до
отчаяния вынужденным бездельем и безнадежной борьбою возчиков, он бы не
запил. Если бы им не пришлось так туго, они бы не взяли жильца и Билл не
попал бы в тюрьму.
И вот она приняла решение: город не место для нее и Билла, не место
для любви и маленьких детей. Выход очень прост. Они уедут из Окленда.
Сидят дома и покоряются судьбе только глупцы. Нет, она и Билл не глупцы.
Они не покорятся. Они уедут отсюда и будут бороться с судьбой. Куда уе-
дут, она не знала. Там видно будет. Мир велик. Где-нибудь, за окружающи-
ми город холмами, за Золотыми воротами, они найдут то, что им нужно. В
одном мальчик ошибся: несмотря на замужество, ничто не связывает ее с
Оклендом. Мир открыт для нее и Билла, как он был открыт для предшествую-
щих поколений, которые тоже отправлялись в странствия. Одни лишь глупцы
всегда оставались позади, когда целые народы пускались в путь. Сильные
всегда шли вперед. А они с Биллом сильные. Они пойдут вдаль за коричне-
вые холмы Контра-Коста либо через Золотые ворота.
Накануне выхода Билла из тюрьмы Саксон закончила скромные приготовле-
ния к его встрече. Денег у нее не было, и если бы не боязнь опять рас-
сердить мужа, она перехватила бы у Мэгги Донэхью на билет до Сан-Франци-
ско, а там бы продала кое-что из своих хорошеньких вещиц. Дома у нее бы-
ли только хлеб, картофель и соленые сардины, и она под вечер, в часы от-
лива, пошла на берег набрать ракушек. Она собрала принесенные морем щеп-
ки и куски дерева и в девять вечера отправилась домой с вязанкой топлива
и лопаткой на плече, неся в руке ведро, полное ракушек. Дойдя до угла,
она поспешила перейти на более темную сторону улицы и быстро пересекла
освещенное электрическими фонарями пространство, чтобы избежать взора
любопытных соседей. Но навстречу ей шла какая-то женщина, она пристально
взглянула на Саксон и остановилась. Это была Мери.
- Боже мой, Саксон! - воскликнула она. - Неужели ты дошла до этого?
Саксон посмотрела на свою прежнюю подругу, и ей достаточно было бег-
лого взгляда, чтобы понять всю трагедию этой женщины. Мери похудела, ще-
ки ее были румянее, чем когда-то, - однако этот румянец не обманул Сак-
сон. Большие глаза ее прежней подруги стали еще красивее и больше, - они
были, пожалуй, слишком большие, слишком яркие и тревожные. Она была хо-
рошо одета, но чересчур нарядно, и Саксон чудилась во всем ее облике ка-
кая-то болезненная нервность. Мери боязливо оглянулась назад, в темноту.
- Господи! - прошептала Саксон. - Ты... - Она сжала губы, потом заго-
ворила снова: - Пойдем ко мне.
- Если тебе стыдно, что тебя увидят со мной... - резко прервала ее
Мери, вспылив, как прежде.
- Нет, нет! - успокоила ее Саксон. - Эта вязанка и ракушки... Я не
хочу, чтобы соседи знали. Идем.
- Нет, не могу, Саксон. И рада бы, да не могу. Мне нужно попасть на
ближайший поезд в Фриско. Я тебя давно поджидаю, стучалась с черного хо-
да. У вас везде темно. Билл все еще сидит, верно?
- Да, он выйдет завтра.
- Я узнала обо всем из газет, - торопливо продолжала Мери. - Сама я
была в Стоктоне, когда это случилось. Ты-то, надеюсь, не осуждаешь меня?
- чуть не со злобой накинулась она на Саксон. - Я просто была не в силах
пойти работать после того, как пожила своим домом. Работа мне осточерте-
ла, она, видно, совсем меня измотала, и я уже ни на что не гожусь. Если
бы ты знала, как я возненавидела прачечную еще до замужества! А теперь
эта жизнь - какой ужас! Ты и представить себе не можешь. Честное слово,
Саксон, ты и сотой доли не подозреваешь! О, если бы мне умереть, если бы
умереть и освободиться от всего. Послушай... нет, не сейчас, сейчас я не
могу. Слышишь, поезд уже подходит к Эделайн-стрит, надо спешить. Можно
мне прийти к тебе?
- Ну, поторапливайся, заболталась! - прервал ее мужской голос.
Позади нее из темноты вынырнул человек. Не рабочий, - Саксон сразу
определила. Несмотря на свой хороший костюм, этот человек стоял на об-
щественной лестнице ниже любого рабочего.
- Иду, одну минуточку! - взмолилась Мери.
По словам и по тону подруги Саксон поняла, что та боится этого парня,
который предпочитает держаться подальше от освещенной части тротуара.
Мери опять повернулась к ней.
- Ну, мне пора, прощай, - сказала она, доставая что-то из перчатки.
Она схватила руку Саксон, и та почувствовала в своей ладони небольшую
горячую монетку. Она ни за что не хотела ее взять и совала обратно.
- Нет, нет! - умоляла Мери. - Вспомни прошлое. В другой раз ты мне
поможешь. Скоро увидимся. Прощай.
Зарыдав, она внезапно обняла Саксон и припала к ее груди, ломая о вя-
занку щепок перья своей шляпы. Затем вырвалась, отступила на шаг и, вся
дрожа, вперила в подругу горящий взгляд.
- Ну, пошли, пошли! - послышался из темноты повелительный мужской го-
лос.
- О Саксон... - всхлипнула Мери и исчезла.
Придя домой, Саксон зажгла свет и вынула деньги. Это была монета в
пять долларов, для нее - целое состояние! Потом она стала думать о Мери
и о человеке, которого Мери так боялась. Саксон и эту трагедию поставила
в вину Окленду. Вот еще одна из погубленных им. Саксон где-то слышала,
что средняя продолжительность жизни этих несчастных женщин около пяти
лет. Она поглядела на монету и бросила ее в раковину. Занявшись чисткой
ракушек, она слышала, как монета со звоном катится вниз по трубе.
Только мысль о Билле заставила ее на следующее утро полезть под рако-
вину, развинтить трубу и вытащить монету из ловушки. Ей говорили, что
заключенных плохо кормят, и перспектива встретить мужа после тридцатид-
невной тюремной кормежки тарелкой креветок и куском черствого хлеба ка-
залась ей ужасной. Она знала, как он любит густо намазывать масло на
хлеб, с каким удовольствием уплетает толстый мягкий бифштекс, поджарен-
ный на сухой раскаленной сковородке, и как радуется кофе, когда он нас-
тоящий, крепкий и пить его можно сколько захочешь.
Билл пришел уже в десятом часу, и она встретила его в своем самом хо-
рошеньком домашнем платьице. Она следила глазами за мужем, пока он мед-
ленно поднимался на крыльцо, и выбежала бы ему навстречу, если бы не со-
седские дети, пялившие на него глаза с противоположного тротуара. Зато
едва он коснулся ручки двери, как она широко перед ним распахнулась, им
затворить ее пришлось спиной, потому что руки его уже крепко обхватили
Саксон. Нет, он не завтракал и не хочет есть теперь, когда он с ней. Он
только задержался у парикмахера, чтобы побриться, а затем прошел всю до-
рогу пешком, потому что у него не было денег. Но ему ужасно хочется по-
мыться и переодеться. Пусть она не подходит к нему, пока он не приведет
себя в порядок.
Покончив с мытьем и переодеванием, он уселся в кухне и стал смотреть,
как она готовит завтрак. Он сразу же заметил, чем она топит, и спросил,
откуда это у нее. Собирая на стол, она рассказывала ему, как добывала
себе топливо, как ухитрилась прожить, ничем не затрудняя союз, а когда
они сели завтракать, упомянула о вчерашней встрече с Мери, но о пяти
долларах не обмолвилась ни словом.
Билл, жевавший первый кусок бифштекса, вдруг остановился. Выражение
его лица испугало ее. Он тут же выплюнул кусок на тарелку.
- Это ты на ее деньги купила мясо? - грозно спросил он. - У тебя не
было ни денег, ни кредита в мясной, откуда же мясо? Скажи, я угадал?
Саксон только опустила голову.
Его лицо стало страшным, в глазах появилось то же выражение леденяще-
го спокойствия, которое она впервые увидела в Визел-парке, когда он один
дрался с тремя ирландцами.
- Что еще ты купила? - спросил он не грубо, не раздраженно, но с той
страшной холодной яростью, которая не находит себе выражения в словах.
Однако Саксон, как ни странно, успокоилась. Разве все это имеет зна-
чение? Чего же ждать от Окленда? Ведь и это останется позади, когда Ок-
ленд отступит в прошлое, станет только началом пути.
- Кофе и масло, - отвечала она.
Он вывалил содержимое своей и ее тарелки на сковороду, положил сверху
масло и намазанный ломоть хлеба и высыпал туда же кофе из жестянки. Все
это он вынес во двор и бросил в мусорный ящик. Кофе он вылил в раковину.
- Сколько у тебя осталось? - спросил он затем.
