шхуна, преодолевая течение, шла прямо ко входу в узкий пролив. Ветер снова
упал, потом подул в прежнем направлении, и пришлось опять ставить паруса
по-старому.
- А вот и "Нухива", - сказал Гриф. - Они пустили в ход мотор.
Смотрите, как несется!
- Все готово? - спросил капитан у механика, португальца-метиса,
который высунулся из маленького люка перед самой рубкой и утирал потное
лицо комком промасленной пакли.
- Готово, - ответил механик.
- Ну, пускайте.
Механик скрылся в своей берлоге, и тотчас послышалось фырканье и
шипение глушителя. Но шхуне не удалось удержать первенства. Пока она
продвигалась на два фута, маленький тендер успевал пройти три; он быстро
настиг ее, а затем и обогнал. На палубе его были одни туземцы. Человек,
управлявший тендером, насмешливо помахал рукой тем, кто был на "Малахини".
- Это и есть Нарий Эринг, - сказал Гриф Малхоллу. - Высокий у
штурвала - видели? Самый отъявленный негодяй на всех островах Паумоту.
Пять минут спустя канаки - матросы "Малахини" подняли радостный крик,
и все взгляды обратились на "Нухиву". Там что-то случилось с мотором, и
теперь "Малахини" обходила ее. Канаки карабкались на ванты и осыпали
насмешками остающихся позади соперников; тендер круто накренился под
ветер, и течение сносило его назад в открытое море.
- Вот у нас мотор так мотор! - одобрительно сказал Гриф, когда перед
ними раскрылась лагуна и "Малахини" переменила курс, готовясь стать на
якорь.
Капитан Уорфилд, хотя и очень довольный, только буркнул в ответ:
- Будьте покойны, он окупится.
"Малахини" прошла в самую середину небольшой флотилии и наконец
выбрала свободное место для стоянки.
- Вот и Айзекс на "Долли", - заметил Гриф и приветственно помахал
рукой. - И Питер Джи на "Роберте". Когда объявлена такая распродажа
жемчуга, разве он останется в стороне! А вот и Франчини на "Кактусе". Все
скупщики собрались. Можете не сомневаться, старик Парлей возьмет хорошую
цену.
- А они все еще не исправили мотор, - с торжеством сказал капитан
Уорфилд.
Он смотрел туда, где за редкими стволами кокосовых пальм, окаймлявших
лагуну, виднелись паруса "Нухивы".
2
Дом у Парлея был большой, двухэтажный, из калифорнийского леса и крыт
оцинкованным железом. Он был несоразмерно велик для тонкого кольца атолла
и торчал над узкой полоской песка, точно огромный нарост. Едва "Малахини"
стала на якорь, прибывшие, как полагается, отправились на берег с визитом.
Капитаны и скупщики с остальных судов уже собрались в большой комнате, где
можно было бы осмотреть жемчуг, назначенный на завтра к продаже.
Темнокожие слуги, они же родня хозяина - последние жители Хикихохо, -
разносили виски и абсент. И среди этого разнообразия сборища, покашливая и
посмеиваясь, расхаживал сам Парлей - жалкая развалина, в которой нельзя
было узнать когда-то рослого и сильного человека. Глаза его ушли глубоко в
орбиты и лихорадочно блестели, щеки ввалились. Он неровно, местами,
оплешивел, усы и эспаньолка у него были тоже какие-то клочковатые.
- О господи! - пробормотал Малхолл. - Прямо долговязый Наполеон
Третий! Но какой облезлый, высохший! Кожа да кости. До чего же жалок! Не
удивительно, что он держит голову набок, иначе ему на ногах не устоять.
- Будет шторм, - сказал старик Грифу вместо приветствия. - Вы, видно,
очень уж неравнодушны к жемчугу, если явились сюда сегодня.
- За таким жемчугом не жаль отправиться хоть к чертям в пекло, - со
смехом ответил Гриф, оглядывая стол, на котором разложены были жемчужины.
- Кое-кто уже отправился туда, - проскрипел Парлей. - Вот посмотрите!
- Он показал на великолепную жемчужину размером в небольшой грецкий орех,
лежавшую отдельно на куске замши. - Мне за нее давали на Таити шестьдесят
тысяч франков. А завтра, пожалуй, и больше дадут, если всех не унесет
ураган. Так вот, эту жемчужину нашел мой родич, вернее, родич моей жены.
Туземец. И притом вор. Он ее припрятал. А она была моя. Его двоюродный
брат, который приходился и мне родней - мы тут все в родстве, - убил его,
стащил жемчужину и удрал на катере в Ноо-Нау. Я снарядил погоню, но вождь
племени Ноо-Нау убил его из-за этой жемчужины еще раньше, чем я туда
добрался. Да, тут на столе немало мертвецов. Пейте, капитан. Ваше лицо мне
незнакомо. Вы новичок на островах?
- Это капитан Робинсон с "Роберты", - сказал Гриф, знакомя их.
Тем временем Малхолл обменялся рукопожатием с Питером Джи.
- Я и не думал, что на свете есть столько жемчуга, - сказал Малхолл.
- Такого количества сразу и я не видывал, - признался Питер Джи.
- Сколько все это может стоить?
- Пятьдесят или шестьдесят тысяч фунтов - для нас скупщиков. А в
Париже... - Он пожал плечами и высоко поднял брови, не решаясь даже
назвать сумму.
Малхолл вытер пот, стекавший на глаза. Да и все в комнате обливались
потом и тяжело дышали. Льда не было, виски и абсент приходилось глотать
теплыми.
- Да, да, - хихикая, подтвердил Парлей. - Много мертвецов лежит тут
на столе. Я знаю свои жемчужины все наперечет. Посмотрите на эти три!
Недурно подобраны, а? Их добыл для меня ловец с острова Пасхи - все три в
одну неделю. А на следующей неделе сам стал добычей акулы: она отхватила
ему руку, и заражение крови его доконало. Или вот эта, она крупная, но
неправильной формы, - много ли в ней толку; хорошо, если мне дадут за нее
завтра двадцать франков, а добыли ее на глубине в сто тридцать футов. Я
видел, как он вынырнул. У него сделалось не то кровоизлияние в легкие, не
то судороги - только через два часа он умер. И кричал же он перед смертью!
На несколько миль было слышно. Такого силача туземца я больше не видывал.
Человек шесть моих ловцов умерли от судорог. И еще много людей умрет, еще
много, много умрет.
- Довольно вам каркать, Парлей, - не стерпел один из капитанов, -
Шторма не будет.
- Будь я крепок, как когда-то, живо поднял бы якорь и убрался отсюда,
- ответил хозяин старческим фальцетом. - Живо убрался бы, если б был
крепок и силен и не потерял еще вкус к вину. Но вы останетесь. Вы все
останетесь. Я бы и не советовал, если б думал, что вы послушаетесь.
Стервятников от падали не отгонишь. Выпейте еще по стаканчику, мои храбрые
моряки. Ну-ну, чем только не рискуют люди ради нескольких соринок,
выделенных устрицей! Вот они, красавицы! Аукцион завтра, точно в десять.
Старик Парлей распродает свой жемчуг, и стервятники слетаются... А старик
Парлей в свое время был покрепче их всех и еще не одного из них похоронит.
- Экая скотина! - шепнул второй помощник с "Малахини" Питеру Джи.
- Да хоть и будет шторм, что из этого? - сказал капитан "Долли". -
Хикихохо никогда еще не заливало.
- Тем вероятнее, что придет и его черед, - возразил капитан Уорфилд.
- Не доверяю я этому Хикихохо.
- Кто теперь каркает? - упрекнул его Гриф.
- Черт! Обидно будет потерять новый мотор, пока он не окупился, -
пробурчал капитан Уорфилд.
Парлей с неожиданным проворством метнулся сквозь толпу к барометру,
висевшему на стене.
- Взгляните-ка, мои храбрые моряки! - воскликнул он торжествующе.
Тот, кто стоял ближе всех, наклонился к барометру. Лицо его
вытянулось.
- Упал на десять, - сказал он только, но на всех лицах отразилась
тревога, и казалось, каждый готов сейчас же кинуться к выходу.
- Слушайте! - скомандовал Парлей.
Все смолкли, и издали донесся необычайно сильный шум прибоя: С
грохотом и ревом он разбивался о коралловый берег.
- Большую волну развело, - сказал кто-то, и все бросились к окнам.
В просветы между пальмами виден был океан. Мерно и неторопливо, одна
за другой, наступали на берег огромные ровные волны. Несколько минут все,
кто был в комнате, тихо переговариваясь, смотрели на это необычайное
зрелище, и с каждой минутой волны росли и поднимались все выше. Таким
неестественным и жутким был этот волнующийся при полном безветрии океан,
что люди невольно понизили голос. Все вздрогнули, когда раздалось
отрывистое карканье старика Парлея:
- Вы еще успеете выйти в открытое море, храбрые джентльмены. У вас
есть шлюпки, лагуну можно пройти на буксире.
- Ничего, - сказал Дарлинг, подшкипер с "Кактуса", дюжий молодец лет
двадцати пяти. - Шторм идет стороной, к югу. На нас и не дунет.
Все вздохнули с облегчением. Возобновились разговоры, голоса стали
громче. Некоторые скупщики даже вернулись к столу и вновь занялись
осмотром жемчуга.
- Так, так! - пронзительно выкрикнул Парлей. - Пусть настанет конец
света, вы все равно будете торговать.
- Завтра мы непременно купим все это, - подтвердил Айзекс.
- Да, только заключать сделки придется уже в аду.
Взрыв хохота был ответом старику, и это общее недоверие взбесило его.
Вне себя он накинулся на Дарлинга:
- С каких это пор таким молокососам стали известны пути шторма? И кем
это, интересно знать, составлена карта направления ураганов на Паумоту? В
каких книгах вы ее нашли? Я плавал в этих местах, когда самого старшего из
вас еще и на свете не было, я знаю, что говорю. Двигаясь к востоку,
ураганы описывают такую гигантскую, растянутую дугу, что получается почти
прямая линия. А к западу они делают крутой поворот. Вспомните карту. Каким
образом в девяносто первом во время урагана затопило Аури и Хиолау? Все
дело в дуге, мой мальчик, в дуге! Через час-другой, самое большее через
три, поднимется ветер. Вот, слушайте!
Раздался тяжелый, грохочущий удар, мощный толчок потряс коралловое
основание атолла. Дом содрогнулся. Темнокожие слуги с бутылками виски и
абсента в руках прижались друг к другу, словно искали защиты, и со страхом
глядели в окна на громадную волну, которая обрушилась на берег и
докатилась до одного из навесов для копры.
Парлей взглянул на барометр, фыркнул и искоса злорадно посмотрел на
своих гостей. Капитан тоже подошел к барометру.
- Двадцать девять и семьдесят пять, - сказал он. - Еще на пять упал.
О черт! Старик прав, надвигается шторм. Вы как хотите, а я возвращаюсь на
"Малахини".
- И все темнеет, - понизив голос чуть не до шепота, произнес Айзекс.
- Черт побери, совсем как на сцене, - сказал Грифу Малхолл, взглянув
на часы. - Десять утра, а темно, как в сумерки. Огни гаснут, сейчас
начнется трагедия. Где же тихая музыка?
Словно в ответ, раздался грохот. Дом и весь атолл вновь содрогнулись
от мощного толчка. В паническом страхе люди бросились к двери. В тусклом
свете мертвенно бледные, влажные от пота лица казались призрачными. Айзекс
дышал тяжело, с хрипом, вся эта нестерпимая жара давила его.
- К чему такая спешка? Ехидно посмеиваясь, кричал им вдогонку Парлей.
- Выпейте напоследок, храбрые джентльмены!
Никто не слушал его. Когда гости дорожкой, выложенной по краям
раковинами, направились к берегу, старик высунулся из дверей и окликнул
их:
- Не забудьте джентльмены, завтра с десяти утра старый Парлей
распродает свой жемчуг.
3
На берегу началась суматоха. Шлюпка за шлюпкой заполнялась спешившими
людьми и тотчас отваливала. Тьма сгущалась. Ничто не нарушало тягостного
затишья. Всякий раз, как волны извне обрушивались на берег, узкая полоса
песка содрогалась под ногами. У самой воды лениво прогуливался Нарий
Эринг. Он смотрел, как торопятся отплыть капитаны и скупщики, и ухмылялся.
С ним были трое его матросов-канаков и Таи-Хотаури, рулевой с "Малахини".
- Лезь в шлюпку и берись за весло, - приказал капитан Уорфилд своему
